1 августа 1985 года Гарднер Гас Хэттавэй, по возвращении из СССР ставший главой контрразведывательного подразделения в Лэнгли, получил срочную телеграмму из резидентуры ЦРУ в Италии. В то утро в американское посольство в Риме явился полковник Виталий Сергеевич Юрченко и объявил о своём желании работать на Соединённые Штаты.
Перебежчики, дары обещающие…
Хэттавэй полистал свой рабочий блокнот и удовлетворённо хмыкнул – послужной список перебежчика впечатлял. До 1975 года он служил в Третьем управлении КГБ (военная контрразведка), а уже в 1980 году полковник Юрченко, перейдя в Первое главное управление (ПГУ – внешняя разведка), исполнял обязанности офицера безопасности посольства в Вашингтоне. Вернувшись по окончании командировки в Москву, получил должность заместителя начальника 5-го отдела управления «K» (внешняя контрразведка) ПГУ, который курировал деятельность советских зарубежных организаций и работающих в них граждан СССР. В 1982 году Юрченко стал заместителем начальника 1-го (американского) отдела ПГУ, где планировались разведывательные операции на территории США и Канады. Ничего себе улов! Таких размеров «золотая рыбка» со времён полковника Пеньковского не попадала в американские сети!
В тот же день, поздно вечером, Хэттавэй получил ещё одну телеграмму из Рима. Юрченко сообщил, что шестью месяцами ранее в Вене некий американец связался с местной резидентурой КГБ и передал имена нескольких советских граждан, работавших на ЦРУ. Сам Юрченко никогда не встречался с этим добровольным информатором, но знал, что тот некоторое время работал в ЦРУ и неожиданно был уволен накануне командировки в Москву.
Хэттавэй, поняв, что речь идёт об Эдварде Ли Говарде, со словами: «Этого ублюдка надо обезвредить, пока он не натворил новых бед!» – схватил телефонную трубку прямой связи с директором управления Уильямом Кейси.
«Чистая лазейка» перекрыта
В 1977 году Хэттавэй, возглавив московскую резидентуру ЦРУ, обратил внимание, что его разведчики лишены возможности покидать здание посольства незамеченными. Всякий раз за ними увязывалась «наружка». В то же время «чистые» дипломаты, занимавшие непрестижные должности, могли беспрепятственно передвигаться, куда им вздумается.
Ларчик открывался просто: КГБ задолго до приезда любого цээрушника в Москву располагал на него исчерпывающей информацией: будучи в зрелом возрасте – 40–45 лет, – он успел побывать в других странах, а значит, «засветиться».
Проект Хэттавэя «Чистая лазейка», в котором участвовали разведчики «глубокого прикрытия» состоял в том, что сотрудника, ранее не работавшего за границей по линии разведки, вычислить намного сложнее. Особенно если он молод – не более 30 лет – и если он не станет участвовать в «играх» своих коллег, а также посещать помещения резидентуры, но весь рабочий день будет заниматься чисто посольскими делами.
Согласно задумке Хэттавэя, разведчик «глубокого прикрытия», выходя на «тропу войны», обязан действовать как призрак: молниеносно появиться в нужном месте в нужное время и молниеносно исчезнуть. О его принадлежности к разведке могли быть осведомлены только в Лэнгли, резидент и посол США в Москве.
«Чистая лазейка» была успешно апробирована, и на смену первопроходцу решено было послать следующего молодого офицера – Эдварда Ли Говарда. Поскольку трудно прогнозировать, с какими обстоятельствами ему придётся столкнуться в Москве, его детально информировали обо всех операциях, проводимых американской резидентурой, и о наиболее ценных агентах, в числе которых был Сфиэ – Адольф Толкачёв, ведущий конструктор сверхсекретного Всесоюзного НИИ «Фазотрон».
Однако в московские окопы «холодной войны» Говард не попал – в апреле 1983 года тест на полиграфе показал, что он лгал об употреблении в недалёком прошлом психотропных препаратов и о чрезмерном увлечении алкоголем. Его не пустили в поездку в СССР и в мае уволили из ЦРУ без объяснения причин, разрушив, таким образом, мечту детства стать национальным героем США.
В августе 1983 года в наше консульство в Вашингтоне поступило заявление от Говарда о выдаче ему туристической визы для поездки в СССР. В конверт он вложил письмо с просьбой о встрече с представителем КГБ для передачи сведений, которые представляют интерес для советской стороны. Местом встречи он назначил здание Капитолия в Вашингтоне – довольно смелый шаг, учитывая предполагаемый характер свидания, но не такой уж и безрассудный, если иметь в виду, что контрразведчики из местного отделения ФБР вряд ли заподозрят, что осмотрительный сотрудник КГБ выберет для встреч со своим агентом эту кишащую людьми туристическую мекку…