В 1970-1980 гг. поэт Валентин Сорокин был главным редактором одного из ведущих советских издательств – «Современник» (ныне не существует). Издательство было основано в 1970 году в Москве для выпуска произведений современных писателей, русских классиков, книг по литературоведению и критике.
Валентин Васильевич рассказал о том, как работал механизм советской цензуры.
– Никогда не надо уходить от вздоха народа, если вздох этот – горький. Никогда не надо забывать то, что говорит о жизни, о государстве, о руководстве народ. Если поэт убегает от этого знания, он превращается или в очень сытого крота или в лёгкую, шуршащую мышку.
Десять лет я отдал издательству «Современник». Вёл через цензуру произведения Владимира Чивилихина, Владимира Солоухина, Владимира Тендрякова, Валентина Распутина, Василия Белова, Эрнста Сафонова и многих других писателей. Роман «Ошибись, милуя» Ивана Акулова, друга моего прекрасного, изумительного прозаика, четыре журнала отказались печатать, а я его запустил в производство.
Помню, звонит Екатерина Фурцева, министр культуры СССР: «С вами говорит член ЦК КПСС. Вы зачем издаёте Можаева? Его повесть «Живой» надо выбросить! Я её сняла в постановке Театра на Таганке…» «Нельзя равнять то, что идёт на сцене, и что в книге. Это же разные, по сути, произведения. И, представьте, не издадим мы его. Что дальше? Можаев – не Солженицын. Он держит себя в сто раз честнее. Не ищет возможностей стать диссидентом». «Изымите повесть, приказываю!» «Невозможно, тираж отпечатан, книга пошла по магазинам». «Ну, так, да?» – и бросила трубку.
Минут через пять звонит председатель Комитета по печати РСФСР Николай Васильевич Свиридов. «Что у тебя с Фурцевой было?» «Ничего, – говорю, – она лет на двадцать меня старше. У меня есть другие возможности». «Хулиган! Немедленно приезжай ко мне».
Вхожу в кабинет, он сидит не в кресле председательском, а на столе. Рядом – Иван Акулов, он в то время был главным редактором Комитета. Рассказал им суть дела. Свиридов вздохнул: «Ты – уралец, и Акулов – уралец. С двумя уральцами как мне тяжело…»
– Вы работали главным редактором, в «Современнике» выходили острые книги: Бориса Можаева, Василия Белова, Владимира Чивилихина, Ивана Акулова и многих других писателей. Как вам удавалось их издать?
– Миссия главного редактора включала непосредственный, почти ежедневный контакт с цензурой. Заместитель начальника Главлита Владимир Солодин был культурным и честным человеком. И мы так сдружились с ним! Относились ко мне в цензуре в тысячу раз лучше, чем в партийном Отделе пропаганды. Солодин мне говорил: «Валентин, нам постоянно звонят из ЦК партии, требуют, чтобы мы дали на тебя отрицательную характеристику. А мы им отказываем». Когда я приезжал в Главлит, сотрудники прибегали меня послушать: им интересно, как поэт видит ситуацию в стране. Цензоры помогли мне многие романы и повести спасти.
В «Современнике» работали умные люди, они чувствовали политическую, национальную, экономическую ситуацию в стране. Если бы Солженицына издали в СССР, никакой бы склоки не было.
– Вы считаете, что и «Архипелаг ГУЛАГ» можно было выпустить?
– А почему нет? Пользы было бы больше, а неточностей и домыслов в книге – меньше.
– И вы отказались подписывать письмо против Солженицына в 70-е годы?
– Да, верно. Так вот, цензура никогда не задерживала рукописи. Книги через Главлит быстро шли. Другое дело, если начинались трения с ЦК.
– А кто был выше: Главлит или ЦК?
– ЦК выше. Но и там были хорошие люди. Например, Евгений Михайлович Тяжельников переживал за меня очень.
– Как же так: вы хорошо знали все цензурные механизмы, а написали поэму «Бессмертный маршал» (о Георгии Жукове), которая 13 лет была запрещена?
– У нас один великий маршал – Леонид Ильич Брежнев. Возвышать другого – политическая неграмотность, сказал Сергей Михалков на Секретариате Московской писательской организации.
Среди литераторов всегда есть люди, которые обслуживают верха – видно, как тарелки носят, со столов подбирают... Есть протокол обсуждения «Бессмертного маршала», когда некоторые поэты, не прочитав рукопись, кричали: «Антисоветчина!» А первым среди писателей помог поэме Юрий Поляков. Он был главным редактором «Московского литератора», дал в газете хороший отклик, опубликовал главу.
– В 1978 году на «Современник» начались гонения. Было устроено партийное судилище. За что судили поэтов?
– Следователь Комитета Партийного Контроля Соколов, по-моему, был из тех, кто мог людей расстреливать, палачом работать. Привязался к аттестату зрелости: «Неправильно получен». Я пошел в московскую школу и сдал экзамены экстерном ещё раз. Приношу документ. В то время я курил, и вот вытащил из кармана зажигалку и прямо на глазах у Соколова старый аттестат стал жечь. Он как заорёт: «Не смейте»! Перепугался, что «вещдок» сгорит. Я ему говорю: чего вы переживаете, ещё один аттестат зрелости есть, новый!
Они ж привыкли, что все перед ними по струнке ходят. Когда был суд Комитета Партийного Контроля над руководством «Современника», так и говорили: «Сорокин, становись к стенке!»
– В чём вас обвиняли?
– В недоплате партвзносов, хотя я их переплатил, о чем и заявила на КПК Лидия Павловна Савицкая. Участница войны, летчица, мать космонавта Светланы Савицкой, жена легендарного маршала авиации. Она работала секретарём Кунцевского райкома, где я стоял на партучете.
И тогда Арвид Пельше, был такой партдеятель, член Политбюро, руководивший КПК, предостерёг коллег: «Вопросов Сорокину не задавать!» Мне объявили выговор и отпустили.
Они поступили так со мной не потому, что я им понравился. Просто почувствовали – я готов к любой их подлости – и отступили. Когда терзали семью, меня, ночью я взвешивал каждое выступление, не только своё, но и всех, кто помогал мне. Изучал: не солгал ли я, не струсил ли? И что заметил: когда ты, атакованный человек, оказываешься в таком тяжелом положении, когда некоторые боятся тебя защитить, а другие, наоборот, идут на подмогу, невероятные силы родятся в душе! И появляется жалостливая ирония к тем, кто боится. Я даже потом иногда думал: хорошо, что так вышло! Я хоть самого себя увидел другим. Здорово, думаю, что я – не трусливый и не вор. Хотя Иван Фотиевич Стаднюк мне говорил: в старости, Валя, тебе будет горько вспоминать это время.
Суд КПК прошли два поэта: Маяковский и Сорокин. Маяковского я очень люблю.
Стихотворение Валентина Сорокина "В электричке" (100 тыс. прочтений) здесь
Поэма "Кукушка" здесь
Стихотворение Валентина Сорокина "Казненный поэт", посвященное Павлу Васильеву, здесь
Стихотворение "Вдоль дорог России" здесь
Сайт Валентина Сорокина здесь
Книги Валентина Сорокина здесь и здесь
Книга о Валентине Сорокине здесь
Книга "Мы всё ещё русские" здесь