Автор: Александр Мовчан
Как и в других скверах, садах и бульварах, в парке Пятидесятилетия ВЛКСМ с весны до осени было людно. По дорожкам и аллеям прохаживались, качая детские коляски, молоденькие мамочки и совершенно не седые бабушки. Они сетовали на дороговизну подгузников, делились эффективными диетами при диатезе и сравнивали режимы вскармливания. Пенсионеры со стажем читали или дремали, занимая с утра лавочки, будто пляжники на курорте лучшие места. Рядом, по-соседски, шахматисты устраивали блицтурниры, а неугомонная детвора после весёлых аттракционов делала кассу лоточникам.
С приходом зимы жизнь замирала. Тишина, сродни кладбищенской, изредка нарушалась вороньим карканьем и скрипом похудевших без листвы чёрных деревьев, тянущих друг к другу ветви, как измождённые старики, умирая, простирают руки.
Но всё меняется, оттепель в феврале больше не удивляла, а саванно-мёртвая благодать получила встряску от пульса барабанов и ошалелого мигания гирлянд на куполообразной крыше ― ночной клуб, отхватив солидный участок между лесопосадкой и старым заросшим оврагом, внедрился в парк.
Машка, опоздав из-за маникюра, предложила короткий маршрут к главной аллее, Виктор как-то не очень уверенно кивнул.
А ведь на первой встрече показался решительным и, пожалуй, надёжным. Всего лишь на курс старше, а уже руководит отделом в курьерской фирме и в поисковом отряде командир группы. Не то, что она: курсы французского забросила, фитнес надоел.
Или Витя просто комплексует? Обычно парни развлекают, а тут девушка пригласила. Да, классную замануху придумали на открытие клуба: «Джейсон-пати» в пятницу, тринадцатого! И антураж в парке соответствующий.
Под ногами хлюпало. Завывал ветер, по сумрачной дорожке носились тени, фонари горели, что называется, через один. Деревья, раскачиваясь, хлестали руками-ветками по столбам и норовили разбить уцелевшие плафоны. Ветки трещали, в переломах обнажаясь зазубринами, чёрная кора слезала, болтаясь, как содранная кожа.
Машка прижалась к Виктору. Казалось, что в каштаны и акации вселились злые духи, и только благодаря корням, удерживающим чудовищ в земле, острые кривые палки ещё никого не проткнули. А если ветер их всё-таки выдернет?
― То же чувствуешь? — спросил Виктор.
— Что? — Машка остановилась.
Дискотека ухала впереди, толчками басов разгоняя дрожь по телу.
— Силу, — Виктор развёл в стороны руки и запрокинул голову.
Машка потёрла замерзающий нос. Виктор, закрыв глаза, словно вошёл в транс. Ветер крепчал. Машка, учащённо дыша, оттягивала шарф — стало нечем дышать.
— Тебе плохо? — Витя успел-таки её подхватить.
От резкой перемены погоды иногда становилось дурно, а в объятьях сильных мужских рук обо всём забылось. Не хватало, чтоб заметил.
— Ерунда, поскользнулась!
Петарды с шипящим свистом вспарывали небо и на чёрном полотне с хлопками-взрывами распускались огненные цветы. Ветер, подгоняя, толкал в спину. Они почти пришли.
В конце Аллеи Памяти и Славы на стоянку съезжались автомобили. Рычали соплами прямотоков приземистые тачки в спортивном обвесе, бубнили прожорливыми двигателями внедорожники, гламурные купе с татуировками аэрографии красовались перед насупленными кабриолетами, зачехлившими на зиму крыши, а те, что подешевле, отличались от серийных собратьев крутизной колёсных дисков. Водители же напоминали хозяев, демонстрирующих породистых питомцев на выставке. Смазливые девицы в шубках от мини до макси крутились рядом, балуясь тонкими сигаретками и поглядывая на своих спутников с готовностью следовать, куда прикажут. Окурки летели мимо урн.
Виктор сжал губы. Машка понимала, что рядом захоронены останки героев Войны, и тоже была не в восторге от шумного соседства живых с мёртвыми. Но ведь разрешили открыть клуб рядом с мемориалом!
― Да, пентаграмма ― ещё тот знак! ― сказал Виктор.
— В смысле?
— Здесь никогда не было ни храма, ни кладбища; парк разбили в форме пятиконечной звезды — как оберег. Кстати, если её перевернуть на сто восемьдесят градусов, то дьявольский символ получится. Осторожно! — Красно-чёрный «Фольксваген», оглушая децибелами, промчался по аллее и в заносе врезался в столбик ограждения братской могилы. Гулко звякнула массивная цепь.
Из автомобиля вываливалась компания бритоголовых парней в одинаковых куртках «бомберах» и армейских ботинках, «Rammstein» буквально вырывался из динамиков. Толстозадый драйвер, с трудом отцепившись от баранки, вылез последним; он икал и размашисто двигал челюстями, способными перемолоть не только жвачку.
Парни закурили, прихлёбывая пиво. Толстяк обошёл машину вокруг, покачал грушеподобной головой и снова впихнулся за руль.
Виктор, зыркая из-под нахмуренных бровей, постукивал кулаками в вязаных перчатках, как боксёр перед боем.
Народный немецкий автомобиль соскочил с ограды, и бампер, треснув, отвалился. Столбик наклонился, потревоженная цепь натянулась.
Кувалда металлического рока зависла в наступившей тишине. Ненадолго — громыхнула от яростного захлопывания водительская дверца, и горе-шофёр принялся избивать ни в чём не повинный кусок пластмассы.
Толстяк быстро выдохся, зашёлся в кашле, а когда отдышался, пнул сугроб и что-то вытащил. Рассмотрев, проорал:
— Коммуняки долбаные!
«Что-то» было красной звездой. Возомнив себя ниндзя, лысый громила метнул «сюрикен» в стелу. Острые лучи чиркнули по гранитной плите с именами погибших. Посыпались искры. Компания загоготала, расплёскивая пиво.
— Не хватает губной гармошки и «шмайсеров»! — Виктор наклонил вперёд голову и пошёл.
— Не пущу! — Машка даже присела, чтобы удержать его на месте.
Почувствовав «якорь», Виктор остановился, Машка смотрела, как брошенный ребёнок.
— Всё, всё… — он вытер потёкшие слёзки и бережно целовал холодные щёчки и пунцовый носик.
Машка, раскрасневшись, отстранилась и сказала:
— Ну их, придурков! Погнали отрываться, не пропадать же билетам!
Виктор её обнял и напоследок оглянулся. Бритоголовые разделились на две команды и с криками «scheisse!» буцали вместо мяча пивную банку.
― Реальные скины не оскверняют могилы героев, а у этих уродов ещё и шнурки на «мартенсах» белые, ― Виктор сплюнул. ― Нацики фальшивые!
Одинокие снежинки, вылетая из темноты, объединялись, как пчёлы в рой, и петляли между деревьями. Начиналась метель.
Ночной клуб не терпел церемоний: огни прожекторов и лазеры моментально ослепили, музыка накрыла штормовой волной. Ди-джей «Джейсон» дирижировал мачете и виртуозно крутил винил, не снимая уродливой хоккейной маски. Возле барной стойки броско накрашенные девушки демонстрировали декольте пиджачным менеджерам, расслабляющимся после пятидневного ада в офисе.
Улыбчивый официант предложил фирменные напитки и, нависнув над столиком, вкрадчиво сказал, что есть кое-что поинтересней алкоголя.
― Неси «Кровавую Мэри», ― Машка вернула меню, — «кислоты» не надо.
Официант умчался. Машка хихикнула:
― Вить, у тебя такие же испуганные глаза.
Её глаза сияли, а его были печальными и вдруг засверкали — танцующая толпа расступалась перед бритоголовыми.
― Явились, гансы-модники! — процедил Виктор.
Машка поймала ритм музыки и отмахнулась, смакуя через соломинку коктейль.
— Интересно, куда мёртвые могут деться? ― Виктор опустошил залпом свою порцию и рассматривал красные потёки на стенках бокала. ― Не могут же они воскреснуть и просто так уйти?
Ну, вот что ответить?! Зомби бывают в книжках, кино… И «Ходячие мертвецы» вернутся в новом сезоне! Машка еле сдержала улыбку.
― А сам как думаешь?
― В братской могиле ничего нет…
Очередная страшилка, как в пионерлагере? Ага, сказочка на ночь. Испугай, если сможешь!
― …никаких костей и черепов не было, когда мы восстанавливали просевший фундамент под стелой.
― Не поняла…
― Никто не понял. Ни сейчас, ни тогда. Полицаи и немцы тихо радовались, когда полностью перекопали овраг под дулами автоматов, ведь они там расстреливали комсомольцев и красноармейцев, а для суда нет никаких доказательств. Ни одного трупа!
Машка вздрогнула. Неприятный холодок полз вдоль позвоночника. Виктор продолжал:
― Следствие советовалось с Москвой и без протокола приглашало колдунов и ведьм. Но, кроме пустых гильз, ничего не нашли.
― Погоди, ты говорил, что деревья здесь высадили по-особенному. В виде звезды.
― Пентаграмма — магический символ, она защищает покой погибших воинов. Но тут побывала какая-то особая сила, и, кажется, я её ощущаю, ― Виктор прикрыл глаза.
Абсолютно трезвая и злая Машка звала официанта. Нашли тему для разговора на вечеринке! Чёрт с ними, этими исчезнувшими мертвецами! Сколько лет уж прошло. Хорош жених, развлёк! Она оприходовала ещё одну «томатную тёзку» и пришёл долгожданный кайф.
Зеркальный чупа-чупс, подвешенный вниз головой, вертелся под куполом, сияя тысячами бриллиантов, «Джейсон» объявил коронный номер.
Прозвучала барабанная дробь, прожектор осветил бармена.
Представление началось. Высокий парень в белоснежной рубашке выстроил в ряд бутылки и поджигал фитили, вставленные в горлышки. Спустя минуту, он жонглировал, как настоящий циркач, одной рукой подбрасывая бутылки, а другой наполняя стопки аплодирующим клиентам.
Файер-шоу и энергичная музыка завели публику, «Джейсон» отрешённо кивал, перемещая рычажки на пульте. Виктор щёлкнул каблуками, приглашая на танец.
Ха, гусар выискался! Ладно, повальсирую.
Гипнотизирующая гармония уносила за пределы сознания. Рывки чёрно-белых силуэтов от вспышек стробоскопа притормаживали время, пульсация света и хоровод теней манили в неизвестное.
Всё-таки ни диско, ни рэйв, ни рок-н-ролл не способны достичь величия транса!
Бармен крутил огненную карусель уже двумя руками, добавляя бутылки и подбрасывая ещё выше. Бритоголовые парни вразвалочку подошли к стойке и менеджеры, выдернутые за галстуки, оставили насиженные места.
― Hey Ho, Let’s Go! ― «Джейсон» презентовал транс версию вечного хита «Ramones».
Машка закрыла ладонями уши. Протяжный вой не вписывался в музыкальный лад, что-то витало над крышей клуба, а все вдохновенно танцевали, ничего не замечая. Вкрадчивое царапанье и короткие отрывистые стуки слышала, похоже, только она.
Ди-джей ускорял темп, а что-то, уже совершенно не таясь, прорывалось извне, отвратительно скребя по крыше.
Но было ещё кое-что. Машка, теряясь, откуда надвигается другая, более явственная угроза, завертела головой.
― Hey Ho, Let’s Go! ― «Джейсон» вошёл в раж.
Толпа, отравленная эфиром экстаза, бесновалась. Ядовито-зелёные лучи лазера скользнули по перекошенным лицам бритоголовых. Щекастый командир перестал жевать и хищно оскалился, пивные ухмылочки камрадов тоже не сулили ничего хорошего; они, маршируя, шли в атаку.
― Blitzkreig Bop.
Виктор вырос перед молодчиками стеной, оттесняя Машку к служебному выходу.
Транс версия не отпускала публику и «Джейсона», качающихся на волнах психоделического океана, пока невероятный удар не сотряс здание. Крыша подпрыгнула и начала трещать. Гигантская корявая лапа, проломив потолок, влезла внутрь.
Бармен застыл. Бутылки с горящими фитилями, падая и разбивая зеркальные полки с абсентом, виски, текилой и прочим горючим, взрывались, как «коктейли Молотова».
Длинный чёрный палец пронзил и потащил под купол герра «грушу», огненные струи облили его дружков и с воплями «мама!» те заметались по залу дискотеки.
Толпа растягивалась и извивалась, уворачиваясь от бегающих факелов, огонь разлетался жгущими брызгами. Загорелись шторы, и пламя рванулось вверх к туше, дрыгающей ногами в фирменных берцах. Пожар набрал мощь. Запах горелой плоти потонул в едком, густом дыму.
Голова Машки закружилась от жуткой карусели обезумевших глаз, воплей отчаяния и рыданий. Ноги подкосились, и она обмякла, поддалась неведомой силе, уносящей в темноту…
Машка очнулась от кашля и нестерпимой боли в груди.
Виктор, взмокший и усталый, счастливо улыбался, только руки немного тряслись после искусственного дыхания и массажа сердца.
Скулил утихающий ветер. В сугробе было совсем не холодно, но волосы на голове зашевелились.
Ночной клуб стал похож на разбитый, закопченный цветочный горшок с торчащими корнями вверх чёрными деревьями. В отличие от стволов корни были желтовато-белыми, в них отсутствовала жизнь, но чувствовалась колоссальная сила. Они шарили по дымящим развалинам, как пальцы слепого гигантского мертвеца, готового в любую секунду выбраться из могилы.
«Джейсон», содрав маску, уползал на четвереньках, его конопатое лицо бледнело, вытягиваясь и застывая в беззвучном крике. Остальных выбравшихся из-под завалов почитателей транса будто парализовало: не дыша и округлив глаза, они смотрели на пальцы, нанизавшие человеческие скелеты вместо перстней. Подрагивая от нетерпения в поиске добычи, пальцы расшвыривали покорёженные листы металла и тлеющие головешки. Снег вокруг разрушенного здания клуба покрывался золой.
Оставшимся в живых повезло — пальцы-корни искали мертвых. Каждый найденный почерневший труп в обгорелых берцах они ощупывали, как приёмщик вещей на комиссию, и утаскивали в глубину развалин, постукивая перстнями из костей и черепов с дырами от пуль — теми самыми, что когда-то бесследно пропали, а теперь вернулись.
Нравится рассказ? Это результат кропотливого литературного труда. Помогите автору освободить время и создать условия для работы. Поддержите творчество Александра Мовчан денежным переводом с пометкой "Для Александра Мовчан".