Стали они в Искендкруне жить-поживать. Он её то «гюзелим», красавица моя, то «мелегим», то есть ангел мой, называет, и никак не иначе.
Она его «бебесим» - малыш мой, зовёт. А тот и ничего, млеет. И в обществе турецком к Люське уважение – как же, не гелин какая, то есть сноха при мужних родителях, а целая ханым, хозяйка значит.
И всё бы у них ладно да складно было бы, да только вот деток не было никак. К врачам-то да, Люська ходила. Но в Турции с медициной-то что. «Аллах не даёт», - врачи говорят, вот и все дела.
Так пять лет и прошло. И вдруг турок Люськин второй этаж у дома давай строить. Ну Люська поудивлялась, да и ладно. А как достроил - в командировку уехал.
Возвращается – а за ним фигурка замотанная во всё чёрное идёт. К Люське подошла, да в поклоне и застыла. Люська-то ничего и не поняла сперва. Думала, родственница какая.
А оно вон что оказалось – как бы родственница, а ей, почитай, сестра. Вторая жена турка, значит.
Детишек-то не получалось сделать у них, а это позор, считай, и вообще непорядок. А Турция, хоть страна и светская, но в таких случаях выход есть. Жену вторую завести, вот и все дела. Она вроде по закону ихому и никто, так ведь на тот закон и другой имеется, религиозный. А раз имам обряд никах провёл, то и жена самая настоящая значит. А детки от той жены законом государственным признаются потом, стало быть, всё равно всё в порядке.
А та и молвит – здравствуйте, уважаемая старшая жена. Повиноваться Вам во всем обещаю. Люська когда в себя-то пришла, в дом молча удалилась, да и заперлась в спальне. А тут и бебесим её в дверь скребётся. Открой, мол, мемелгим, отрада души моей, поговорить надо. Люблю тебя только одну, и никакой другой мне не надо. Но сына родить, как ни крути, обязан. Так что мама подсуетилась, правильную жену нашла, у них в роду женщины в основном парней рожают. Но случится промеж нас всё такое, только когда ты разрешение дашь. А пока будет жить при нас, тише чем мышь. И не серчай, родителей я уважить должен.
В общем, месяц прошёл, потом два. А Люська где швабра с пылесосом у ней живут, и думать забыла. Младшая с утра по дому шуршит, а к супругу вроде как общему на глаза не лезет.
Она и на кухню было сунулась, но тут уж Люська её окоротила. Кастрюли не трожь, сказала. На тебя тоже сготовлю, не хочешь – дело твоё. Вари-жарь себе наверху тогда, а мужу готовить и не мечтай даже.
Только раз встала как-то Люська ночью водички попить, а в доме сквозь тишину скулёж какой-то слышит. Через пару дней опять. Ну Люська озадачилась прям и пошла искать источник того звука.
Думала, кутёнок какой не пойми откуда взялся. А кутёнком тем младшая оказалась. Из спальни её скулёж тот был слышен. Пошла Люська к себе вниз, да на ступеньках-то и села. Чего она там надумала, откуда нам знать. Только вернувшись, бебесима своего разбудила, который уже десятый сон видел. Иди к ней, сказала.
А Люська недавно в Россию приезжала. Видели её, коня деревянного тащила. Качалка такая, их давно не делают, разве что мастера какие. Да вот, говорит, сынок-то наш уже на ноги встал, нельзя парню без коняшки. Весь чердак на даче перерыла, а нашла. Ещё брату моему деда делал.
Вот и пойми их, турков этих, и Люську вместе с ними. Довольная такая! Сестрёнка-то как рада будет, говорит, а ещё я ей платок достала. Самый настоящий оренбургский!
© Helina Bentsioni
Хотите ещё семечек?
Жмите "лайк"! И не забудьте на канал подписаться