— Папа! В школе конкурс рисунков про войну. Сказали фашиста нарисовать. В танке, — заявила с порога дочь-первоклассница.
— Не вопрос — сделаем! — неосмотрительно пообещал я.
Розовощёкий фашист
Фашист вышел упитанный, рослый, розовощёкий и в чем-то даже брутальный. Не фашист — загляденье. Рот открыт, глаза выпучены от ужаса. В общем, настоящий фашист — лощёный и перепуганный. Два часа совместных усилий оказались потрачены не зря.
Мне, конечно, не удалось убедить дочку в традиционных истинах. Она наотрез отказалась рисовать уродливого гитлеровского воина. Потому что в школьном конкурсе рисунков всегда побеждают самые красивые работы. Работы некрасивые там не нужны. Поэтому старалась от души.
Моя заслуга — больше технического характера. Ярко-выраженный испуг на лице фашиста — это единственное отступление и компромисс на который пошёл мой ребёнок. Ради этого мне пришлось пустить в ход все своё красноречие и пообещать кое-что к 8 марта. Единственное, к чему она охотно прислушалась — это советы по немецкому обмундированию. Высокие чёрные сапоги, характерная немецкая каска да «шмайсер» в руках вышли на славу.
Осталась пара характерных штрихов и первое место в школьном конкурсе рисунков обеспечено.
— Дальше сама. «Взорви» танк и пойдём на горку. И дыма побольше нарисуй, — говорю дочке.
— Зачем? — искренне недоумевает ребёнок, и по новой заводит старую пластинку. — Такой красивый танк…
— Красивый, — легко соглашаюсь я. — Это потому что ты постаралась. Но фашистский танк должен гореть. Это обязательное условие.
— Почему? — продолжает упрямиться дочь…
Все-таки мы люди с разных планет. Мне до сих пор кажется, что есть вещи и понятия незыблемые. Они не нуждаются в каких-то особых комментариях. В жизнь моего поколения они входили сами собой и уже где-то на уровне старшей группы детского сада казались совершенно очевидными.
Совершенно точно помню: если в детском саду рисовался рисунок про войну, то самолёты с красными звёздами обязательно гордо парили в ясном синем небе. Это были очень красивые самолёты — «истрибки». Они сбрасывали на корявые фашистские танки красивые советские бомбы.
Уродливые фашистские танкисты с крестами на касках валялись вокруг корявых танков в неестественных позах и напоминали сломанные куклы. И земля под ними горела и взрывалась. Все это великолепие выглядело абсолютно гармонично и здорово. Во всем многообразии акварели оставалось только два настроенческих оттенка — красивое и некрасивое. Они же — хорошее и плохое, добро и зло.
Это была четкая грань, переступать которую и уж тем более смешивать «оттенки» даже в голову не приходило. Чёрное оставалось чёрным, как не облекай его в палитру красок. То же самое касалось белого – и никаких полутонов. И чтобы это понять не требовалось какого-то особого взрослого красноречия и обещаний подарков к празднику.
Наши современные дети, мягко говоря, не в теме. Да, им будет преподаваться общеобразовательный курс истории. Вот только начнётся он не раньше четвёртого или пятого класса. Однако хватит ли этого, чтобы научиться отличать добро от зла? Смогут ли разглядеть под яркой картинкой абсолютную черноту?
Конкретика вытравливается из нашей жизни. На дочкином рисунке я не решился нарисовать фашистский крест — как бы чего не вышло. Акварельный, но абсолютно обезличенный немецкий «тигр» лишь спустя пятнадцать минут упорных уговоров «занялся» ярко-оранжевым пламенем.
Недоступный доступный Катаев
В нежном возрасте нас тоже никто и ничему специально не учил. Мы росли среди людей, которые видели войну. Ветераны приходили в подготовительную группу детского сада и смело рассказывали о боях с захватчиками. Мы задавали вопросы, и это был диалог понимающих людей. Огромная разница в возрасте не мешала нам говорить на одном языке. Наши дети в вопросах исторического восприятия понимают нас гораздо хуже.
Мы росли среди бабушек, которые не видели детства и перенесли все тяготы непростой и голодной тыловой жизни. И много рассказывали, как отдавали последнее под лозунг «Всё для фронта, всё для победы!». Мы с ранних лет по вечерам смотрели всей семьёй вполне серьёзное и очень невеселое кино о войне. Сегодня такое невесёлое кино ограничено целым набором возрастных цензов. Конечно, ограничения носят рекомендательный характер, но все равно крепко подумаешь, прежде чем включать его для семейного просмотра.
Нам никто ничего специально не доносил. Мы просто росли в атмосфере восприятия исторической правды. Во многих её подробностях и мельчайших нюансах.
Нашим детям этого не хватает. В понимании событий Великой Отечественной войны между нами огромная пропасть. Но это не их вина, ведь у них нет перед глазами живых примеров. Ветеранов-фронтовиков практически не осталось, ещё немного – и уйдут дети войны. Не хочется сгущать краски, но истинная правда о войне под угрозой вымирания.
Вечером после рисования фашиста решил проверить невесёлые догадки. Перед сном взял с книжной полки «Сын полка». Вечернее чтение тут же превратилось в курсы исторического ликбеза, хотя когда-то казалось, что Катаеву как детскому писателю нужно поставить памятник — за доступность языка и простоту понятий. Однако читаем тяжело, то и дело прерываемся.
— Что такое шинель? — спрашивают дочки. Одной 7 лет, второй 8.
Терпеливо объясняю им, кто такие разведчики и что такое снаряды. Сажусь верхом на стул и показываю, как кавалерия рубит фашистов шашками. Предварительно пытаюсь описать назначение бурки и такое понятие, как сын полка. Диалог Вани Солнцева с «роскошным мальчиком» из кавалерии вообще дался крайне тяжело. Читали его два вечера подряд.
Пришлось детально рассматривать чуть ли не каждый абзац. Минут двадцать только объяснял, что такое тачанка, зачем на ней пулемёт и почему он повернут назад, а не вперёд. Вопросы сыпались как из рога изобилия и практически после каждого предложения. В такие моменты успокаивало только одно — детям было по-настоящему интересно.
Им было интересно, даже когда я провёл прямую линию ручкой на тетрадном листе и на такой примитивной схеме объяснил, что такое линия фронта.
— С этой стороны наши, а на той стороне фашисты!
И это современные дети, не оторванные от жизни, существующие в самом что ни на есть водовороте событий.
Не с первого раза
В дни новогодних каникул вместе с женой решили приобщить детей к старому доброму советскому кинематографу. Благо «Мосфильм» выложил в открытый доступ сотни своих нетленок.
«Операция «Ы» и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука» — нестареющие шедевры, понятные любому поколению, были приняты на ура. Дочки смотрели их открыв рты. На всём протяжении «Иронии судьбы или с лёгким паром» не издали ни звука и всерьёз переживали за общее будущее Жени и Нади. При этом даже не улыбнулись, когда Ипполит залез под душ в пальто и шапке. Они не смеялись над перлами Папанова и Никулина, Миронова и Демьяненко. Этот юмор оказался для них чужой.
Наверное, нужно было махнуть рукой и смириться. Мы тоже не во всем понимали своих родителей. Не могли по достоинству оценить юмор их поколения и какие-то серьёзные, дорогие для них понятия. Пожалуй, это нормально.
Ситуация разрешилась сама собой, когда дети сами попросили повторить просмотр советских кинокомедий. Со второго раза смеялись всей семьёй, а теперь дочки то и дело копируют устаревших киногероев в обычной жизни. Как говорится, дошло. Пусть не сразу, но простой человеческий юмор все-таки оказался понятен всем, даже поколению, растущему на спецэффектах.
Оказалось, наши дети не так безнадёжны. Не так безнадёжны мы сами. Было бы желание рассказать, показать и перестать бояться за нежную детскую психику.
По вечерам после чтения Валентина Катаева ещё некоторое время беседуем о борьбе с фашизмом. Рассказываем про сожжённые хаты на Украине, про женщин, угнанных в Германию, про газовые камеры в Освенциме и Бухенвальде. Рассказываем про то, как наши бабушки в двенадцатилетнем возрасте работали на колхозных полях и у станков ремонтных паровозных депо и радовались премиальному куску сахара.
Скрывать не буду, иногда подобные рассказы словно открытие Америки. Дети открывают для себя много нового, включая подвиги наших солдат и офицеров. Видят разницу между добром и злом, между чёрным и белым, понимают, что в некоторых ситуациях любые полутона неприемлемы.
Между делом готовим новую киноподборку. Не уверен, что «Горячий снег» или «Зою» дети захотят пересматривать, и уж точно им будет не до улыбок. Однако выводы, думаю, будут сделаны с первого раза, а переживания и невеселые мысли будут не менее полезны для того, чтобы нам говорить на одном языке.
Андрей Анохин, журнал для настоящих пап Батя