14 августа 1945 года, несколько месяцев спустя после капитуляции Японии, британцы не сомневались, что война осталась позади. Газеты наводнили заметки о возможном самоуправлении Индии и о докерах, готовящихся бастовать в Лондоне, Ливерпуле и Халле. Интересно, как много читателей выпуска манчестерского Guardian от 6 декабря 1945 года обратили внимание, не говоря уже о том, что прочитали, на небольшую заметку, спрятанную в конце 6 страницы и размещённую между письмами от читателей о военных преступлениях Нюрнберга и большой статьёй об основании ООН.
Под заголовком «Британцы в Индокитае» находилась копия письма, отправленного министру иностранных дел Великобритании Эрнесту Бевину. «Выясняется, что мы сотрудничаем с японцами и французами против националистических сил Вьетминя. Какова цель этого сотрудничества? Почему мы не разоружаем японцев? Мы хотим разобраться в государственной политике относительно присутствия британских войск в Индокитае». Под письмом подписался «британский рядовой состав» отделения связи пехотной бригады, размещённой в Сайгоне.
Даже для эгалитарного духа тех послевоенных лет, это выглядело крайне необычно: группа рядовых британских солдат публично требовало от министра иностранных дел объяснить государственную политику. Но ещё больше удивлял тот факт, что британские войска сражаются в бывшей французской колонии против местного населения плечо к плечу со своими недавними врагами: японской армией и режимом Виши.
Мало, кто из тогдашних представителей общественности знал о том, что британское правительство было не против того, чтобы французы восстановили контроль над своей довоенной колонией; что целая 20-я стрелковая дивизия британской-индийской армии была переброшена в страну ещё в предыдущем августе с приказом подавить вьетнамское население, пытающиеся сформировать собственное правительство. Было задействовано около 26 000 человек и 2 500 единиц техники, включая бронированные автомобили. Также были отправлены три британских артиллерийских полка, 14 истребителей «Супермарин Спитфайри» и 34 бомбардировщика «де Хевилленд Москито», а также не стоит забывать о подразделении Королевского военно-морского флота численностью 140 человек.
Британцы вооружили солдатов режима Виши новыми британскими винтовками Ли-Энфилд 303 калибра. Вскоре после этого, сдавшиеся японские солдаты также были перевооружены и их принудили бороться с вьетнамцами, иногда под командованием британских офицеров.
Британцы действовали в соответствии с приказом, согласно которому они должны проявить беспощадное пренебрежение к гражданским жизням. «В этой операции нет фронта. Возможно, очень трудно будет отличить союзника от врага. Всегда используйте максимальную боевую мощь, чтобы гарантировать ликвидацию любых противников, которые вам встретятся. Если переусердствовать, то никакого вреда не будет. Если использовать минимум силы, мы будем нести потери и поощрять врага», — сказано в приказе.
Многие из солдат, узнавших об этом приказе, были потрясены. Один из подписавшихся под письмом к Бэвину, 31-летний солдат Дик Хартман позже вспоминал: «Мы видели сожженные дома и сотни представителей местного населения, которых удерживали в лагерях. Нам попадалось огромное количество машин скорой помощи, в основном перевозящих забинтованных женщин и детей. Я до сих пор это прекрасно помню. Все эти женщины и дети, стояли снаружи своих домов, одетые в чёрное, и угрюмо смотрели на нас, иногда даже с…ненавистью».
В Великобритании в это время ни парламент, ни общественность понятия не имели об этой войне, принципах её ведения или роли Великобритании в ней. И оказывается, что кабинет и Военное министерство пожелали, что они и дальше оставалась в неведении.
В главном штабе союзников на юго-западе Азии в Цейлоне и в Военном министерстве в Лондоне, британские командиры и старшие военные чиновники были вне себя от ярости из-за этого письма. Хартману и его товарищам по оружию сообщили, что бригадир собирается встретиться с ними.
«Он просто пришёл однажды утром и толкнул нам речь о том, как плохо мы поступили. Он сказал, что несколько лет назад нас бы расстреляли, но, к сожалению, сегодня это невозможно». Хартман забеспокоился. Но некоторые из его товарищей после многолетних боёв в джунглях никак не отреагировали на речь бригадира и его бахвальство. Они напрямую заявили о том, что присутствие Британии в стране несправедливо и ему лучше немедленно ретироваться отсюда. Бригадир развернулся на своем каблуке и был таков.
Но после, не было больше никаких писем из Сайгона, пресса уделяла слабый интерес к этим событиям, а в палате общин никто ничего толком не говорил на этот счёт. Несмотря на численность военного контингента в Индокитае, они должны были оставаться незамеченными или вовсе пропасть из виду. И это было не единственной подобной военной кампанией Британии.
Почти 70 лет спустя британский премьер-министр Дэвид Кэмерон выступил с заявлением, что Британия планирует возобновить военные действия в Ираке, на этот раз против ИГИЛ. «Мы мирный народ. Мы не ищем конфронтаций, но нам необходимо понять, что мы не можем игнорировать угрозу нашей безопасности, мы не можем просто закрыть глаза, если хотим сохранить эту страну в безопасности. Мы должны противостоять угрозе», — заявил Кэмерон.
Никто не сомневается в том, что премьер-министр находился под давлением после того, как солдаты ИГИЛ на камеры жестоко убили британского сотрудника неправительственной гуманитарной организации и угрожали убить второго. Более того, никто не оспаривал его утверждение, что британцы — «мирный народ», который не ищет конфронтаций.
Но на деле, в период 1918-1939 гг., английские войска воевали с Ираком, Суданом, Ирландией, Палестиной и Аденом. Несколько лет спустя после Второй мировой войны британские военнослужащие сражались в Эритрее, Палестине, Французском Индокитае, голландской Ост-Индии, Малайзии, Египте, Китае и Омане. Между 1949 и 1970 годами британцы начали 34 иностранных военных интервенций. Затем уже были Фолклендские острова, Ирак (4 раза), Босния, Косово, Сьерра-Леоне, Афганистан, Ливия и, конечно же, операция «Баннер» — развертывания британских войск на территории Ирландии (на протяжении 38 лет).
На протяжении века не было ни одного года, чтобы Британия не участвовала в какой-либо военной операции где-то в мире. В этом смысле британцы — уникальны. Нельзя аналогичного заявить об американцах, русских, французах или любой другой нации. Англичане постоянно в состоянии войны.
Одной из причин, которая редко упоминается, может быть та, что в годы после Второй мировой войны и до периода национального кризиса, спровоцированного Суэцким кризисом 1956 года, Британия обрывала столько связей с былой империей, что военная активность рассматривалась общественностью нормой и, следовательно, не заслуживающей внимания. Другая причина в том, что, начиная с 1945 года, британские войска принимали участие в серии небольших военных действий, значимость которых была занижена. О них забыли или не обсуждали, или не обращали внимание, из-за других драматических событий в мире.
У нас много сведений о конфликте на Фолклендских островах 1982 года и о вторжении в Ирак в 2003 году, а роль Великобритании во Второй мировой войне стала центральной темой в национальном самоосознании. Но остальные конфликты едва ли помнят или намеренно замалчивают.
Одну из стратегически важных войн, которая Великобритания вела на протяжении свыше 10 лет, удерживали всё это время в полной тайне. В январе 1972 года, читатели Observer открыли газету, чтобы увидеть сообщение под заголовком «Великобритания ведёт тайную войну в Заливе?». Это было в тот же день, когда газета Sunday Times написала похожую статью с заголовком: «Британия замалчивают войну в Дофаре?». Как сообщали газеты, британские войска вовлечены в войну султана Омана против партизан, укрывающихся в горах Дофара на юге страны.
Четырьмя годами ранее, девальвационный кризис вынудил правительство Гарольда Вильсона вывести все британские войска из всех точек мира к востоку от Суэцкого канала до декабря 1971 года. Единственным исключением стали небольшие подразделения в Гонконге. Теперь Observer хотел узнать: «Действительно ли Британия вывела все свои войска из Персидского залива и Аравийского полуострова? Или британское правительство, как и американцы в Лаосе, ведут тайную войну без ведома парламента и общественности?». Observer связались с одним из лидеров повстанческого движения, который сообщил им, что война началась со «взрыва» в стране 9 июня 1965 года. По его словам, из-за ужасного местного самоуправления и «английского угнетения». К тому моменту, как Observer и Sunday Times выпустили свои первые сообщения на эту тему, Англия была в состоянии войны во Омане уже 6,5 года.
Расположенный на юго-западе Аравийского полуострова султанат Омана граничит с ОАЭ на севере и с Саудовской Аравией и Йеменом на юго-западе. Помимо этого, страна находится рядом с Ормузский проливом, через который нефть из Персидского залива попадает на рынок. В 60-е, свыше 60 % нефти западного мира поставлялась из залива. Гигантский танкер проходил через узкое место в Ормузском проливе каждые 10 минут. Пока нефть текла, местная экономика цвела и стала важным рынком для экспорта британских товаров: Лондон был встревожен, чтобы защитить собственные интересы в регионе и местных правителей, которые поддерживали его.
На протяжении XIX и XX века Британия сохраняла контроль над сменяющими друг друга султанами Омана, для предотвращения возможности захвата власти в регионе. Это у них удавалось очень просто — деньги. В середине 60-х тиранический правитель страны султан Саид бен Таймур получал свыше половины своего дохода непосредственно из Лондона. Только в 1967 году, когда нефть Омана начали выкачивать из земли в первый раз, страна начала производить собственный капитал.
Но даже тогда Британия осуществляла контроль над султаном. Министр обороны и глава разведки были британскими офицерами, главный советник — британский дипломат. Короче, практически все министры правительства, кроме одного, были англичанами. Британский командующий вооруженными силами Омана ежедневно встречался с британским военным атташе и еженедельно — с британским послом. Султан не имел никакого формального отношения к правительству, в отличии от Великобритании.
Официальная позиция Британии — султанат Маската и Омана были полностью суверенными и независимыми государствами. Де-факто — это британская колония. Британское правительство несло ответственность за плачевную политическую, социальную и экономическую обстановку в регионе, от которой страдали подчинённые султана, что и стало причиной для взрыва народного восстания.
В середине 60-х в Омане существовала всего лишь одна больница. Показатель детской смертности составлял 75 %, продолжительности жизнь — 55 лет. В стране насчитывалось три начальных школы, которые султан часто угрожал закрыть. Ни какой речи о средней школе и быть не могло. Результат — лишь 5 % населения умели читать и писать. Не существовало никаких телефонов или любой другой инфраструктуры, кроме древних водных каналов. Султан запрещал любой объект, который он считал «упадническим». В список вошли радиоприемники, езда на велосипедах, игра в футбол, очки, обувь или брюки, а также использование электрических насосов.
Тех, кто ослушивался султанских законов, ждала немедленная жестокая расправа. Проводились публичные казни. Условия содержания в тюрьме, где пакистанская охрана получала приказы от британских надзирателей, были ужасающими. Большинство заключённых содержались в кандалах в тёмных помещениях. У них не было надлежащего питания или медицинской помощи.
Оманцы презирали и боялись как султана, так и англичан, которые удерживали его у престола и продолжали политику подавления развития. Неудивительно, что султану часто приходилось просить Британию о военной помощи, чтобы защитить себя от собственного народа.
На протяжении 50-х годов британские войска подавили несколько восстаний на севере страны. Спецотряд САС и Королевские Военно-воздушные силы (КВВС) сыграли решающую роль в успехе этих операций. В период с июля по декабрь 1958 года силы КВВС совершили около 1635 вылетов, сбросив 1094 тонн бомб, и использовали 900 ракет против повстанческих деревень в горах и на полях орошения. Это в два раза больше количества бомб, сброшенных Люфтваффе на Ковентри в ноябре 1940 года.
В 1966 году новое восстание вспыхнуло на юге страны среди жителей дофарской провинции. На следующий год после покушения на султана, он и его дофарская жена переехали во дворец на побережье Салалы. Султан перестал появляться на публике. Многие из его подданных полагали, что он мёртв, а англичане просто утаивают это.
Для нового лейбористского правительства близкая связь султаната с британским правительством представляла идеологическую проблему. Лейбористскую партию выбрали в 1964 году в рамках манифеста, обязавшего начинать новую войну в развивающихся странах лишь в случае необходимости и гарантирующего бороться за «свободу и расовое равенство» вместе с ООН. Если бы стало известно, что Оман — последняя страна на земле, где рабство до сих пор законно, то эта информация привела бы к серьёзной дискредитации Британии как во всем мире. У самого султана насчитывалось около 500 рабов. По некоторым оценкам, 150 из них были женщинами, которых он держал в своем дворце в Салахе; множество его рабов-мужчин были физически искалеченными вследствие его жестокого отношения.
После восстаний 50-х годов, вооруженные силы султана Омана переформировались по назиданию британцев. Англичане проводили тренировки, снабжали их оборудованием и средствами. Всё больше оманцев вступали в ряды солдат, но офицерами по-прежнему оставались британцы. Некоторые из них были «прикомандированными офицерами», а некоторые — контрактниками или наёмниками, которые ранее служили в Омане и решили вернуться, чтобы заработать неплохие деньги.
Сперва повстанцы, с которыми они столкнулись в Дофаре были арабскими националистами. Тем не менее, к западу от Дофара находился Аден, который британцам пришлось покинуть в 1967 году из-за серьёзных бунтов. В нём британское правление заменили марксистским государством Народной Демократической Республикой Йемен, которая получала помощь из Китая и России. В начале 1968 года дофарское националистическое повстанческое движение развилось при поддержке китайцев в революционное движение панарабского толку. Для британских офицеров они все были adoo — враг, в переводе с арабского. Но в конце 1969 года, adoo захватили прибрежный город Рейсут, а к началу следующего уже контролировали высокие равнины и находились на расстоянии минометного обстрела от базы КВВС в Салахе.
Над новыми нефтяными месторождениями в пустыне между Дофаром и столицей Маскатом нависла угроза. Кое-кто в Лондоне придумал пугающую «теорию домино» на Ближнем востоке, в котором Ормузский пролив мог оказаться во власти коммунистов.
Британский ответ был беспощадным. «Мы сожгли их повстанческие деревни и расстреляли их коз и коров. Любой вражеский труп выставляли на обозрение в Салахе; в назидание остальным, что ожидает потенциальных борцов за свободу», — пишет один офицер. Другой офицер рассказал, что в отличии от Северной Ирландии, где солдаты стремились избегать потерей и ранений среди гражданских, в Дофаре повсюду были одни adoo: «Все люди в этом районе — враги. Среди них нет мирных жителей. Таким образом, продолжайте заниматься своей работой, обстреливая минометным огнём местность без страха, что пострадают невинные люди».
В стремлении подавить народное волнение, восставшее против жестокости и пренебрежения деспота, которого поддерживали и финансировали британцы, войска под руководство Британии подтравливали колодцы, сжигали деревни, уничтожали урожай и отстреливали скот. Во время допросов мятежников, они разработали свой метод пыток, при котором использовали шум. Населённые зоны превратились в пожарища. Неудивительно, что Британия не хотела, чтобы об этой войне кто-то знал.
Не было никакой необходимости в государственной секретной тайне или актах о национальной безопасности для того, чтобы скрыть эту войну и то, каким беспощадным образом она велась. Было задействовано всего два простых приёма: журналистов не пускали в страну и никто не говорил о войне в правительстве. Когда Вильсон опубликовал свой отчёт за 1964-1970 года, он упомянул войну Америки с Вьетнамом 250 раз. О войне его собственного правительства в Омане не прозвучало ни слова.
В это время у правительство Вильсона были все основания, чтобы волноваться о военной поддержке, которую оно предоставляло рабовладельческому деспоту, чьё правление мягко можно назвать средневековым. Это была эпоха, в которой развивающийся мир и Организация Объединенных Наций отвергали колониализм, а арабский национализм рос, набирая силу в течение многих десятилетий. Поэтому для авторитета Великобритании на Ближнем Востоке было крайне важно, чтобы её влияние в Омане оставалось тайным.
Командующий вооруженными силами с 1972 года Джон Акехерст называет ещё одну причину, почему британское правительство не желало привлекать внимание к войне в Дофаре: «Возможно, они полагали, что мы проиграем её».
Летом 1970 года, тайная война Великобритании разворачивалась не лучшим образом, поэтому понадобились отчаянные меры.
26 июля Министерство иностранных дел заявило, что султан Саид бен Таймур был свергнут своим 29-летним сыном Кабусом бен Саидом в дворцовом перевороте. За этим стояла Британия. МИ-6 и госслужащие в Министерстве обороны и Министерстве иностранных дел запланировали эту операцию в Лондоне и реализовали её после того, как Эдвард Хит стал премьер-министром.
Новый султан немедленно отменил рабство, улучшил ирригационную инфраструктуру страны и начал использовать доходы от добычи нефти на развитие собственных вооруженных сил. Солдаты из САС сперва прибыли в качестве телохранителей султана, а затем в качестве эскадрилий для борьбы с adoo. В конце концов, курс изменился, журналистов начали пускать в страну, а летом 1976 года война была выиграна.
На стратегическом уровне, война в Дофаре была одним из самых важных конфликтов XX века, ведь победитель мог рассчитывать на контроль за Ормузским проливом и потоком нефти. Тысячи погибли, британцы выиграли и западное влияние осталось. Сегодня войну все ещё изучают в командно-штабном колледже в Великобритании. Но учитывая каким образом информация длительная время укрывалась, она стёрлась из памяти нации. Как и в случае с войнами в Эритрее, Индокитае, голландской Ост-Индии и Борнео, эту войну помнят лишь те, кто участвовал в ней и их семьи.
То, какую роль Великобритания сыграла в перевороте и войне, до сих пор остаётся величайшими тайнами британского правительства. Например, обнародование переписки Вильсона и Хита с Оманом для историков и общественности запрещена до 2021 года. В 2005 году Министерство иностранных дел опубликовало меморандум, в котором кратко рассказало о том, как личный советник министра обороны полковник Хью Олдман сыграл главную роль в свержении правительства Омана, для того, чтобы гарантировать Британии доступ к нефти страны и её военным базам. Затем документ поспешно убрали. Как заявили в министерстве, его выпуск был досадной ошибкой.
За последние полтора столетия не похоже, что британское правительство теряет аппетит к войне. Первый конфликт, в котором Британия приняла участие в новом веке, стала интервенция в Афганистан после событий 11 сентября 2001 года.
Сперва эта война ознаменовалась успехом, но затем застопорилась после того, как миссия Великобритании расширилась в глубь Гильменда на юге страны. Война затянулась на 13 лет и обошлась в 95 000 человеческих жизней, в том числе 453 британских служащих и женщин. Самое главное — она принесла мало ощутимую пользу народу Афганистана. Вторая война XXI века — вторжение в Ирак в 2003 году — стало, возможно, самой огромной ошибкой во внешней политики Великобритании после Суэцкого кризиса. Количество погибших варьировалось от 150 000 до миллиона человек. Среди британских солдат потери составили 179 человек. Спустя десять лет Ирак до сих пор в состоянии хаоса.
Конфликты в Афганистане и в Ираке ярко освещались медиа и преследовали политиков, которые стали их инициаторами. Несмотря на это, Великобритания продолжает инвестировать в войну — политически, технически, финансово — используя её в качестве средства демонстрации власти и защищая влияние среди своих ключевых союзников, и также, кажется, время от времени пыталась наводить порядок и увеличить степень осведомлённости о хаотическом и непредсказуемом мире.
Но нужно ли было это хранить в секрете? Конечно, в век глобальных медиа, круглосуточных новостей, социальных сетей и когда даже солдаты могут распространять изображение конфликта, вряд ли бы британскому правительству удалось укрывать войну в Дофаре 6,5 лет. Тони Джиппс, который командовал эскадрильей САС в Омане, рассмотрел этот вопрос и пришел к выводу, что, хотя такая секретность была «идеальным положением дел», вероятно, это невозможно больше повторить.
В последующие годы Дофарской войны, количество спецподразделений Великобритании увеличивалось. Начиная с 1996 года, их участники обязаны подписать соглашение о неразглашении информации. Это усилило осмотрительность, с которой элитные подразделения традиционно выполняют свои обязанности, и они редко нарушают договорённости.
В это же время, развитие беспилотных летательных аппаратов позволило военным стратегам увеличить количество скрытных операций.
Зависимость современного общества от Интернета и возрастающая частота, с которой государства исследуют и атакуют киберзащиту друг друга, вынудили некоторых аналитиков говорить о появлении гибридной войны, которая окутана отрицанием. Это привело к тому, что грань между миром и войной размылась.
После 11 сентября слухи о том, что англичане в очередной раз ведут тайную войну, начали всплывать в сносках бюджетов Министерства обороны, а также поступать слухами из прибрежных деревень в Сомали, горах Йемена и городов Ливии. Оказалось, что смертельная троица из спецподразделений, беспилотных летательных аппаратов и местных доверенных лиц помогли утаить от британской общественности информацию о характере современной войны и освободили парламент от нужды обсуждать её необходимость.
В июле 2007 года, менее, чем через неделю после того, как Тони Блэр покинул пост премьер-министра, Гордон Браун сообщил о ряде радикальных конституционных изменений, которые, как он сказал, превратят британское правительство «в настоящего слугу народа». Одна из мер — явная реакция на крайне непопулярную войны в Ираке и неудачную и дорогостоящую экспедицию в провинции Гильменд — дать членам Парламента последнее слово на объявление войны.
Шесть лет спустя, в августе 2013 года, парламент осуществил своё новое право, когда депутаты отклонили ходатайство правительства о военном вмешательстве в кровавую гражданскую войну в Сирии.
Министры коалиционного правительства были потрясены голосованием — впервые противоречащее внешней политики британского премьера с 1782 года — и утверждали, что они не только блокируют развёртывание британских войск, но и не допускают, чтобы Великобритания предоставляла какую-либо военную помощь вообще.
«Мне понятно, что британский парламент представляет взгляды британского народа, который не хочет никакой войны. Я понимаю, что и правительство будет действовать соответствующим образом, — заявил в Палате Общин премьер-министр Дэвид Кэмерон
Но эти слова не совсем соответствовали истине.
В июле 2015 года министр обороны Майкл Фэллон предоставил Парламенту обновленную информацию о возобновившихся военных действиях в Ираке — кампании, о которой объявил Кэмерон после того, как заявил, что британцы — «мирный народ». За минувший год Королевские военно-воздушные силы провели 300 воздушных ударов в Ираке, в операции было задействовано 900 сотрудников, и она обошлась в 45 миллионов фунтов, сказал он. Фэллон убедил аудиторию, что «наша позиция остается прежней, что мы хотели бы вернуться в Палату для утверждения перед проведением воздушных ударов в Сирии».
Прежде, чем сделать это заявление, Фэллон был раздосадован разговорами в политических кругах Вашингтона, что отказ Великобритании действовать в Сирии можно рассматривать только как знак британской дряхлости. Его заявление не соответствовало действительности: по крайней мере, 18 месяцев пилоты КВВС которые, как утверждается, «входили» в состав американских и канадских военных подразделений проводили авиаудары по целям в Сирии. Некоторые были задействованы в боевых задачах с французскими военными на Мали. Утверждалось, что они находятся под командованием иностранных сил, но это очевидный британский вклад в войну, от которой члены Парламента пытались уберечь страну.
Две недели спустя всплыла правда, и Фэллон вновь предстал перед Палатой Общин, объясняясь перед разгневанными членами Парламента.
Военный персонал, «входивший» в состав иностранных войск не является чем-то новым, он объявил; он соответствуют законодательству Великобритании при «должном соблюдении правил участия принимающей нации». Фэллон не говорил о том, что происходит, потому что эти пилоты оказывали помощь в военных операциях других стран. Кроме того, он ясно дал понять, что неспособность предать это гласности следует рассматривать «стандартной практикой».
В декабре 2015 года члены Парламента проголосовали за открытые военные действия против ИГИЛ. Правительство получило одобрение парламента для проведения военных операций, которые скрыто осуществлялись на протяжении двух лет.
Тем временем, стало известно, что британские военнослужащие находились в комнатах управления, из которых ВВС Саудовской Аравии направляли свои бомбардировщики на цели через Йемен. Англичане помогали своим саудовским коллегами. Саудовцы летали на британских самолетах и сбрасывали огромное количество бомб британского производства. В течение трёх месяцев 2015 года стоимость экспорта бомб и ракет британского производства возросла на 11,000 % — от 9 миллионов до 1 миллиарда фунтов.
Бомбардировку резко раскритиковали правозащитные группы. Британское правительство продолжало настаивать на том, что оно «подчиняется нормам гуманитарного права».
Ещё раз, правительство спокойно затянуло страну в ближневосточный конфликт без какого-либо парламентского контроля или одобрения. И секретную и необъявленную войну можно рассматривать не иначе, как реальность большинства военных операций, которые проводятся Великобританией.
P. S. Данный текст — отредактированный отрывок из исследования Яна Кобейна о государственных тайнах Великобритании
Оригинальная статья: The Guardian
Автор: Ян Кобеин
Дата: 8 сентября 2016