Первая половина двадцатого века оставила в культуре России целую россыпь эпохальных произведений и литературных гениев. Но и среди зашкаливающей концентрации талантов ярко очерчивается одна фигура.
Самобытный, неповторимый, ни на кого не похожий писатель. Мало печатавшийся при жизни и очень популярный в посмертии. Самый коммунистический и самый антисоветский отечественный литератор.
«В нас нет счастья, в нас есть мысль»
В 1899 году в Воронеже, в семье рабочего и домохозяйки родился Андрей Платонович Климентов. Безукоризненное происхождение для будущего пролетарского писателя. Андрей стал первым в череде десятерых детей семьи Климентовых. Новый брат или сестра исправно появлялись каждый год, поэтому старшему ребенку не пришлось долго засиживаться в детстве.
Россию еще угнетают тёмные силы царизма, а юный двадцатый век уже готовится задать жару своим ровесникам. Трудовой стаж Платонова (этот псевдоним писатель примет в 20-е годы в честь отца) начинается с 1914 года. До революции наш герой успел сменить немало мест службы, от мальчика на побегушках до помощника машиниста и литейщика, так что правду жизни узнавал из первых рук. Он видел, как трудно и бессмысленно существуют люди, каждый день озабоченные лишь пропитанием своего тела. И, как многие тогда, ясно чувствовал, что грядет что-то великое, что должно поднять человечество на совершенно иной уровень.
Революция застала Платонова в железнодорожном училище, которое он смог закончить только в 1921 году. Во время обучения будущий писатель был призван в Красную Армию, где стал фронтовым корреспондентом.
«Рабочие массы скоро возьмут власть в свои руки без представителей, без учреждений, без исполнительных органов. Масса бесчленна»
Писатель-Платонов начинался с Платонова-журналиста. К 20-ти годам он имел около двухсот публикаций в газетах, чьи названия достойны пера Ильфа и Петрова: «Красная деревня» (бывш. «Воронежская беднота»), «Красный луч», «Железный путь» и прочие подобные. В статьях и очерках Андрея Платоновича уже сложился тот неповторимый стиль и слог, который обеспечил писателю гордое одиночество и обособленность в отечественной литературе двадцатого века.
Например, Платонов не смущается доказывать крестьянам, которых наступающий социализм еще не выучил читать, что «женщина осуществляет ребенка, своею кровью и плотью она питает человечество». Таково было его слово в защиту крестьянок от гнета темного быта.
Язык Платонова формируется в эпоху, когда ломается настоящее, стирается прошлое и всё переворачивается с ног на голову. Это гениальное косноязычие человека, который видит перед собой новый мир, где каждому предмету надобно свое слово. Платоновский слог — вавилонский диалект, появившийся после крушения башни старого мироустройства. В нем переплелись канцеляризмы, лозунги, молитвы, панегирики. Высокий штиль новояза.
Платонов искренне приветствует социальные преобразования. С идеалистической верой первых христиан, он верует в социалистическую революцию духа. Капитализм — это сумрак и тщета, ложный путь человечества. Социализм — эра нового человека, рабочего, мыслящего, вооруженного передовыми технологиями, чтобы разбить на земле горя и невежества дивный коммунистический город-сад.
А приблизить наступление светлого будущего можно двумя путями. Во-первых, рабочему классу не достигнуть коммунизма с такой гирей, как буржуазия. Следовательно, нужно физически уничтожить каждого буржуя. Во-вторых, «искусство —это путь от страдания к освобождению и радости», поэтому с его помощью можно преодолеть страдания и голод. Но новое пролетарское искусство — не духи и туманы, это поэмы о гидрификации, поездах, электростанциях. И Платонов их пишет.
«Некуда жить, вот и думаешь в голову»
В 1926 году публикуются «Епифанские шлюзы» — рассказ, в котором отчасти воплотился опыт писателя как инженера-мелиоратора. Учитывая обстоятельства времени, биографии людей были так плотно набиты событиями, что мы, изнеженные и расслабленные потомки, удивляемся, как можно столь насыщенно прожить двадцать семь лет. За плечами Платонова к этому возрасту: участие в Гражданской войне, определённая известность в журналистских кругах провинции, проекты спасения России от засухи и три построенных электростанции. Андрей Платонов женат и растит сына Платона, Тошу. О его роли в судьбе отца можно сказать ахматовскими словами: «Ты сын и ужас мой».
В середине двадцатых Платонов твёрдо определился с делом жизни. Быть писателем. Он переезжает с семьей в Москву, заводит какие-то знакомства в писательских кругах, но читательского внимания к себе ещё не привлекает. Первый московский год был очень тяжёлым. Бедственное материальное положение, неприязнь со стороны менее одаренных коллег. Платонов пишет, несмотря ни на что, всё более укрепляясь в собственном стиле и мастерстве. Вершиной его творчества в двадцатые годы, да и в целом, стали роман «Чевенгур» и повесть «Котлован».
Эти произведения — не просто ответ писателя на индустриализацию и коллективизацию. Зрелый и многое видевший Платонов отходит от прежнего идеалистического мироощущения и берёт высоту литературного предзнаменования.
Сердце мужика самостоятельно поднялось в душу, в горловую тесноту, и там сжалось, отпуская из себя жар опасной жизни в верхнюю кожу. Мужик тронулся ногами, чтобы помочь своему сердцу вздрогнуть, но сердце замучилось без воздуха и не могло трудиться. Мужик разинул рот и закричал от горя смерти, жалея свои целые кости от сотления в прах, свою кровавую силу тела от гниения и двор от вечного сиротства
Не будет города-сада, будет лишь котлован, в недрах которого похоронен новый человек. Эту повесть называют самой страшной книгой русской литературы XX века. Заключение спорное, ведь время превратит «Котлован» Платонова в лагерную штольню «Колымских рассказов».
Платонов уже заявил о себе в вечности, но современники этого пока не поняли.
«Не приняли роман — и руки и тело покрыли нарывы. Сломать человека легче, чем думают»
В начале тридцатых годов генеральная линия партии шла какими-то невероятными изгибами. То даёшь коллективизацию, то умерьте, товарищи, головокружение от успехов. Придворные летописцы и стихоплеты не успевали менять тон своих памфлетов и фельетонов. Платонов никогда не прислушивался к тому, куда дует официальный ветер перемен, и в сложении дважды два четыре не ошибался. В 1931 году он публикует бедняцкую хронику «Впрок» в журнале «Красная новь». После публикации в журнал приходит письмо от самого товарища Сталина с краткой характеристикой Платонова «Дурак, идиот, мерзавец». Это стало отмашкой для РАППовской своры и началась масштабная литературная травля писателя. Повесть «Впрок» назвали классово-враждебной кулацкой сатирой, новые публикации отменялись, принятые рукописи возвращались, доносы плавной рекой потекли “куда следует”. В документах ОГПУ, НКВД, НКГБ собрано досье доносов на Андрея Платонова с 1930 по 1945 год.
Осторожно напечатать относительно большую вещь Платонова попробовали в 1937 году. Тогда вышла книга рассказов «Река Потудань». Большинство других вещей, написанных в это время, нашли благодарного читателя лишь краткой хрущёвской оттепелью, а совсем вышли из архивов только в конце восьмидесятых годов.
Самое страшное, переломное событие в жизни Андрея Платонова случилось в 1938 году. Единственный сын, пятнадцатилетний Тоша, арестован по политической статье и отправлен в тюрьму. Десять месяцев родители не знали о его судьбе ничего и лишь в феврале 1939-го получили весточку из Вологодской тюрьмы. До 1940 года длится бюрократическая эпистолярная эпопея: Платонов пишет кому только можно в надежде найти ниточку, за которую можно вытянуть сына из лагеря. Ему помогает Михаил Шолохов, который дошел до «лучшего друга детей», Иосифа Виссарионовича, и тот приказал пересмотреть дело.
Платон вышел из тюрьмы в 1940-ом году, смертельно больной туберкулёзом. Он успеет жениться, родить сына и заразить отца. Платон Платонов умер 4 января 1943 года, а Андрей Платонов — ровно через восемь лет и один день.
«Товарищ, нам пора перестать говорить — мы всё понимаем»
В Великую Отечественную войну Андрей Платонов был военным корреспондентом газеты «Красная звезда». Не боялся передовой, описывал войну лицом к лицу, а не с безопасного расстояния привилегированных военкорров. Дошел до Берлина и Эльбы. В отличие от других писателей (Симонова, Гроссмана и т.д.) особыми наградами не отмечен, только скромной медалью «За победу над Германией», а её давали всем участникам.
После ВОВ писатель снова попадает в немилость. Роковой 1946 год отметился гонениями не только на Ахматову и Зощенко. Платонов своей житейской правдой о войне, описанной в рассказе «Возвращение» (первоначальное название «Семья Иванова»), вызывает резкое осуждение в литературных кругах. Больше его рассказы не печатают, чем перекрывают уже серьёзно больному писателю возможность работать и зарабатывать.
Забота о содержании семьи (а в 1944 году у Платонова родилась дочь) легла на плечи жены. Писатель подрабатывает дворником, получает небольшую материальную помощь от Союза писателей СССР, редактирует народные сказки. Туберкулёз прогрессировал очень быстро.
Незадолго до смерти Андрей Платонов подарил книгу своему другу Виктору Некрасову. Это была «Река Потудань» — небольшая серенькая книжка, на которой годом издания стоял 1987. Писатель отметил, что хотел бы, чтобы эта опечатка стала пророческой и в далеком 1987 году его помнили и читали.
Читать его произведения трудно. Автор настойчиво требует, чтобы читатель работал мозгом на каждой строчке. Здесь нельзя плавно погрузиться в повествование и отстраненно наблюдать. Фразы построены так, чтобы оставались смысловые лакуны, которые каждый волен наполнить собственным содержанием, ведь однозначность ведет к смерти литературы. Произведение, в котором новому читателю нечего добавить и нечего найти, умрёт с последним представителем своего поколения. А книги Платонова живее всех живых.