Мы остановились на том, что моя семилетняя дочь отказалась идти в школу и решила самостоятельно заниматься живописью.
На следующий день, я еще проснуться не успела, дочь стоит на пороге спальни.
- Я готова ехать. Собирайся. До твоей работы успеем.
-Куда ехать - то? - Адреса нет.
- Я найду, - сказала моя семилетняя дочь.
Мы далеко от Москвы живем. Нужно на электричке ехать, потом еще пересадки.
Было ощущение, что Снежана знает дорогу.
Нашли мы этот дом на Поварской. На втором этаже нам дверь открыла пожилая женщина.
- Это вы хотите отдать свою дочь ко мне в ученицы? - спросила она.
-Да, да, она хочет, - ответила дочь.
-Не рановато ли?
- Нет, нет, в самый раз.
Это опять дочь перебила меня.
-Проходите.
Мы оказались в квартире. Точнее в мастерской. Я впервые видела, как живут художники. Для меня это был просто музей. Я переходила от одной работы к другой, удивлялась, поражалась. Я ничего не понимаю в живописи, но от работ шла какая-то такая хорошая энергия, что хотелось на них смотреть, быть рядом, не поверишь, даже вести диалог. Были такие портреты женщин, что прямо заглядывали в душу. Когда я пришла в себя, то увидела, что моя дочь и эта пожилая художница о чем-то живо дискутируют, стоя у мольберта. Они говорили какими-то непонятными терминами, но я видела, что им обеим жутко интересно.
Потом, спохвотившись, Алла Александровна, так звали женщину, жестом остановила мою дочь и обратилась ко мне.
- Голубушка, вы знаете, что у вас гениальный ребенок. Хотя, если бы не возраст, я бы никогда ее ребенком не назвала. Девочка обладает уникальными знаниями, особенно хорошо она знает искусство 18 века. Удивительно.
Моя дочь в это время уже выбирала кисти и делала это так, как будто эта мастерская была ее давно знакомым домом.
За первую неделю, когда ее не было дома, что я только не делала. И ревела, и к психотерапевту ходила, и к гадалкам.
- Не поверишь, помог один известный экстрасенс, он участвовал в битве экстрасенсов, что по телевизору показывают. Не буду называть его фамилию. Он сказал, что мой ребенок, действительно, особенный. Тот самый индиго, про которых сегодня так много говорят, но редко кто видел. Предупредил меня, что пути развития два. Или, как многие юные гении, помнишь же Нику Турбину, Надю Рушеву, да много таких уже было, это или быстрое саморазрушение, нездоровье и в итоге смерть, это самый большой процент, или рождение нового гения уровня да Винчи, Тесло и многих других, кто обогнал время на многие столетья.
- А почему вдруг я родила такого ребенка, - тут он ничего не мог сказать.
-Конечно, легче мне не стало, но хотя бы мои мучения прошли.
И еще два года незаметно пролетело. Снежана на выходные домой приезжала. Была ребенок как ребенок. Слушала музыку, что -то писала в толстой тетради, очень много читала. Причем я всегда удивлялась, как она быстро читает. Утром сходит в библиотеку, она у нас недалеко от дома, принесет четыре - пять книг, а на следующий день снова идет. Библиотекарши в начале пытались ее проверять, что, мол, невозможно за день столько прочитать. Но Снежана так подробно отвечала на их вопросы, что они от нее отстали.
Что касается нас, родителей, то с нами она была вежливой и не больше. Подруг у нее как не было, так и не появилось. Если я ей что-то покупала, она всегда говорила: "Это я беру в кредит. Скоро я тебе все верну".
Странный ребенок.
Зато Алла Александровна на нее нарадоваться не могла.
Удивлялась, восхищалась, восторгалась. Говорила, что девочка станет великой художницей. Однажды пригласила, как она сказала, "на вернисаж дочкиных работ".
- Для меня, Наташа, это было потрясением.
-Ты же знаешь, что я не знаток живописи. Если бы не дочка, я бы никогда и в ту старую книгу по искусству не заглянула. А тут я такое пережила!
Алла Александровна все работы дочери вдоль стены расставила. Где-то работ 20 получилось. Я пришла к ним где-то в обед. Часа в два. А очнулась уже около семи было. Я на часы посмотрела.
Что такого было в этих художествах дочери, мне трудно объяснить. Это были какие-то необычные города. Таких в жизни не бывает. Ты подходишь к картине, начинаешь рассматривать и полное ощущение, что ты в нее погружаешься. Вот этот фантастический мир уже вокрут тебя. Неожиданно возникает какое-то голубое свечение и начинает звучать музыка. Тихо-тихо. Это такая мелодия, которая тоже идет как бы из глубины сердца или, может, лучше души назвать. И кажется, что можно протянуть руку и потрогать все, что рядом. Полное ощущение нереальности происходящего. А самое главное - чувство восторга и радости. В жизни очень трудно найти аналогию моего того состояния. Просто хочется в нем быть.
Они обе поняли мои ощущения, и я видела, что они довольны.
Я слышала, что люди сходят с ума от созерцания любимых картин, а кто-то наоборот сам начинает творить. У всех по-разному.
Есть в этом какое-то волшебство.
И это создала моя дочь. Ну не могла я родить такого ребенка!
-Что мне делать? - спросила Вика.
-В каком смысле?
-Как мне принять данную ситуацию? Ведь она ненормальная. Девочка живет у чужого человека. На меня все смотрят как на некудышную мать, которая сбагрила дочь и ей не занимается. Я чувствую огромную вину перед Снежаной. Не знаю, что делать.
--------------------------------------------------------------------------------
Этот разговор состоялся несколько лет назад. Дочь Вики стала очень хорошей художницей. Она живет в Америке. Её работы узнает каждый, кто знает, что такое "плывущая" техника письма маслом. А ее детские акварели находятся во многих музеях мира.
У ее дочери сейчас творческий псевдоним, а больше нам знать не нужно.
"Единственное, чего я хочу, - написала мне Вика, - чтобы у дочери родился нормальный ребенок. Гениальность - это не божья милость, это кара тому, кому она дана, а особенно тем, кто рядом.
Хотя что касается других, то ее работы несут счастье. Она видела, какими уходят люди после выставок дочери.
Наверное, ради этого и стоит потерпеть.
В этом, видимо, ее, Викин, смысл жизни.
