Новые технологии открывают перед человечеством массу возможностей для решения проблем своего существования и развития. Искусственный интеллект — технология «искусственного разума» для интеллектуальных машин, программ и систем на ее основе, которая всегда привлекала и одновременно пугала общество. Оптимистические ожидания от появления и внедрения искусственного интеллекта основывались на том, что его разработка велась на базе общества прогресса, представленного в ХХ веке антагонистичными друг другу социальными системами. Качественное изменение социальной эволюции человечества, не в последнюю очередь связанное с уничтожением одной из ее ветвей, привело к отказу от общества прогресса и заставляет критически оценить новые технологии, внедряемые в повседневную жизнь.
Изменились не технологии, изменилось общество. Искусственный интеллект не является инструментом прогресса. Техническая революция и переход в новый технологический, а значит, и социальный уклад привела к перерождению старых концепций в нечто противоположное. Произошел отказ от утопии: утопическим, а значит невозможным, признан не только советский, но и западный проект общества всеобщего изобилия.
Глобальный мир находится в последней стадии существования общества потребления, смысловые и идеологические паттерны которого все еще определяют наше отношение к действительности. Поэтому современные технологии по инерции воспринимаются исключительно в качестве инструмента организации и стимуляции потребления. Это не позволяет критически проанализировать весь процесс в перспективе. Искусственный интеллект — это технология посткапитализма, которая лежит за пределами «классического» товарного фетишизма, и знаменует собой его негативное преодоление. На практике это означает, что объектом управления становится не машина, а прежде всего человек.
Искусственные интеллект необходим для контроля и прогнозирования поведения масс на основе обработки в режиме реального времени огромного массива так называемых больших данных, с которым не могут справиться существующие программные и вычислительные мощности. Об опасности «диктатуры данных» и темной стороне больших данных честно предупреждают даже их апологеты (почитайте внимательно книгу Виктора Майер-Шенбергера и Кеннета Кукьера «Большие данные. Революция, которая изменит то, как мы живем, работаем и мыслим»). Технология больших данных, в рамках которых самостоятельное принятие решений и понимание причинно-следственных связей человеком будет исключено, означает конец социальной автономности, которая недостижима для классических тоталитарных деспотий, если рассматривать ее вне рамок модели общества потребления второй половины ХХ века.
Искусственный интеллект, таким образом, становится всего лишь необходимым интеллектуальным инструментом тотального управления. В чьих «руках» находится этот инструмент — вопрос, который полностью исключен из современной футурологии и социологии. Проблема власти-собственности будущего сознательно игнорируется и не применяется к новым технологиям. Но именно новые технологии и дают возможность субъекту власти, который никуда не делся, скрываться за ними, делать то, что уже не могут выполнять классические социально-политические институты западной демократии.
Машина-объект всегда указывала на настоящего виновника войны или социального кризиса, машина-субъект позволяет легитимировать любую античеловеческую политику по отношению к массам. Правящий класс «сверхобщества» отныне может перекладывать ответственность на думающие машины, к которым уже не применима гуманитарная критика. Искусственный интеллект превращается в «субъект» власти, от которого бесполезно ждать пощады, а все действия рационально безупречны.Конечно, искусственный интеллект не становится субъектом, на чем традиционно основывались все страхи, в полной мере его следует отнести к правленческим «аватарам» власти в ХХI веке. Буквальная дегуманизация власти с неизбежностью превращает посткапиталистическое общество в постчеловеческое.
Павел Родькин, доцент НИУ ВШЭ, член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня» - для Агентства СЗК