В деле поднятия восстаний или подавления революций, стоит соблюдать одно простое правило – «не теряй голову».
Собственно, сравним 3 ступени к обезглавливанию Емели и Луи: арест, суд и казнь.
Арест Пугачёва.
Военная удача Емельяна сошла на нет и, после поражения в битве у Солениковой ватаги, остатки войска скрылись за Волгой. В ходе небольшой передышки, Пугачёв планировал отправиться к запорожским казакам или в Турцию, или сбежать в Сибирь.
Он тогда ещё не знал, что в рядах казацких полковников уже созревали идеи предательства.
8 сентября 1774 года отряд у реки Большой Узень заговорщики бросились вязать Пугачёва, пока остальные казаки отряда находились в отдалении.
Связанного предводителя казаки повезли к Яицкому городку, где надеялись его сдать за императорское помилование.
Что же, Емельяна таки поместили в клетку, но и «раскаявшихся» казаков отпускать сразу не стали.
Сразу после получения столь ценного подарка капитан-поручик Маврин принялся допрашивать пленника.
Как оказалось, Емельян и сам не ждал, что его горстка бунтовщиков так быстро превратиться в целую армию недовольных. Он утверждал, что прекрасно понимал, что не восседать его заднице на престоле императорском, но вот славно умереть в бою под Петербургом – предел его мечтаний.
Тем временем казаки, ещё недавно державшие в осаде правительственный гарнизон, уже кричали, что самозванец «околдовал их и принудил пить человеческую кровь».
Позже Маврин расспросил Емельяна о его настоящей биографии и отправил к вышестоящим органам в Симбирск, где его уже ждала новая клетка и новые допросы.
Арест Людовика XVI.
Несмотря на то, что Людовик XVI делал вид, мол, готов пойти на уступки революционерам (иногда даже делал уступки), оставаться в этой стране было для него слишком опасно.
Отъезд семьи из Парижа постоянно обсуждался в окружении короля, но побег постоянно откладывался из-за страха вызвать в народе гражданскую войну.
Наконец, Людовик XVI решился и начал организацию побега.
Первоначальный план бегства принадлежал, очевидно, епископу Памье Жозефу-Матьё д'Агу: «покинуть свою тюрьму в Тюильри и уехать в то место на границе, где командует месье де Буйе. Там король соберёт войска, которые остались верны ему и постарается вернуть остальной свой народ, сбитый с толку мятежниками».
В случае провала следовало обратиться за помощью к «союзникам», то есть императору Священной Римской империи.
Несмотря на многочисленных стражников в резиденции Людовик сумел прошмыгнуть незамеченным.
Слух о бегстве короля вызвал всплеск неистового гнева у народа. Многие парижане, что все ещё симпатизировали Людовику, начали крошить бюсты своего идола и вышли на улицу устраивать очередные беспорядки.
Авторитет короля был окончательно втоптан в грязь.
Бытует мнение, что монарху удалось обмануть всю дворцовую стражу, но вот почтальон из Варенна оказался ему не по зубам.
То ли глазастый работник почты, то ли пышные кареты помогли вычислить беглого Людовика, и король под конвоем был доставлен обратно в свою парижскую резиденцию 21 июня 1791 года.
Суд над Емельяном.
Поговаривают, что в Симбирске к Пугачёву применяли пытки, и на последующих допросах "император" оговорил себя и знакомых ему раскольников в наличии давних планов восстания.
Позднее на следствии в Москве эти оговоры были опровергнуты.
Вместе с тем и под пытками Пугачёв не признал, что к восстанию могли быть причастны иностранные государства или кто-либо из заговорщиков-дворян.
Тут для него сделали пятизвездочную клетку-карету, на которой пленника отправили в Москву.
Только в Москве по «делу Пугачёва» было официально организовано следствие.
Придворные Шерлоки смогли откопать детальную биографию бывшего казака и сумели окончательно расколоть виновного подозреваемого.
Очередные допросы, очные ставки, игра в «хорошего/плохого следователя» не оставили Емеле возможности утаить что-то от донесений императрице.
Из нескольких судебных заседаний вынесем слова генера-прокурора.
«Ты ли Зимовейской станицы беглой донской казак Емелька Пугачёв? Ты ли по побеге с Дону, шатаясь по разным местам, был на Яике и сначала подговаривал яицких казаков к побегу на Кубань, потом называл себя покойным государем Петром Фёдоровичем? Ты ли содержался в Казани в остроге? Ты ли, ушед с Казани, принял публично имя покойного государя Петра Третьего, собрал шайку подобных злодеев с оною осаждал Оренбург, выжег Казань ии делал разные государственные разорения, сражался с верными ея императорского величества войсками и, наконец, артелью твоей связан и отдан правосудию ея величества, так как в допросе твоём обо всём обстоятельно от тебя показано? Имеешь ли чистосердечное раскаяние во всех содеянных тобою преступлениях?»
На все Пугачёв ответил утвердительно, добавив после: «Каюсь Богу, всемилостивейшей государыне и всему роду христианскому»
Емельян Пугачёв был приговорен к четвертованию.
Суд над Людовиком XVI.
Уже в сентябре 1791 года Людовик принёс присягу новой конституции, что существенно ограничивала его власть в рамки конституционной монархии.
Несмотря на видимые уступки, король всё ещё продолжал тайно вести переговоры с представителями иностранных государств.
Чтобы смутить контрреволюционеров и заставить короля отозвать своих министров, активисты парижских секций решили в третью годовщину Клятвы в зале для игры в мяч провести вооружённую демонстрацию и подать петиции Законодательному собранию и королю. Коммуна Парижа запретила демонстрантам нести оружие, но не запретила само шествие.
Шествие дошло до того, что толпа ворвалась в парижскую резиденцию короля и зачитала петицию с жалобами на бездействие исполнительной власти и армии.
Король, в свою очередь, два часа выслушивал жалобы, согласился надеть фригийский колпак и пить за здоровье нации.
Несмотря на унижение, Людовик сумел оставить народ лишь с туманными обещаниями.
10 августа 1792 года колпаком и рюмашкой крепкого Людовику отделаться не удалось.
Неудачные политические решения и несогласованность командования привела Францию на порог очередного кризиса. Виновным, как всегда, оказался монарх.
Национальная гвардия взяла дворец короля штурмом, а сам Людовик был помещен под стражу.
Людовик XVI был низложен и заключён с семьей в парижскую крепость Тампль.
Первым решением нового законодательного органа французов было объявление Франции республикой.
Вторым вопросом была судьба короля.
Робеспьер, важный политический деятелей Французской Революции, прямо заявил, что тут дело не в суде, а в политической мере и что «Людовик должен умереть, дабы жила республика».
16 января 1793 над бывшим королем Людовиком, ныне простым гражданином Луи Капетом, начался судебный процесс. Говорят, что Людовик держался молодцом и пытался умело парировать обвинения, ссылаясь на конституцию, но судьба его была решена ещё до начала заседаний.
Французский Конвент обсуждал три весьма любопытных вопроса:
- Во-первых, виновен ли король. "За" проголосовали 683 члена конвента, решение принято практически единогласно.
- Во-вторых, а не передать ли решение его участи в руки народа? Как и в прошлом случае, решение единогласное. Нет большинством голосов.
- Наконец, какое наказание следует избрать для короля... Это единственный вопрос, мнения по которому разделились. За казнь Людовика 16 проголосовали 387 человек, за тюремное заключение - 334 человека.
Казнь Емельяна.
Утро 21 января 1775 года было морозным, тем не менее, казнь Пугачёва и его сообщников вызвала ажиотаж в Москве, на Болотной площади собралось огромное количество зрителей из всех слоёв общества.
Эшафот, сооружённый посреди площади, был окружён сомкнутыми рядами солдат нескольких московских гарнизонных полков с заряженными ружьями, а также полицейскими чинами.
Для перевозки Пугачёва к Монетному двору была подана специально подготовленная «позорная колесница» - сани с высоким помостом, выкрашенным в черный цвет, запряженные четвёркой лошадей. Посреди помоста был водружён столб, к которому Пугачёв был прикован цепью, закреплённой на его ноге. Ещё одна цепь была прикреплена на металлическом обруче на шее Пугачёва, другой её конец держал в руке палач.
Пугачёв сохранял спокойствие, ничем не выказывая какого-либо страха перед предстоящей казнью. Очевидцы казни единодушно отмечали, что, несмотря на славу душегуба и разбойника, во внешности самозванца не было ничего свирепого.
Стоя на эшафоте, Пугачёв крестился на соборы, откланялся на все стороны и молвил: «Прости, народ православный, отпусти мне, в чём я согрешил перед тобой!».
Через несколько минут отрубленная палачом голова была показана народу и оказалась на спице, остальные части тела — на колесе.
И всё было бы обыденно, если бы не одно «но».
Произошло при казни Пугачёва нечто странное и неожиданное, вместо того, чтоб в силу сентенции, наперёд четвертовать и отрубить ему руки и ноги, палач вдруг отрубил ему голову. И Богу уже известно, каким образом это сделалось, ни то палач был к тому от злодея подкуплен, чтоб он не дал ему долго мучиться, ни то произошло от действительной ошибки и смятения палача, никогда ещё в жизнь свою смертной казни не производившего, но как бы то ни было, мы услышали только, что стоявший там подле самого его какой-то чиновник вдруг на палача с сердцем закричал: «Ах, сукин сын! Что ты сделал! Ну скорее — руки и ноги!»
Казнь Людовика.
Узнав о своей судьбе, король попросил, чтобы к нему в камеру допустили аббата Эджворта де Фримонта. Как впоследствии вспоминал сам священник, они оба несколько часов находились наедине, так как у короля было сильнейшее нервное потрясение.
Позже король изволил увидеть семью.
Первой шла королева, ведущая за руку сына. За ней - сестра короля Елизавета. Все они бросились в объятья самодержца, и в последующие несколько минут были слышны только рыдания. После этого король призвал всех проследовать в столовую.
Там они почти не разговаривали, все члены семьи лишь плакали и обнимали друг друга. Вскоре настало время прощания. Королева, уходя, попросила Людовика обязательно увидеть их и завтра. На это король ответил пылкими уверениями в своей безмерной любви к своим домочадцам и попросил молиться за себя и за него.
21 января к эшафоту Людовика подкинула пышная карета, где сидела пара жандармов и тот самый аббат.
Дверь кареты открыл один из палачей. Король слегка попридержал жандармов, которые выходили первыми, и сказал, чтобы те приглядывали за аббатом после его смерти и никому не позволяли причинять ему вред. На эшафот король взошел сам, походка его казалась твердой. Самообладание его было таково, что он сам разделся, оставшись в нательной рубахе, штанах и чулках.
Палачи подошли к королю с намерением того связать, но он отшатнулся от них и сказал, что он не будет препятствовать казни.
Его последними словами на эшафоте были: «Я умираю невинным, я невиновен в преступлениях, в которых меня обвиняют. Говорю вам это с эшафота, готовясь предстать перед Богом. И прощаю всех, кто повинен в моей смерти».
Буквально через минуту собравшаяся многотысячная толпа увидела отрубленную голову своего бывшего короля.