Вернулся дядя Федя, двоюродный брат моей мамы, с войны. Вся грудь в орденах, медалях. Геройский мужик, разведчиком был. Все девки на него заглядывались. Был, правда, за ним грешок, любил «за воротник закладывать».
Помню, как то на мой день рождения, гости у нас собрались. Был и дядя Федя. Накатили мужики и начались у них воспоминания. Почти все фронтовиками были. Вот и про войну заговорили.
Тут и дядя Федя рассказал свою историю, которая с ним приключилась в конце войны.
В Пруссии это было, весной сорок пятого. Мы уже знали, что война к концу идет и победа не за горами.
После боев наш полк вывели на отдых. А чем солдату заняться, когда можно отдохнуть? Хотелось праздника для души, и мы решили с товарищами наведаться в небольшой домик, стоящий на краю леса. Мы давно его заприметили. Судя по всему, домик был брошеным, вот мы и решили с товарищами сделать «вылазку», в надежде найти там что-нибудь «выпить-закусить».
Пошли втроем. Я и два моих товарища, Петро и Ленька. Места считались спокойными. Да и бои особенно не затронули эту местность, так быстро мы продвигались, что немцы даже не успели здесь организовать оборону.
Вышли на опушку леса, пригляделись: тишина, ни одной живой души. Заходим в дом. Заметно было, что хозяева в спешке уходили. Нам повезло, никто из наших в этом домике еще не успел побывать. Конечно, сразу же проверили кладовую. Было там, чем поживиться, да и выпить тоже нашлось. Мы быстро заполнили продуктами свои «сидоры» и решили «чуть-чуть» отметить удачную «вылазку».
Чувствовали себя в полной безопасности. Вокруг стояли наши части. Поставили автоматы в угол, стол накрыли, пропустили по первой, второй, расслабились.
Мы не слышали, чтобы к дому кто-нибудь подходил, мы только услышали, как скрипнула дверь. На пороге стоял немец, с автоматом в руках.
-Ну вот, амба, приплыли, - только и мелькнула мысль.
Немец стоял, молча, только ствол его автомата был направлен на нас. А мы сидим безоружные и понимаем, что стоит нам только дернуться и он покрошит нас в «капусту». Мы даже до своих автоматов дотянуться не успеем.
Потом в комнату вошел второй немец. Вид у них был, конечно, не ахти. Все заросшие, обмундирование потрепанное, щеки впали. Похоже, давно по лесам шастали.
И тут немец, державший нас на прицеле, произносит что-то типа: «Их верде нихт шиссен» Я их понимал немного и стало понятно, что стрелять он пока не собирается.
Второй берет ранец и начинает забивать его продуктами из кладовой. На наши «сидоры» даже не тронули.
А мы сидим, понимаем, что нам отсюда не уйти, так хоть напиться напоследок. Ленька разливает по кружкам шнапс, но наливает не на троих, а на пятерых , поднимает кружку, протягивает немцу и говорит : «Ну, что фриц, давай выпьем за неожиданную встречу?».
Немец, лопочет по своему: «Их бин нихт Фриц, их бин Гельмут». Ясно, Гельмутом его кличут. Хоть буду знать, от кого смерть свою приму.
А Ленька держит кружку и снова им: «Ну, давай, тринкнем что ли».
Неожиданно, немец подходит к столу и берет налитую кружку, хотя автомат из руки не выпускает, но ствол его уже не на нас направлен, а в пол. Подошел к столу второй и тоже взял кружку, которую ему Ленька налил.
Мы подняли и выпили, после чего закусили и опять молчим. Тишина стоит, говорить вроде не о чем, да и понимаем мы плохо друг друга. Языковой барьер, так сказать.
Нам совсем хорошо стало, и надежда какая-то вдруг появилась, что целыми уйдем отсюда.
А тут Петро вдруг отмочил: «А давай-ка, Гельмут, выпьем за нашу победу!»
Осмелел, похоже, мой друган после выпитого, понесло его. Немцы тоже захорошели. Однако оружие так на плече и висит, не доверяют нам, да и я, тоже на их месте, не доверял бы.
Второй немец говорит по своему, мол, война это очень плохо. Снова выпили.
Немцы, видимо, долго голодали, их развозить начало, да и мы не лучше их были, ведь мы пораньше начали.
Они уже на стулья присели, ни дать, ни взять, встреча друзей, но автоматы-то все равно на коленях держат.
А Ленька уже остатки из бутылки разливает.
-Ну, что камерад, за дружбу выпьем, фройндшафт. Ферштейн?
А у Гельмута тоже язык развязался:
-Фройндшафт, о, я, я. Фройндшафт гут, криг шлехт.
Понятно, войну ругает.
А тут и Петро в разговор влазит:
-Ну вот, что вам немцам не хватало? Жили, что ли плохо или земли вам мало было?
И еще какие-то претензии начал немцам выставлять.
Ну, думаю, нам еще пьяных разборок не хватало. Сейчас Петро разойдется, правоту свою доказывать кулаками начнет. Парень он горячий был, отчаянный. А, он нам надо? Нам бы целыми отсюда уйти. Обидно в конце войны погибать.
Камерад, давай, ты-нах хаус, мы нах хаус. Нихт шиссен. Гут?
Ну, как мог, сказал я им что-то типа, давайте друзья по домам и не будем стрелять друг в друга.
Вроде возражений с немецкой стороны я не увидел. Им, видимо тоже, вся эта война уже поперек горла стояла. Все досыта навоевались.
-Все мужики, хорош. Пора домой собираться.
Допили, подымаемся из-за стола. «Сидоры» свои берем, автоматы. На плечо их закинули. Немцы смотрят внимательно, но не препятствуют нам.
Вышли мы из дома вместе, только немцы пошли в одну сторону, а мы в другую. Поглядывали друг на друга, но стрелять ни у кого не было желания.
Идем мы с мужиками по лесу. Нас «штормит» немного, а Ленька и говорит:
-Слышь, Федя. Всех эта война задолбала. Никому она не нужна. Ни нам, ни немцам. Все хотят просто жить нормально, работу своею делать. Никто не хочет убивать. Навоевались все. Наверное, это последняя война. Столько народу погибло. Неужели люди после всего этого, так ничего и не поймут?
А через два дня объявили Победу!
