Однажды я заметил, что тельце моей жены начало менять очертания в районе экватора. Увидев мою заинтересованность, она глубокомысленно произнесла – «Да, такие дела». Ты станешь, молвила она, трёхкратным обладателем грязных штанишек, бессонных ночей и восстановишь в памяти всяческие «баюбайки» и другие снотворные речитативы.
На совместном расширенном совещании в первом чтении (без возможности внесения поправок и доработок) была принята резолюция «Ты рожаешь со мной». Я бодро улыбнулся, чего-то сказал. Потом - не помню. Это от радости, наверное.
Наши хорошие знакомые и по совместительству – соседи помогли найти не менее хорошего врача, знающего как вытаскивать из женщин маленьких крикунов-визгунов. Съездили к этой милой девушке пару раз, она посмотрела, пощупала, полистала карточку и сказала – как только, так сразу. К нам.
Долго ли, скоро ли пробежали весенне-летние деньки. И вот пришел час Р. Рождения, то есть. Мы с женой приволоклись в 6-ой родильный дом, врач опять посмотрела на жену, чего-то там с ней поделала и, вперив кристально чистые глаза в мои дрожащие очи, сказала твердым голосом – «Чего стоишь, малахольный? Давай, бери свое пузатое счастье в охапку, вези домой, собирайте вещи по списку и к пяти вечера сюда». Все это было обозначено одним емким «Пора!».
По приезде в пять часов нас сразу разлучили. Жену забрали для подготовки, а меня оставили медленно мариноваться в тамбуре целых три часа. Суть этого эксперимента над папашами мне ясна. Человек сидит, размышляет над процессом рождения новой жизни, пытается все это визуализировать и виртуально адаптировать свое поведение к возможным критическим ситуациям. За три часа можно сбегать за коньячком, 10 раз покурить, пропеть про себя несколько любимых песен. Происходит естественный отбор — кто-то убегает, кто-то остается.
Я вообще ни о чем не думал, ведь у меня была книжка. Не помню сейчас какая. Чего-то легкое, Бодрийяр или Сведенборг. Не испугал меня даже вывалившийся из дверей демотиватор с белоснежной мордой лица и глазами, пытающимися побороть законы движения тел и выскочить к чертовой бабушке из орбит. Демотиватора этого поддерживала хихикающая сестричка, поглаживая широкую спину и приговаривая – «все уже, все уже». А он, почему-то, постоянно спрашивал у неё, где его машина. На хрена ему машина, если он дрожащими руками дверь открыть не может?
Наконец оказался в родовой палате жены, мирно лежащей на многофункциональном лежаке и приветливо мне улыбающейся. Как-будто и не бросала меня на три часа одного-одинешенького. Женщины!
Пришла врач, привязала к животу какую-то штуковину, мониторящую сердцебиение дитяти, и сказала, что надо звать только в случае писка этого аппарата. Пришла акушерка. Просто так, очки где-то потеряла, вот и ходила по палатам. Замечу, что очки она так и не нашла, и принимала моего сыночка на ощупь. Но я ей благодарен, она дала мне ключ от черного входа, и я мог беспрепятственно ходить курить и вдыхать воздух свободы, глядючи на освещенные окна стоящих напротив домов.
Штуковина эта запикала, сердцебиение пропало. Было действительно страшно. Набежало белых халатов, начали чего-то колоть жене, подключать аппаратуру. Горд тем, что не выключился из процесса и помогал по мере сил. Говорил всякие глупости, держал за руку жену и пытался по-идиотски шутить. Всё обошлось и опять все пропали. Акушерка, наполнив кровеносную систему обезболивающим двух сортов, сказала, что будет сидеть в конце коридора в ожидании моего знака. Обезболивающее дало интересный эффект и пищу для размышлений. В один момент жена посмотрела на меня вопросительно и выдала поразительную фразу - «Треугольники, треугольники. Кто так кладет треугольники». В настоящее время она открещивается от своих слов, но я-то помню больше неё.
Знак подавать я бегал по просьбе жены раз десять. Первые два раза акушерка прибегала, засовывала руку жене туда, куда только я имею право. Вытаскивала, говорила «рано» и убегала. Последующие мои появления встречала простыми отмашками. Так длилось где-то часа два. Наконец она решительно встала из-за стола, зашла в палату, опять засунула руку и громко сказала «Блин», придав слову более яркую, экспрессивную форму.
Второй раз за этот томный вечер палата наполнилась людьми. Этакая иллюстрация к Гражданской войне. Белые ждут красного в засаде. Красный не заставил долго ждать. Я стоял у изголовья и внимательно наблюдал за разворачивающимся (во всех смыслах) действом. Застряло ушко. Бережно его отогнули. Жена вообще ничего не делала, только кричала, тужилась, да дышала разными темпами. Не так уж это и трудно. Я дома потом попробовал. Получается.
Акушерка определила до родов примерный вес в 3 кило 300 граммов. Но когда малыш оказался у неё в руках, сказала, что ошиблась. Щеки не учла. Здесь ровно 3 700 и 55 сантиметров, поведала она. Последующие измерения показали точность этой информации, а у юных практиканток, покачивающихся во втором ряду, рты по-открывались от величия опыта старой приемщицы.
Ещё акушерка эта, взглянув на чудо в своих руках, сказала – «О, страшненький. В папу». «Спасибо!», сказал я, попытавшись вложить в благодарность весь сарказм, на который был способен.
Существо, извлеченное из недр моей ненаглядной, встряхнули, оно запищало и попало мне на руки. Прикольно! Даже пуповину ещё не отрезали, а я его уже тискал! Пуповина эта очень длинная, метра два, наверное. Младенчика положили в специальную камеру с теплым светом, померили по-всякому, отрезали связующую нить с альма-матер и отдали опять мне. Держал долго, пока выскребали ненужности и зашивали нежности. Было, видимо, очень больно, так как жена кричала как-то по-особенному. С чувством, что ли. Затем меня выгнали восвояси, я поехал домой, трезвоня друзьям, и собирая их к себе домой отметить какой я молодец.
Робяты всех возрастов! Не бойтесь родов! Это здорово и по-своему весело. Вашим женам нужна поддержка – так окажите её. Девчаты! Мне шибко понравилось! Если представится ещё один случай, то обязательно пойду, вы зовите! Между прочим, партнерские роды – абсолютно бесплатный ивент. Если в каком-нибудь из роддомов нашей республики с вас захотят сшибить деньгу – смело обращайтесь в прокуратуру. Там такие дела любят, размотать его - раз плюнуть же. Как пуповину.