Я могу лишь догадываться. Точного ответа на то, что манипулировала ли дочь мною, говоря о самоубийстве, нет. Как и нет доказательств того, что запускала ли она триггер.
Больше всего на свете я боялась того, что она решится на отчаянный шаг. И не зря беспокоилась: были истерики, порезы рук. Я не знала, что делать. На прием к психологу она не соглашалась ни в какую. Попытки поговорить не всегда отмечались успехом. Я жила как на пороховой бочке. Смена настроения, хлопанья дверьми, истеричные сообщения в мессенджере выводили меня из равновесия.
Кто-то может сказать, что невротик - я, и лечить надо меня. Возможно. Но я не могла ничего поделать с тем, что каждый раз при её истериках у меня срабатывал триггер. Дело в том, что в моей семье пыталась покончить с жизнью сестра, а потом таким же способом ушёл брат. После попытки с сестры сдували пылинки. В тот страшный день они поругались с братом. И на него накричал дядя. Мама не заступилась. А брат разозлился и убежал. Она хотела побежать за ним, но почему-то решила: а пусть подумает над своим поведением, вернется, никуда не денется. Потом они уехали на машине забирать меня. Мы приехали вечером. Не обнаружив брата дома, пустились искать. И через час мать нашла его повешанным. Это был страшный удар по всем нам. Ему было всего 12 лет. Стоит ли говорить о том, что первые пять лет мы жили в аду: мать и отец начали пить, люди шептались про нас, а полиция проверяла, почему двое детей из семьи решились на суицид.
Я не знаю, слышала ли про этот случай моя дочь. Но она не раз говорила, что ей ничего не стоит расстаться с жизнью. Один раз это прозвучало после трагедии на корейском пароме, когда утонули школьники, отправившиеся на экскурсию. И коллизия была в том, что накануне она рассказывала, как ей жаль этих детей, которые никогда больше не будут писать твиты, общаться с друзьями, а их родители навсегда обречены горевать по ним. То есть она понимала, что последует за её решением. И меня это настолько разозлило и огорчило, что я высказалась. Чуть взбалмошно, по-бабски со слезами - "тебе жаль корейских детей, их родителей, а о себе и своих родных ты подумала?!". Зато честно. Она промолчала.
Думаю, подростковый суицид - это, прежде всего, жесть отчаяния - "я вас накажу и лишу себя". На неё накладывается максимализм, который лишает напрочь способности анализировать и делать правильные выводы. При этом родителям очень сложно сохранить баланс, чтобы своим, возможно напускным, равнодушием не допустить трагедии, равно не позволить ребёнку манипулировать собою.
Я никогда не была слабым человеком. Но в этой ситуации не было большей размазни, чем я, которая одинаково любила и ненавидела дочь. Не знаю, что помогало, но время от времени я находила силы вспоминать её маленькие ножки, кудрявые локоны, сладость первых слов... и запасалась терпением.