Шустрый рыжий стихоплёт с берегов По очень любил себя. Но ещё больше он любил деньги. Ассы, сестерции, таланты - неважно, лишь бы побольше звона шло. Из его кошелька.
Несмотря на любовь к деньгам, тратить их стихоплёт не умел. Вместо виллы на берегу моря покупал каморку возле Колизея, и сильно страдал, когда стоны и вопли зверей и гладиаторов мешали рожать нетленные строки.
Поэт скорости, как он себя называл, очень не любил своё имя. Просто ненавидел. Предпочитал, чтобы его звали Скоростной Тит. А звали его Бестиан. Рыжий Бестиан.
С детства Бестиан был слабым и трусливым. Воинское искусство ненавидел. Как ненавидел упражнения, охоту и скачки. Одна мысль о том, что его хилое тельце с толстыми несуразными ногами, узкими плечами и мягким животом подвергнется истязанию, а узкое чело, носитель мудрости будет обезображено потом, навсегда отвратила его от этих занятий.
Очень любил Бестиан ябедничать на здоровяков и обожал, когда их наказывают.
Девушки из приличных семей его презирали. Но у него были деньги, на которые он мечтал купить себе любовь девушки.
Но даже портовые девки отказывали ему, когда он, зажав в потной ладошке монетки с гордым профилем императора, пискляво нудил, прося дать доступ к роскошным формам.
И кого же привлечёт унылая сутулая фигура, ехидная улыбка и рыжие космы на уродливом лице. Только совсем пьяную и страшную. Таких не находилось. Даже в портовых притонах.
Писал наш поэт стихи про повозки. Хотя всем рассказывал, какой он специалист по боевым колесницам.
Он не любил повозки, но повозки его кормили. Ну такие, большие, в которых возят овощи, навоз и покойников.
Живописать повозки он умел. В таланте не откажешь. Складные слова о идеальных колёсах, о мягком ходе и долгом сроке службы ладно ложились на дощечки. И неважно, что ни одно слово не соответствовало истине. Пусть платят, а уже покупатель дальше сам разбирается с мастерской. И проклинает рыжего лгуна. Проклинает один, читают многие.
Быть грозой не только мастеров по изготовлению повозок, но и владельцев цирков - вот была его мечта. Но одна мысль о посещении цирка и мысль потрогать живого коня вызывала у него холодный пот. Он мог мастерски рассказать про скачки на ипподроме, про яростный ветер в ушах, но лошадей не любил и боялся.
Очень не любил поэт продукцию Парфии. Парфяне его считали лживым, жадным рифмоплётом, который утром обругает то, что вечером похвалит. Только вовремя плати. Вот и поливал он желчью парфян и их изделия. Хотя парфянские колесницы были лучшими в мире. Но откуда ему знать об этом? Кроме повозок для навоза, овощей и покойников он других-то и не видел.
Он терпеть не мог италийцев. Хотя жил среди них, писал стихи на латыни и нежно любил сестерции и особенно золотые.
На которые покупал лошадей. Которых очень боялся. Но статус обязывает. Иногда благодарные мастера по изготовлению повозок дарили ему не только повозки, но и коней. И от того и от другого он умел избавляться с выгодой для себя. Ведь всем известно, что египтяне - лучшие торговцы.
Он считал себя египтянином, и всячески это подчеркивал. И нежно любил Египет. Откуда его в своё время выгнали коренные египтяне. За ложь, двуличие, даже для Египта запредельные.
Поэтому он, изредка, украдкой посещал Египет, нежно обнимал камни пирамид, вздыхал, пил много пива, ел бобы с чесноком и декламировал прохожим стихи о ничтожестве италиков и божественной сущности египтян.
Египтяне его слушали, крутили пальцем у виска, отпускали сальные шуточки про чудного италика и громко смеялись, раня нежную душу поэта.
Шли годы, империя готовилась к большой войне.
Бестиан заматерел, располнел, отрастил огромный живот, и начал писать стихи про звон мечей и свист стрел, про доблесть легионеров.
Даже суровые ветераны пускали скупую слезу, слушая складные вирши.
Деньги текли, как лавина. Поэт разбогател настолько, что потерял связь с реальностью и решил в пьяном виде оскорбить ветерана, похожего на парфянина.
Ветеран недолго терпел злые шуточки стихоплёта про его парфянскую внешность. Встал, стукнул жилистым кулаком по рыжему темени нахала. Стукнул несильно, чтобы успокоить.
Но не знал ветеран, что череп стихоплёта был не настолько прочным, как череп воина. Рыжая голова треснула, как гнилая дыня, поэт упал, задрыгал ногами и затих.
Убийство поэта наделало много шума. Даже консулу пришлось вмешаться. Поэта похоронили в роскошной повозке под шум гладиаторских боёв. Ветерана под шумок отправили на острова поправлять здоровье за счёт несметных богатств, которые скопил поэт.
Прошли годы. Неблаговидные поступки поэта постепенно всплывали на поверхность. Владельцы мастерских бесились и проклинали рыжего пройдоху. Вирши Бестиана забылись, но с тех пор люди в любой стране стали с подозрением относиться к рыжим.
И осталась в памяти людей сентенция Бестиана Рыжего, сказанная им в порыве пьяного откровения.
Пиши интересно, а про что и как - неважно. Всегда за деньги. Умным это даже даром не нужно. Дуракам - нравится. Дураков больше. Много дураков - много денег.