Сколько помню Ларису, она всегда была нацелена на легкую, приятную и богатую жизнь. Все убеждала нас с Полиной быть умнее и расчетливее. Хорошо, что мы не слушали подругу.
Лариска искренне пыталась внушить нам уважение к «истинным» ценностям. Особенно наседала на Полину.
— Зачем ты встречаешься с Пашкой? — глубокомысленно говорила она Поле. — Он дальше работяги не пойдет, даже школу не смог закончить как надо. Будет всю жизнь гайки крутить и водку пить, как его папаша. Полина глядела на Ларису круглыми от удивления глазами:
— С чего ты взяла?
Лариска только пренебрежительно хмыкала:
— Чего тут непонятного — достаточно посмотреть на Пашку и на его родителей, на ту хибару, в которой они живут. Дожить до таких лет и не иметь ни нормальной квартиры, ни приличной машины...
— Ну, не все же счастье в деньгах, — пыталась спорить Полина. — Пашка хороший. Добрый...
— Дура ты, Полинка, — усмехнулась Лариса. — Добрый, и что? Надо, чтобы был пробивной, умел зарабатывать, чтобы ты чувствовала себя с ним как за каменной стеной.
— Вот ты себе такого и ищи, — обиделась, наконец, Полина. — А мне и Пашка подходит. Он меня любит...
Время от времени Лариса принималась учить жизни и меня.
— Ну что ты вцепилась в своего Колю, Дашка? — вопрошала она, уперев руки в бока. — Ни красоты, ни богатства, ни связей. Из родственников — одна старенькая мама, которой постоянно нужна помощь... Какое тебя с ним ждет будущее?
— Хорошее — спокойно улыбалась я. — Коля не только хороший и заботливый, он еще и работящий, никакого труда не боится, и неизбалованный — привык сам решать все проблемы, о маме вон как заботится. И она у него славная, ко мне очень хорошо относится.
— Ты тоже дура, как и Полинка. — делала вывод подруга.
— А ты? Неужели тебе не хочется жить с любимым человеком, а не просто с денежным мешком? — с любопытством спрашивала я.
— Был бы мешок, а любить его я научусь — деловито отвечала Лариса.
Шло время. Мы все трое выучились в институтах, получили профессии. Полина и я начали работать по специальности, вышли замуж: я за своего Колю. Полинка — за Пашу. Конечно, были разные сложности, как без них? Иногда мы с Полиной встречались и за чашкой кофе обсуждали свои проблемы, советовались, жаловались друг другу и, как могли, поддерживали.
— Ну и что, что Пашку уволили, — вздохнула Полина во время одной из таких встреч. — Запил, правда, но это ненадолго. Он обычно неделю пьет, а потом такой добрый делается, виноватый. Цветы мне приносит, суп варит... А работу он найдет у него золотые руки. Главное, чтобы мальчишки не болели и в садик ходили, тогда я смогу после работы еще полы мыть в соседнем офисе...
Ее мальчишки-близнецы доставляли немало хлопот: то дрались, то болели, то падали с качелей. Хорошо, что у меня одна дочка, послушная и спокойная, радовалась я. И поделилась с Полиной другой заботой: свекровь начала болеть, и почти все, что мы с Колей зарабатывали, уходило на ее лечение. Подруга мне посочувствовала, и стало легче.
— Зато Лариска-то наша... — заметила она потом. — Молодец, что тут скажешь. Поставила перед собой цель — выйти замуж за «денежный мешок», и добилась, чего хотела.
— Да, только вот, похоже, радости ей это не приносит, — вздохнула я. — Вчера звонила, жаловалась... Муж не дает ей денег — ни копейки! Есть карточка банковская, но информация о каждой покупке сразу поступает мужу на телефон, и он потом допытывается: почему купила новые туфли, не посоветовавшись с ним? Зачем сыну новая игрушка, да еще такая дорогая?
— Он что, экономит на семье? — ужаснулась Полина.
— Да он просто-напросто жадный, — понизила я голос. — Лариса только сейчас стала это понимать. А уже никуда не денешься — не оставлять же ребенка без отца...
После этого разговора прошло совсем немного времени, и как-то вечером мне снова позвонила Лариса и попросила о встрече.
На следующий день, похудевшая и побледневшая, она сидела передо мной и, не обращая внимания на дымящуюся чашку кофе, монотонно рассказывала:
— Я просто не знаю, что мне теперь делать... Он стал совсем неуправляемым. Пьет, как сапожник. На меня кричит. Я уже забыла, когда мы с ним нормально разговаривали. Хотя живем вместе всего шесть лет.
— Пьет? — в недоумении переспросила я.
— Да... Я всегда считала, что нет ничего хуже пьющего мужа. А теперь... — Лариса всхлипнула, комкая краешек скатерти.
— Но ведь он раньше не пил! Лариса посмотрела на меня совершенно больными глазами и прошептала:
— Пил... Он всегда любил выпить. Но мне казалось, что ради любви ко мне он это переборет. Я же думала, дурочка, что он меня, в самом деле, любит. А ему нужна быта просто вывеска — красивая жена «для представительства». В первое время он водил меня на разные мероприятия, корпоративы, презентации. А потом, когда Настя родилась, я для него стала простой домашней курицей. Он вообще перестал меня за человека считать. Лариса плакала, а я застыла напротив нее, не в ситах найти утешительные слова.
Но ей, похоже, и не нужны были никакие мои слова. Ей просто необходимо было выговориться. Тем же монотонным голосом Лариса продолжала:
— Помнишь, как я тебя и Полину учила жить? Как объясняла, что надо непременно выходить замуж за богатого и перспективного... Я ведь на самом деле так думала. Хорошо, что вы меня не послушались. Хорошо, что вы счастливы со своими мужьями. Пусть Полинкин Паша иногда выпивает, но он ведь все равно не перестает ее любить, заботиться, близнецов любит, вон в футбол учит играть, в зоопарк водит... Пусть у тебя больная пожилая свекровь и тесная квартирка, зато твой Коля — просто золото. Я помню, когда отмечали твой день рождения, какой букет он тебе преподнес, а главное, какие слова говорил, как смотрел на тебя, как за руку держал... Знаешь, Дашка, я в тот день тебе жутко завидовала.
— А поначалу мы с Полинкой немножко тебе завидовали: поймала Бога за бороду, думали, — я улыбнулась, пытаясь немного разрядить обстановку. — И машина у тебя своя, и шубка новая, и бриллианты, и отдыхать вы с мужем летали то на Канары, то на Мальдивы...
Лариса даже не улыбнулась. Она прикрыла глаза ладонью и глухо произнесла:
— Ты даже не представляешь себе, Дашка, как мне тяжело... Сначала я тоже радовалась. Как же, отхватила себе богатого бизнесмена, генерального директора крупной фирмы, очаровала его своей красотой и молодостью! А теперь получается, что живу в золотой клетке. Ты думаешь, как я сегодня смогла к тебе приехать? Обманула охрану. Он ведь приставил ко мне двух охранников, они везде за мной ходят — и в магазин, и на детскую площадку, и когда я везу Настю в балетную школу.
— Подожди... — остановила я ее. — Но ведь это, наверное, хорошо? Антон заботится о тебе, как умеет. Пусть он бывает грубым и несдержанным. У него работа много сил забирает, бизнесмены часто бывают нервными. Но он нанял людей, чтобы они обеспечивали твою безопасность...
— Ерунда это все, — Лариса махнула рукой и жалобно спросила: — Можно, я закурю? Спасибо. Понимаешь, эти охранники — для дочери. Он боится, что я могу от него уйти. Боится, что у меня есть любовник. И охранники должны контролировать все мои передвижения и докладывать ему. Боится, что я уеду и заберу с собой Настю. Даже с подругами запрещает видеться. Говорит: зачем они тебе? Смотри за дочерью, уделяй ей больше внимания, тогда некогда будет по подругам шляться.
Лариса снова всхлипнула и судорожно затянулась.
— А вчера... — она лихорадочно помешивала ложечкой в почти пустой чашке, не осознавая, что делает, — вчера он меня ударил. Раньше только кричал, оскорблял, обзывал по-всякому. А теперь... Я боюсь, Дашка...
Что я могла ответить? Мне было ужасно жаль подругу. Я неуверенно предложила:
— Лариса... А если ты подашь на развод? Нельзя ведь так жить, постоянно всего бояться.
— Если бы я могла! — с горечью ответила она. — Я останусь голой и босой. Квартира записана на его мать, и я не могу претендовать на ее часть. Так же и с дачей, и с машинами, и со всем остальным имуществом. Те бриллианты, о которых ты говорила... Это на самом деле бриллианты свекрови. Мне их выдавали на время — сходить на мероприятие с мужем, покрасоваться. У нас с Настей нет ничего, поим, ешь — совсем ничего!
— Лариса... — осторожно проговорила я. — А почему ты так боишься остаться «голой и босой»? Ну, пусть без жилья и бриллиантов. Но ведь ты можешь вернуться к маме. Найти работу. Будешь жить как все. Мало ли женщин с мужьями расходятся...
— Ты не понимаешь... Во-первых, я уже привыкла к такой жизни, — Лариса виновато улыбнулась. — Домработница, водитель, кредитка... А во-вторых, он найдет меня у мамы. Я боюсь...
— Да ладно, — не поверила я. — Почему ты так боишься? Не убьет же он тебя, в самом деле.
— Дочку отберет. У него связи, у него деньги, он — глава крупной фирмы. А я кто? Если разведусь, буду нищей, бомжом. Ни один орган опеки не позволит такой матери воспитывать ребенка, уж он об этом позаботится, — горько усмехнулась моя подруга и заспешила: — Ой, мне пора, я уже целый час у тебя сижу. Он часто звонит на домашний телефон — убедиться, что я сижу дома. Если поймет, что ездила куда-то без охранника, убьет. Я ведь сбежала, обманула его. Хотелось с тобой поговорить, мне так надо было посоветоваться... Спасибо, что выслушала.
— Слушай. Ларис... Ну, что-то ведь надо делать. Я не могу тебя вот так отпустить, вдруг он и правда что-то сделает с тобой? — мне стало по-настоящему страшно за подругу.
Она бесшабашно улыбнулась, в глазах мелькнул отблеск прежней Лариски — веселой, бесстрашной, уверенной в себе красотки.
— Не бойся за меня. Вот поговорила с тобой — и легче стало. Но я все равно боялась за нее. И, как оказалось, не напрасно.
Прошло всего две недели, и в мою дверь раздался протяжный звонок, от которого мне сразу стало как-то тревожно.
— Дашка, — на пороге стояла промокшая насквозь Лариса — на улице лил холодный дождь. — Я сбежала... Вот пришла к тебе. Прости. Наверное, Антон будет теперь искать нас здесь... Но нам больше некуда идти. Пустишь? Не дожидаясь ответа, она подтолкнула вперед маленькую Настю.
Девочка дрожала от холода, слипшиеся мокрые волосы свисали жалкими прядками вдоль лица.
— Господи! — воскликнула я. — Заходите, конечно! Настенька, вот тебе теплые носки, быстро снимай все, сейчас я налью горячую ванну, дам тебе Женькину пижамку... Лариса, ты тоже раздевайся. Вот халат... тапочки...
Подруга безучастно стояла у порога, опустив голову. Я помогла Насте раздеться. Девочка молчала, только дрожала от холода — а может быть, и от страха. Потом, после горячей ванны и чашки чая, она мгновенно уснула на Женькиной кровати — дочка в тот вечер осталась у моей мамы. А мы с Ларисой закрылись на кухне. Коля, оценив обстановку, скрылся в спальне, чтобы не мешать.
— Не могу больше... — выдохнула подруга. — Настя так напугана, даже заикаться стала. Он избил меня... у нее на глазах. Пришел пьяный... — Она выталкивала сквозь зубы короткие фразы, с трудом сдерживая слезы.
— Все, не нервничай так, — решительно сказала я, приняв решение. — Больше ты туда не вернешься. Мы тебя не отдадим. Пусть только попробует сюда сунуться. Коля ему устроит.
Лариса улыбнулась сквозь слезы:
— Спасибо тебе, Дашка. Я знала, что смогу на тебя положиться.
Я оставила ее на кухне, а сама пошла к Коле. Быстро объяснив ситуацию, спросила напрямик:
— Можно, Лариса с дочкой поживут пока у твоей тетки в деревне?
Коля, молча, достал телефон и принялся набирать теткин номер.
С того дождливого холодного вечера прошло полгода. Конечно, Антон, муж Ларисы, везде искал свою жену, и у нас в том числе, но он не знал о том, что в соседней области, в маленькой деревне, у моего Коли живут родственники. Они приняли Ларису и Настю как родных. Пока что Лариса там и живет — потихоньку приходит в себя и решает, что делать дальше. Не знаю, какое она примет решение, я поняла для себя одно: никогда никому не надо завидовать. Со стороны чужая жизнь может казаться «шоколадной», но на деле этот шоколад часто оказывается слишком горьким...
Спасибо за прочтение, подписывайтесь на канал и ставьте лайк)
