Мы встретились в 1966-м, где-то в конце лета, когда Дэвид пришел посмотреть мое выступление в маленьком шоу «Clowns in the West End». Перед выступлением играла одна из его песен — «When I Live My Dream» — чем он был очень польщен. Ему понравилось шоу, и он подошел ко мне после. Это была любовь с первого взгляда. Он спросил, можно ли учиться у меня. На следующий день он заглянул ко мне на Bateman Street в Сохо — потом он стал зависать у меня. Пару дней спустя он начал заниматься в центре танца в Ковент-гарден, где я преподавал.
Рассказывая об импровизации, я советую слушать музыку, отключаться и переноситься в другие места — как погружаться в роль. Дэвиду всегда это хорошо удавалось. Видит бог, он был хамелеоном.
Когда мы познакомились, он был разочарован в жизни и работал в офисе. Он, наверное, вообще хотел бросить музыку. У него был очень запоминающийся голос, он напоминал мне других моих любимых певцов, особенно Жака Бреля. У него был тот же настрой и умение рассказывать истории.
Я научил Дэвида, как выражать себя через тело. Научил танцевать. Научил, как важен имидж — грим, костюм, драматическое мастерство, импровизация, техника. Я советовал ему книги и картины. Мы говорили о кабуки, авангардистах, мире мюзик-холла, который привлекал нас обоих. Дэвид прекрасно изображал Стэна Лорела. Он был очень смешным. Мы говорили о Жане Жене, потому что я ставил его «Notre Dame des Fleurs» — впоследствии «Flowers» — шоу, которое не сделало меня богатым, но сделало знаменитым. Мы обсуждали, что Дэвид будет играть протагониста.
Боуи был отличным студентом. И полюбил богемность моего мира. Вместе мы придумали шоу «Pierrot in Turquoise», для которого он писал песни. Премьера была в Oxford Playhouse в 1967-м. Тогда он впервые надел костюм и нанес грим. Он играл Клауда, барда, который комментировал в песнях действие пьесы, в стиле Бертольда Брехта и Курта Вайля. И он играл других персонажей, если было нужно. Мы сняли телевизионную версию шоу — «The Looking Glass Murders». Сейчас я не могу ее смотреть — настолько она наивна.
Жена Дэвида Анжела приехала ко мне в Эдинбург, где я давал «Flowers». У нее была запись «Ziggy Stardust». Она сказала: «Дэвид хотел бы, чтобы ты срежиссировал и поставил шоу — и, конечно, сыграл. Может, ты сыграешь Стармана или Королеву-Суку?» Что я и сделал. Меня очень впечатлила пластинка, и это хорошо видно по шоу. Я показал всю пантомиму Дэвиду, и через пару недель была премьера.
Оформление сцены было вдохновлено конструктивизмом 20-х. Мы собрали ее из нескольких платформ, и Дэвид перемахивал с одной на другую. Иногда он менял костюмы прямо на одной из верхних платформ. Участвовала вся моя труппа — мы стояли в масках на разных уровнях. Было очень высоко и я был в ужасе, потому что боюсь высоты. Дэвид являлся из клубов дыма — мы использовали сухой лед — и аудитория сходила с ума. Я до этого никогда выступал и не режиссировал шоу для такого огромного зала. Так я стал тем человеком, который обвенчал театр с рок-н-роллом.
Читайте также: