В нашем поселке, на 9 мая, как и положено, прошли торжественные мероприятия. Пионеры поздравили ветеранов, прошел праздничный концерт. После войны прошло всего четверть века и, в начале 70-х, ветераны были еще здоровыми, крепкими мужиками.
Одного из них все звали просто: Егорыч. В войну Егорыч был ранен и ходил, опираясь на палочку.
Вот с ним-то и засиделся мой дядька, фронтовик-орденоносец, за праздничным столом. А я, малец, потихоньку примостился в уголке и вслушивался в их воспоминания. Ведь все, что я мог услышать от них, когда они разговаривали «под рюмку», по трезвому из них нельзя было вытянуть и клещами. Ну, не любили они вспоминать про войну!
Егорыч уже захорошел, и начал свой рассказ:
-Я, Миша, сейчас расскажу тебе историю, о которой никому еще не рассказывал. За болтуна и фантазера примут, а то и за больного на голову. Поместят куда нибудь.
В сорок четвертом это было. Наш полк наступал. И путь нам преградила безымянная речушка. Много их повстречалось мне за годы войны. Вот и эта, вроде и не велика, но после прошедших дождей, она разлилась, так что перебраться на другую сторону можно было только на лодках или плотах, да и берега ее были заболочены.
Из-за дождей, вся наша техника отстала. Поэтому, к берегу реки первыми вышли только мы, пехотинцы. Чтобы перебраться на другой берег, нужны были лодки или плоты. Немцы все, на чем можно было перебраться через реку, взорвали или утопили, а близлежащие селения сожгли, чтобы лишить нас средств для переправы.. Но с помощью уцелевших местных жителей, мы все же смогли найти несколько лодок, которые они притопили в зарослях. Спрятаны они были так хорошо, что нет ничего удивительного в том, что немцы не нашли их.
Ночь наши разведчики сходили на другой берег, а вернувшись, доложили, что немцев, кроме заслона из пулемета и отделения пехоты, на той стороне нет. И комбат решил, что необходимо до подхода основных сил захватить на той стороне плацдарм.
Пошли только добровольцы. Я тоже вызвался. За один раз, больше десяти человек, на другой берег лодки переправить не могли
Начали удачно. Скрытно переправились на другую сторону реки и сбили немецкий заслон. Даже потерь не было. Мы заняли немецкие окопы. Немецкий пулемет мы развернули в противоположную сторону. Хорошая у них машинка была, работала как сенокосилка, но, правда патроны жрала немеряно. А потом поднялась суматоха и на другой берег, нам в помощь, смогли переправиться еще только десять человек, после чего, лодки мы потеряли. Так, что на этом берегу нас осталось только двадцать человек.
К утру, немцы спохватились и любой ценой решили ликвидировать неожиданно образовавшийся плацдарм. Они не ожидали здесь атаку, потому и сил у них здесь было маловато. Уже часов в десять они начали первую атаку. Но, как-то неуверенно они ее начали, без танков и отбили мы ее довольно легко.
А уже после обеда они начали вторую атаку. Эта была уже серьезнее. Хорошо с самолетов они нас причесали. Хоть это и были истребители, но несколько бомб на нас они скинули да из пулеметов еще прошлись. Троих из наших побило. А потом в атаку пошли танки. Немного, всего четыре. Но, нам без артиллерии, и этого было за глаза. Хорошо хоть пару «бронебоек» с собой смогли переправить. Да и танки были не тяжелые, а легкие Т-3. Худо-бедно, но из противотанкового ружья с ними еще можно было справиться.
Три танка подбили наши бронебойщики, четвертый за холм уполз. Тяжко нам пришлось, но, все-таки, отбили мы эту атаку. Немцев, десятка два-три, перед позициями положили.
Но и нам крепко досталось. Из двадцати-нас шестеро всего уцелело, да и то, все пораненные. Одно противотанковое ружье было разбито. Да и боеприпасы были уже на исходе. Гранат по паре штук на человека осталось, на автоматы по диску патронов, на винтовку по несколько обойм. Мы все позиции обшарили, все подобрали, что нашли.
Солнце уже к закату клонилось и, похоже, немцы решили, во чтобы то ни стало, выбить нас с позиций. Они пошли без артподготовки. Может, не успели еще орудия подтянуть, не знаю. Видимо, они и предположить не могли, что нас осталось всего шестеро.
Поэтому и бросили против горстки бойцов такие силы. Впереди двигались шесть танков, два из которых было «Тигры». За ними, в цепь, вытягивалась пехота. По танку на человека. Отбивать атаку было уже нечем. Противотанковых гранат не было, вообще. У нас оставались только «эфки»
Я уже решил, что все, это мой последний рубеж, и последнюю гранату решил приберечь для себя. Не хотелось, чтобы по мне прошелся немецкий танк. Было ли страшно? Не знаю. Вокруг лежали убитые товарищи, и была только злость и какое-то отчаяние..На всякий случай, положил рядом с собой саперную лопатку, для рукопашки, последнюю парочку гранат, поудобнее приладил к плечу винтовку и стал ждать.
Наш бронебойщик протирал последние патроны. Их у него не больше десятка осталось. По большому счету, он ничего не мог сделать этим танкам. Это были уже не легкие Т-3, что атаковали нас в полдень.
Это были «Тигры». Нам уже доводилось с ними встречаться. Страшная машина, я тебе скажу, Миша. Да, что я тебе говорю? Ты и сам все знаешь, противотанкистом ведь был. И что он мог со своим ружьем сделать против танка, лобовую броню которого, мало какая пушка брала?
Мы молчали, понимая, что это наш последний бой. Помощи нам ждать было неоткуда. Переправу еще не успели навести, и переправить помощь было не на чем. Связи у нас с тем берегом не было. Радиостанцию еще в начале боя разбило, а радист погиб. Но, никто из ребят не струсил.
Даже не возникали мысли, попытаться спастись бегством..Да и куда? Все равно немцы расстреляют нас, если мы даже доберемся до берега и попытаемся спастись вплавь. Справа, выступая немного впереди наших позиций, стоял небольшой заболоченный, чахлый лесок. И если мы успеем добежать до него, уйти из него, немцы нам все равно не дали бы не. А поднимать руки мы не собирались. Сорок четвертый, это не сорок первый. Уже уверенность в победе была. Да и немца бить научились.
Я начал из своей «мосинки» выцеливать приближающихся немцев. Немецкие танки, надеясь на свою броню, остановились, не доезжая до нас метров триста и, начали расстреливать наши окопы.
-Вот и все. Хана-только и успел подумать я.
Внезапно, краем глаза я заметил, как из леска, от которого до танков было не менее 300 метров, мелькнула вспышка и через какое-то мгновение «Тигр», который был к нам ближе всех, утонул в огненной вспышке, после чего загорелся и, вскоре, взорвался.
В этом лесочке не было никого! Мы это точно знали, потому что разведчики его проверяли. И, незаметно, пройти туда возможности не было. Впереди - открытое пространство, а сзади непроходимое болото. Немцы тоже не ждали с этой стороны неприятностей и приближались без опаски. В это время, во фланг немцам, ударил пулемет. Кинжальный огонь! Что это такое, попасть под фланговый огонь, ты Миша, наверное, знаешь.
Немецкая цепь как будто споткнулась и залегла. Танки даже не успели разобраться, откуда им угрожает опасность, а когда разобрались, было уже поздно. Мы только видели, как в лесочке мелькала вспышка, после чего, танк сначала как будто окутывал огненный смерч, а потом он начинал гореть... Они все горели. Все шесть танков. Ни один не выскочил из танка. Я такого еще в жизни не видел. Чем стреляли наши, непонятно. То, что это были наши, мы даже не сомневались. Самому даже стало страшно от этого огненного вихря. Немецкая пехота, очевидно, тоже напуганная увиденным, дали деру. Тут и мы им вслед ударили. Так, что я сомневаюсь, что кто-то из них уцелел.
Это произошло, наверное, быстрее, чем я все это тебе рассказал, Миша.
Разгром был полный. На поле застыли девять танков, шесть из которых были на счету наших неизвестных спасителей. Убитых немцев даже и считать не пытались. Тут из леска, прикрываясь небольшой ложбинкой, в нашу сторону поползли двое. Как-то по особому ползли, если можно так сказать…то, даже красиво. Они вроде как стелились по земле , чем-то напоминая своими движениями, наших полковых разведчиков. Наконец, они добрался до нас, и перевалились через бруствер. Крепкие такие ребята, вроде и роста не выше меня, но такие внушительные на вид. Форма на них была не такая как у нас или наших разведчиков. Пятнистая какая то, но не немецкая, это точно. Уж мы-то в ней к тому времени неплохо разбирались. И в чем у немцев пехота и танкисты и эсэсовцы. И каска не такая как у нас, чем-то напоминала шлем, в которых сейчас мотоциклисты ездят и очки мотоциклетные на голове. А автоматы у них были, чем- то похожие на немецкий «штурмгевер», но точно, не они. Эти «штурмгеверы» нам уже попадались. Я такой автомат, как у них, потом, только в наше время по телевизору и увидел. Вот точно, Миша, это наш «Калашников» был, но все равно, немного не такой..
Один из спасителей глянул нас и улыбнулся.
-Ну, живы славяне? Больше немцы не попрут. Не чем. Мы с вами их хорошо причесали. Танки повыбивали все, а пехоты они, наверное, и на взвод теперь не наберут. А ночью к вам помощь должна будет подойти.
-Браток, а чем это таким страшным вы по танкам стреляли?- спросил один из наших.
-Как, чем? «Фаустпатронами».
-А если честно? Мы ведь знаем, как стреляют фаустпатроны! Из него, если и попадешь по танку метров за пятьдесят, так большая удача.
-Ну, а если честно,- улыбнулся парень-это новое, экспериментальное оружие. Наши оружейники разработали, а мы тут испытываем его.
Уже начало смеркаться. Ребята еще несколько секунд посидели с нами, потом один из них произнес: «Ладно, славяне. Пора нам уходить. Живите, воюйте. Вам еще до Берлина топать. К следующей весне, точно, немцу голову свернете». И хотя мне уже поплохело от ран, я услышал, как один из них сказал, что надо еще собрать отстрелянные, то ли оводы, то ли шмели, то ли пчелы. В общем, насекомое какое-то. Я еще подумал: «Зачем они отстреляли оводов и теперь будут их по темноте собирать?»
Ребята попрощались с нами и быстро исчезли в надвигающихся сумерках. Не долго я их видел. Они с нами не больше пяти минут и пробыли. Видимо убедились, что все в порядке и ушли. Мы даже не спросили, как их звать-величать.
А ночью, как они и говорили, наши переправились. Говорят, что командир полка пытался найти наших спасителей. Но, ему везде отвечали, что никаких подразделений, кроме нашего полка в этом районе не было и быть не могло.
Ночью разведчики в этот лесок лазили. Все обшарили, но никого так и не обнаружили. Нашли только стрелянные гильзы от нашего «Дегтярева» и еще, какие-то гильзы, неизвестные нам. Они были побольше, чем у нашего ППШ, но меньше, чем у винтовки.
А я после этих боев, немного подлечился и потом еще с полгода провоевал. И нигде я больше таких автоматов и этого экспериментального оружия, которое «Тигра» с одного выстрела валит, я так и не встретил. Из всех наших, кто там уцелел, наверное, только я один и остался. Меня потом ранило в ногу и, после госпиталя, списали подчистую.
-Ну, ты, Егорыч, и даешь, - только и произнес мой дядька-Нафантазировал, хоть книгу пиши. Какие-то «Клашниковы» в войну, неизвестные «фаустпатроны» по имени «овод». Я всю войну прошел, да и повидал не меньше твоего, в таких передрягах был, самому не верится, что уцелел. А ты тут какие-то сказки рассказываешь.
-Да я никому про это и не рассказывал,-только и произнес обиженно Егорыч. -Хочешь, побожусь? Да я, за этот бой, «Орден Отечественной войны I степени» получил.
Дядька еще немного помолчал, потом налил полные стаканы и произнес: « А вообще-то, всякое в жизни бывает. Давай, Егорыч, за тех, кто навсегда там остался»
И они выпили, молча, не чокаясь.
------------------------------------------------------------------------------------