Олеся открыла для себя красный цвет. Она никогда не любила его. Считала вызывающим, крикливым. Любимым был лавандовый. Этот цвет подходил к ее глазам. Он превращал их в два удивительных озера, в глубину которых и попал когда-то Михаил.
Он говорил, что их любовь, такая как цвет лаванды. И говорил: Олеся - его единственная любовь. Она чувствовала: это чувство недолговечно, как горячее лето. Обещал, пройдет еще немного времени и они будут всегда вместе. Хотела верить, но знала, что в его жизни была женщина, к которой он всегда возвращался.
- Олеся, - сказал как-то. - Я не могу оставить Галю. Она ждет ребенка. Мы должны пожениться.
Прохладные осенние дожди воровали их следы. На душе было терпко. Их любовь растаяла, как последний лебединый смех ... Горькое минутное признание перечеркнуло пять лет встреч.
Красный, желтый, зеленый, красный - мигали огоньки светофора. Олеся и Михаил стояли по разные стороны дороги. Люди спешили, минуя их. Он первым шагнул ...
- Здравствуйте!
Михаил когда-то брал маленькие Олесины руки в свои ладони и целовал каждый пальчик. Вот и снова знакомый жест, она же взглядом остановила его. Не верилось, что этот неухоженный, растрепанный мужчина - ее незабываемая любовь.
- Здесь неподалеку забегаловка ... кафе. Может, посидим? Но я сейчас ... без денег.
«Михаил, Михаил, - сказала о себе женщина, - и с тобой я изменяла мысленно своему мужу?»
- Не привык тебя видеть в красном наряде.
«И я не привыкла видеть тебя таким» - продолжала внутренний диалог.
- Молчишь ... Стыдно стоять рядом со мной? Вот такой я сейчас. Видишь?
- Как живешь, Михаил? Как семья?
- Я живу ?! Ха-ха! Нет у меня семьи. И не было!
- Но ты ...
- Да, женился. Галька ... она три аборта сделала. Первой беременностью, хотела «привязать» меня к себе. Сама сказала. Дети ей не нужны ... были. Теперь опомнилась. К врачам бегает. Поздно. Может, развестись? И мы могли бы с тобой снова ...
- Не могли бы, Михаил.
- Олеся, ты веришь, что человека можно приворожить? Мне Галькина подруга как-то сказала, что Галька того ... к гадалкам ездила. Поэтому я не мог от нее уйти. Держало что-то ... А я часто вспоминал о тебе. Так что, идем в кафе? Следовало бы перебросить по сто граммов за встречу. И не завтракал еще сегодня. А уже скоро обед.
- Я спешу, Михаил. Дела.
- Сейчас суббота, какие дела? Пренебрегаешь мной? Так и скажи. А когда-то любила.
То «любила» прозвучало то вызывающе, или небрежно.
- Ты подумай ... о нас. Поговаривают, что моя Галька любовника завела. Вот подам завтра на развод. Нет, не завтра, в понедельник. Пусть знает! Привязала она меня. Дудки! Телефон на всякий случай оставь. Как только стану свободным, дам знать.
Телефон же Олесин, что –то почувствовал, что о нем вспоминают, внезапно сказал мелодичным переливом и детскими голосами в трубке.
- Мама! А мы тебя ждем-ждем, - наперебой захлопали старшая Настенька и младший Игорь.
- Олеся! Где же ты пропала? - спросил Николай, муж.
- Знакомого встретила. Уже иду. Пока, Михаил.
- Я не знакомый, я ... А телефон ... номер ... какой? - растерянно бормотал Михаил. - Я не знакомый ...
Переступив порог квартиры, Олеся прижалась к Колиному плечу. Ее муж такой надежный. Добрый. Хороший. Сколько раз она хотела видеть на месте Николая - Михаила! Даже пробовала писать стихи о своей несбыточной любви цвета лаванды. Затем рвала исписанные листы на мелкие клочки. Мысленно убегала к Михаилу ...
За окном с деревьев падали листья, как желтые слезы жалости и прощения. На душе было грустно и легко одновременно.
- Мама, я собрал тебе букет, - Игорек протянул Олеси несколько осенних листьев.
Одной рукой гладила сына головку, другая рука грелась в теплой, родной Колиной ладони. Казалось, выдернет руку и невидимой птицей выпорхнет ее счастье. Вплоть испугалась этой мысли.
- Я люблю тебя, - тихо прошептала мужу.
Это признание услышал весь свет ...