Часть 2. Первая работа: наладчик оборудования. Молочный комбинат.
В предыдущей части я остановился на том, что перед первым рабочим днем уставился на главную проходную Молочного комбината, никак не решаясь войти.
«В путь так в путь, как сказал попугай, когда кошка потащила его из клетки за хвост» – Посмертные записки Пиквикского клуба.
Главный корпус, который довелось посещать во время оформления на работу, представлял собой красивое здание с большим логотипом компании над входом. Но в тот день я должен был идти в противоположную сторону, вливаясь в поток рабочих.
Первое, что чувствуешь, входя в цех, — резкий запах хлорки, которой обрабатывали пол. Всё отделано кафелем. Очень душно и до головной боли шумно. Мне выдали поношенную форму и определили на аппарат Finnpack по розливу молока, ряженки и кефира в пакеты. Он считался относительно новым и простым в наладке. Была также линия по розливу йогуртов и молочной продукции в бутылки, сметанный аппарат и много других — как высокотехнологичных и сложных, так и совсем древних.
Из особенностей рабочего графика – плавающие выходные. Один день в субботу и один среди недели, кроме воскресенья, тогда работали все.
День не был нормированным: начинаешь в 8 утра, а вот заканчиваешь как придется. У всех была «заявка», под неё подгоняют количество продукта. Если вдруг ломается оборудование, нет возможности вечером уйти домой, ведь условную тонну кефира, которую ты не отлил по пакетам, не сольешь в канализацию и не оставишь до завтра. Задержки оплачивались, но в обычном размере.
Мой рекорд – я ушёл с работы в 2:50 ночи, после того как в блоке управления сгорела некая плата и мы долго не могли заставить всё корректно работать. Горели предохранители, насосы, ломался принтер, конвейер – приходилось мириться и ждать, домой никого не отпускали.
Но даже без поломок первое время не получалось заканчивать раньше 19-20 часов, потому что я медлителен, а аппарат требовал тонкой и постоянной надстройки. Сменного графика не было, с вечера в огромных резервуарах уже готовили новую продукцию для следующего дня и на это уходила вся ночь, иногда приходилось ждать до обеда.
Каждый рабочий день начинался с того, что аппарат ставился в режим мойки. Либо кипятком, либо с добавлением таблеток хлора. Потом приходил микробиолог и снимал пробу специальным мазком. Обычно всё было чисто, но если нет – проводилась повторная мойка. Конечно, были хитрости, некоторые дополнительно протирали места, откуда снимается проба, предварительно смочив тряпку в хлорке.
Далее присоединялись несколько труб с переходниками, от аппарата к общей линии с продуктом. Они лежали в большом чане с хлорированной водой, где оставались на ночь, и если ты пришел раньше остальных было проблемой отыскать своё, ничего не перепутав. Один непробиваемый мужик регулярно путал и забирал мои соединения.
Также надо было убедиться в целостности разных резинок, лакоткани, которая ставится поверх горячих ножей для спайки пакетов. Выставить дату на принтере, фотометку, установить и контролировать вес пакета (± 505 грамм), задержку подачи, температуру швов.
К тому же требовалась постоянная корректировка. Например, от правильно заданной температуры зависит прочность спайки и герметичность пакета, но подобрать её непросто. Нередко весь ленточный транспортер оказывался в кефире каждые 10 минут из-за некачественной пленки, она прогорала или наоборот не спаивалась. Были проблемы с весом, с корректным отображением даты и это лишь малая часть тонкостей, но дальше уже скучные подробности.
Кстати, пленка для будущих пакетов представляет собой большой рулон весом 22 кг, за день приходилось вручную устанавливать в аппарат по пять-шесть таких бабин, разливая по сути один и тот же продукт в упаковки разных брендов.
Да, на некоторых пакетах или бутылках было написано «Premium» или «Gold standard», они дороже в цене, только на деле у этих премиальных продуктов не было никакого различия с другими, якобы дешёвыми аналогами, в простых и невзрачных упаковках. Конечно, молоко, кефир или ряженка отличались, но только по проценту жирности – 4,0%, 3,2%, 2,5% и т.д. – но, к примеру, молока с жирностью 2,5% было четыре разных бренда, с разной ценой, а на деле все из одного резервуара. Цену диктует дизайн и стоимость упаковки, различий в составе не было.
В основе каждого продукта действительно используется цельное коровье молоко, термоцистерны приезжают каждый день, но растительный жир и порошок – обязательные и главные компоненты.
Из тонкостей приготовления: техрегламент требует обязательной пастеризации, поэтому молоко нагревают до 78 градусов в течение 40 секунд, затем оно быстро охлаждается до 3−4 градусов и выводится на линию розлива. Сырьё для кисломолочных продуктов пастеризуют интенсивнее, будущий кефир, ряженку или йогурт нагревают до 95 градусов, выдерживают пять минут, а потом охлаждают. Для получения кефира используют закваску на кефирных грибках. В остальном я мало вникал в процесс приготовления.
Каждое утро нам выдавалась заявка, там размечались даты на несколько дней вперёд. Возможно, для кого-то станет откровением, но сегодняшняя дата на упаковке ничего не значит, розлив всё равно был два-три дня назад. 31-го декабря первой датой мы вообще ставили 4 января.
У меня заявка измерялась «лотками» – пластмассовая тара, в каждой по 20 пакетов. 100 лотков в заявке только на одну дату, уже 2000 пакетов. Выходило 8-9 тонн за смену. Бутылочная линия разливала на порядок больше, порядка 24-25 тонн различной молочной продукции каждый день, производительность там до 6000 бутылок в час.
Самым сложным считался переход от одного продукта на другой, например, с ряженки на кефир. Отдельного чана у аппарата не было, сначала отливается одно, затем другое. Отправить на склад смешанную консистенцию было недопустимо, приходилось сливать несколько фляг и выкидывать десятки пакетов, чтобы добиться чистого кефира, без следов ряженки. За этим следили контролёры – изучали цвет, пробовали на вкус.
Вообще, брака получалось много. Часть утилизировали, но в основном перерабатывали. Порой было стыдно, когда мимо проходил директор, а вокруг тебя по 5-6 забитых доверху лотков с бракованной продукцией (называлось день не задался), это пакеты с маленьким весом, негерметичной упаковкой или плохо читаемой датой. Такова цена настройки этой бесовской машины.
По ленточному транспортеру готовые пакеты ехали до лотка, где их красиво раскладывала женщина-оператор и отправляла дальше по конвейеру на холодный склад. Иногда оттуда приходили с претензиями, если не заметишь негерметичный пакет и весь лоток оказывался в кефире. Однажды я отлил и отправил 600 кг кефира сегодняшней датой, которая была вообще не нужна, и понял это, только когда ко мне прибежала кладовщица с матами и проклятиями.
Случались забавные случаи и не очень. Как-то раз мне не удалось герметично закрутить соединение и его сорвало, кефир под давлением начал бить фонтаном. Я кинулся спасать ситуацию, но гаечный ключ кто-то спёр, тогда решено было закрутить это дело руками. Удалось, но облило этим кефиром не просто с ног до головы, я буквально принял душ. Зато кожа стала бархатной и нежной.
А вот с напарником приключилась неприятная история. Во время подачи молока к аппарату он забыл перекрыть запорный клапан, через который вода сливается в канализацию во время мойки. Когда он понял свою ошибку, в трубу безвозвратно утекло 3 тонны молока.
Для меня славная история на этом Молочном Комбинате закончилась тем, что мою ногу ошпарило кипятком и получился серьёзный ожог. Несчастный случай. Во время долгого больничного я написал резюме на другое производство, в компанию Bosch, где по всем пунктам было значительно лучше. Меня рассмотрели и приняли на вакансию «Наладчик пресса», после чего я написал заявление об уходе и открыл новую главу моей жизни, поменяв работу прямо на больничном.
Резюмируя. Средняя зарплата, при том что иногда выходило задерживаться до поздней ночи, не превышала 18-19 тысяч рублей на момент весны 2016 года. Начальство гордилось фактом, что стабильно выплачивает зарплату, но условия были адовыми: невыносимый шум, духота летом и холод зимой, ненормированный график, иногда работа с одним выходным в неделю, в то время как оборудование было капризным и требовало постоянного контроля и внимания.
Но то была моя первая работа и я не знал другой.