Как из-за 70 копеек погубили Россию
8 января (по старому стилю) 1905 года в Петербург были введены войска. Ночь накануне кровавого воскресенья была тихая, жутко-тревожная. Многие обратили внимание еще вечером на огромную кроваво-красную луну над горизонтом.
Писательница, активистка «Общества русских фабричных и заводских рабочих» Л. Я. Гуревич год спустя вспоминала: «Мы спрашивали потом рабочих, участников движения, и мужчин, и женщин: «Что делалось в эту ночь в ваших семьях?..» Нам отвечали: «Спали немного. Ждали утра… Кто верует, молился».
Был уже 12-й час ночи, когда собравшиеся в редакции «Сына Отечества» представители земства и писатели отрядили к министру внутренних дел П. Д. Святополк-Мирскому делегацию, чтобы «откровенно указать на ту огромную ответственность, какую возьмет на себя правительство, если встретит мирное шествие рабочих беспричинным насилием». – Л. Я. Гуревич, Народное движение в Петербурге 9-го января 1905 года.
Князя Святополк-Мирского не застали дома, и тогда пошли к С. Ю. Витте, который слыл интеллигентным человеком. Витте делегацию встретил словами, что «это дела не его ведомства».
На этих его словах стоит заострить внимание. Интересная фраза. В тот момент у Витте не было ведомства совсем, он занимал должность председателя Комитета министров. Должность была почетная, но без реальных полномочий.
Но люди то помнили С. Ю. как многолетнего руководителя Минфина, способного оказать давление на любого фабриканта, и даже диктовать царю. Либо мы должны предположить, что характер Сергея Юльевича, не стеснявшегося возражать грозному батюшке слабого царя, именно в тот вечер внезапно изменился...
Или он просто не захотел помочь?
Второе предположение имеет вот какие основания. «Общество русских фабричных и заводских рабочих» было отделением МВД.
Как и Минфин, Министерство внутренних дел не было всего лишь ведомством. Когда после убийства Александра II в 1881 г. новое правительство оказалось перед выбором между модернизацией любой ценой и безопасностью любой ценой, победила компромиссная точка зрения обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева:
Государство не может быть представителем одних материальных интересов общества; в таком случае оно само себя лишило бы духовной силы и отрешилось бы от духовного единения с народом.
Рычаги создания материального богатства, Транссибы и Донбассы, были помещены под контроль Минфина во главе с С. Ю. Витте, духовные силы (земцы, народовольцы, профессора, профсоюзы, в том числе) были вверены начальнику московского охранного отделения Департамента полиции С. В. Зубатову, а единство монархии с народом должна была обеспечить церковная власть.
Будь жив Александр III, согласившийся разделить управление между тремя этими ведомствами, конфликт между администрацией Путиловского завода и рабочими должны были решать не администрация, и не рабочие. И, конечно, не царь.
Все решили бы Витте, Зубатов и Гапон, получавший жалование от полиции, но поставленный на его профсоюзную должность церковными властями.
А суть конфликта была довольно проста. По состоянию на 2 января требования рабочих сводились к следующему:
1) цена на контрактные работы (срочные) должна быть устанавливаема не произвольным решением мастеров, а по взаимному соглашению между начальством и делегатами от рабочих;
2) учреждение при заводе постоянной комиссии из представителей администрации и рабочих для разбора всех жалоб, причем без согласия комиссии никто не мог быть уволен;
3) восьмичасовой рабочий день; на этом пункте не настаивали, откладывая его до выработки соответственного законодательства;
4) увеличение поденной платы женщинам до 70 коп. в день;
5) отмена сверхурочных работ, за исключением добровольного соглашения, и тогда — двойная плата;
6) улучшение вентиляции в кузнечных мастерских;
7) увеличение платы чернорабочим до одного рубля в день;
8) никто из забастовавших не должен пострадать;
9) за время забастовки должно быть заплачено.
См. Георгий Гапон, История моей жизни.
Эти требования не выходили за рамки предписанного рабочему движению Сергеем Васильевичем Зубатовым, человеком интеллигентным, с которым считались в Минфине и даже в редакциях ленинских подпольных газет. Перепечатывали его статьи.
Самой слабой стороной в этом споре выглядел бы Георгий Гапон. Конечно, он был бы незаметен на фоне таких титанов как Витте и Зубатов, и плясал бы под их дудку, как и фабриканты.
Но решение Николая II избавиться одновременно от Витте и Зубатова, а оба политика были не у дел к моменту кризиса, сделало Гапона тактически сильной фигурой в споре с фабрикантами, которым и 70-ти копеек в день было жалко.
Те, конечно, напирали на свой патриотизм: все для фронта. Это обстоятельство приводят в оправдание расстрела рабочих и некоторые недобросовестные историки. Поэтому, очень кратко: Порт-Артур был сдан японцам 20 декабря 1904 года. Какой еще патриотизм? Какие военные заказы?
Только жадность. А наставить хозяев производства на путь истинный было некому.
Тем более, что земской общественности заткнули рот раньше.
В речи нового императора Николая II, произнесенной вскоре после интронизации перед земскими представителями 17 января 1895 года, было сказано:
«Мне известно, что в последние времена слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный родитель».
Одним из ответов образованной интеллигенции (профессор, инженер, адвокат – создатели царской индустриализации) стало ходившее по рукам «Открытое письмо» Тверского губернского земского собрания, где говорилось следующее:
«Своею речью Вы усилили полицейское рвение тех, кто службу самодержавному царю видит в подавлении общественной самодеятельности, гласности и законности. Вы вызвали восторги тех, кто готов служить всякой силе, в безгласности и произволе находя лучшие условия торжества личных узко-сословных выгод. Но всю мирно стремящуюся вперед часть общества Вы оттолкнули». – 19 января 1895 г.
Таким образом, накануне 9 января в распоряжении Николая II не было ни умного финансиста, способного говорить с фабрикантами, ни грамотного полицейского, способного воздействовать на рабочих. «Всю мирно стремящуюся вперед часть общества» царь оттолкнул от себя.
Кто же остался?
Тупые исполнители, пьяная солдатня. Вернувшись от Витте, делегаты доложили своим товарищам о наблюдениях в городе: «пьяные солдаты, греясь у костра, прыгали, хохотали, плясали польку».
Читайте также: Курс психоистории. Часть 2 Мышление России