Двери лифта медленно распахнулись на 52 этаже офисного царства, из кабины выплыла точеная миниатюрная фигура.
Тонкие, длинные пальцы скользнули в накладной карман шубы, которая гордо покрывала плечи Веры. На неё уже были устремлены удивленные взгляды служителей королевства, улыбки начали появляться у мужской половины, в то время как женщины просто нервно переглядывались.
Взгляд Веры метнулся на опечатанную дверь запасного выхода – ведущая на крышу здания. Она знает у нее только один шанс, максимум одна с половиной ловушка – а все остальное – это только магия ее рук и тела: никакого мошенства.
Она глубоко вдохнула – раздумывать времени уже не было, таймер на исходе. Начало исхода и начало конца – она выбрала сама и это только её выбор.
Медленно покачивая бедрами, она закатывает глаза, что в головах офисных твердо закрепилась всеобщая мысль – под кайфом.
Она резко тряхнула головой так, что пряди мгновенно оказались у нее на груди. Мгновение – голова и летящие пряди –указывают в право, резко – влево.
На этаже затаился вздох. Еще через одно мгновение – и шуба Веры, необъятных размеров, лежит у дверей лифта. Секунда и красные туфли уже летят в узкий пролет, декорированный цветами.
Дальше – для остальных в здании началось что-то невообразимое. Если в окружении и были внимательные зрители, то они точно увидели, как на тыльных сторонах ладоней Веры, красными шрамами, похожие на непонятную тонкую сыпь, начали проступать маленькие значки.
Бессмысленно кто-то позвал охрану, смертным невдомёк, но у танцовщицы был великолепный способ ускользнуть в самый последний миг.
Это как ловить ртуть руками, танец был настолько токсичен, что просто заставлял оставаться в неподвижной позе, замерев, наблюдая за чем-то страшным и одновременно великолепным.
Изгибы точно повторяют те заученные движения, что были давно забыты несколько лет назад.
Мысок ноги выгибается на морозе, плавно опускаясь на перила, заботливо поставленные для ограничения движения по крыше. Все происходящее может напомнить только номер гимнастки на канате, но ни цирка, ни тем более каната на крыше одной из московских высоток – не было и никогда не будет.
Морозные колючие, но огромные для своих размеров, снежинки танцуют вокруг Веры, делая тем самым свой, сумасшедший круг. Движения – отдалённое напоминание индийских танцев с огненной смесью элементов нового течения хип-хопа. Единственный раз, когда Вере пришлось «отстранить» от себя бугая охранника – это плавным движением капоэйра выключить неприятеля, и взлететь, на покрывшееся инеем, ограждение.
Возвращаясь к тому моменту, как она вырвалась на крышу, оторвав замок на двери, Вера уже находилась только в тонком, черном, кружевном пеньюаре, чем не могла не вызвать к себе столь оживленное скандальное внимание. Телефоны с камерой направленные на сумасшедшую – позже дружно дадут сбой системы, не сохранив ни пикселя из увиденного.
Там, где за любовь и веру спор – как ветром сор.
Вера, никогда и никого не любившая – собиралась вырвать друга и любовника из ада. Ритуал был уже почти завершен, а на руках красовались шрамы-знаки, как мехенди тонкой, красной россыпью.
Тело уже неестественно приподнималось над алюминиевой трубкой перил.
Одно мгновенье и новая порция охранников, только выбежавшая на крышу успела увидеть, как плотным кольцом снежинки, плясавшие вокруг ведьмы, окутали её, и там где была стройная фигура, в едва прикрывающем лоскуте черного кружева – не было уже ничего.
