Жило-было стадо оленей. Большое было стадо. Пастбища, принадлежащие ему, простирались от рассвета до заката, от полночи до полудня. Никто не осмеливался посягать на его угодья, так как побаивались. Потому как сильно было стадо. Сильно бойцами своими, сильно вожаком, умело управлявшим своим стадом и державшим в почтении округу. Даже волки - и те не захаживали на его территорию, остерегались быть поднятыми на рога. И хоть не лоснился у оленей мех от сытой жизни, жилось им спокойно и уверенно. Всегда была еда, в почтении к законам стада воспитывалось потомство.
Но ничто не вечно на земле. Пришло время помирать вожаку. Одно он, разленившись от сытой жизни, упустил, - не подготовил себе достойного преемника. А как помер, так и началось…
Вожак – это лучшая еда, отборные самки, травушка-муравушка, по которой можно покататься. В общем, все, чего требует зудящий в тебе инстинкт комфортности. А так как этот инстинкт присущ любой особи, - будь то растение, микроб, насекомое, животное или человек, - то после его смерти вожаком захотели быть многие.
И началась смута. Стадо распалось. Одни новоявленные вожаки отрывали от стада себе косяк и уводили на свой, провозглашенный независимым, участок некогда обширного пастбища. Другие бились за власть в главном стаде.
Захотелось одному старому козлу тоже повластвовать, ублажить свой инстинкт. Поиметь хорошей кормежки и лучших самок. Но был этот олень уже сед, плешив, да еще пристрастился лизать на заре маковую росинку. Прекрасно понимал он, что шансы у него – нулевые. Без посторонней помощи не иметь ему ни травушки-муравушки, ни самок. Но был он хитер своими прожитыми годами. И призвал он волков.
И пришли волки. И состоялся промеж них сговор. Волки обещали посадить его на трон. А взамен поставили условие: править он будет номинально, то есть будет марионеткой. А на самом деле стадом будут управлять волки. За это оленю будут пожизненно и травушка-муравушка, и самки. Согласился старый олень. Очень уж был силен у него инстинкт.
И пошло дело. Обложили волки стадо, стали запугивать, задирать оленей. И воззвал тогда старый олень и призвал стадо консолидироваться. И уверил, что только он единственный способен сохранить стадо и возродить его былую мощь. Поверило ему стадо и выбрало вожаком. Собрал он себе окружение и слуг по указке волков. А волки, нарядившись в овечьи шкуры, стали свободно разгуливать среди стада и хапать себе все самое лучшее. Лучшие полянки, где можно полежать и покататься по травушке-муравушке, лучшие угодья для охоты, лучшие ярки с молодым и нежным мясцом.
Поняло стадо, что обманул их старый олень, да поздно уже было. Набрал он силу, набрал слуг верных. К тому же на волков опирался. Ведь даже в человеческом учебнике по политологии для вузов написано, что взявший единожды власть, никогда не отдаст ее добровольно.
Захирело под его правлением стадо. Сильно укоротившиеся пастбища были заброшены, вытоптаны, заросли бурьяном. Пожухлой травой питались вконец изголодавшие олени. Впали их бока, шерсть торчала клочьями. Зато залоснился мех у вожака и его приближенных, округлились бока у волков.
Но правление старого оленя оказалось далеко не вечным. Подходило время и ему откинуть копыта. Долго выбирал он, учитывая промашку своего предшественника, себе преемника. Многие не устраивали, - кто – сноровкой, кто – силой. Наконец, выбрал молодого оленя из своего особого окружения, надежного и услужливого. Состоялся торг: старый уступает молодому свой пост, молодой за это обязуется не трогать его и его окружение и позволяет им до самой смерти спокойно жировать на приватизированных ими лучших пастбищах. На том и сошлись. И стал молодой олень править стадом.
Выполнил новый вожак свои обещания. Отчасти. Дал старому спокойно дожить. А потом… Ведь даже самому никчемному ставленнику самого убогого марионеточного правительства самого ничтожного государства со временем надоедает опека его ставленников. Надоела и молодому оленю. Надоело подчиняться указаниям окружения бывшего вожака, командам волков. Надоело отдавать им лучшую еду, лучших самок, дань платить. И взбрыкнулся молодой вождь. Но, так как был он из особистов, то умел делать дела тихой сапой. Дабы не сожрали его волки. Отправил постепенно на покой окружение старого вожака, отобрал у них награбленное. Набрал себе новую команду и щедро разделил меж ними отобранное. Начал рога показывать вконец обнаглевшим соседям, да и волкам изредка. Не был он еще силен, потому был осторожен. Инстинкт самосохранения работал. Начал стадо потихоньку возрождать, набирать былую силу. Да на жухлой траве особо не откормишься. Особенно глядя, как пухнет и лопается от жира вконец зажравшееся окружение вожака. И все им мало! Инстинкт, понимаете ли. А то, что не могут уже употребить, отправляют на «черный день» к соседям и волкам на сохранение. Чуют, что власть их не долговечна.
А вожаку до происходящего дела нет. Он занят усилением своей власти. Строит все более крепкий щит. От внешних и внутренних врагов. Некогда заниматься подъемом и возрождением стада. К тому же служки доносят, что волки сыты, стадо цело, довольно и ни в чем не нуждается. И не знает он, и не ведает, что самосознание рядовых оленей растет, считает их простым быдлом, спокойно стоящем в загоне.
Но времена уже не те. Побывав в соседних стадах, олени убеждаются, что не все так гладко в их стаде. И начинают роптать. И еще много желающих тоже поиметь травушку-муравушку. Опять же волки, столкнувшись со строптивостью и неподчинением вожака, пятую колонну создают. Подыскивают, подкупают и прикармливают недовольных.
Растет оппозиция. Напрасно слуги издают карательные законы, вылавливают, наказывают и изгоняют из стада недовольных. На месте одного появляются два недовольных.
Вожак все усиливает свою власть.
Оппозиция все растет.
Стадо все ждет.
Ждет, когда же вожак очнется и вспомнит о них? Ведь только в единстве сила и спасение. А без них он – НИКТО!