6 ноября 2015. Суббота. Серый ноябрьский день не предвещал ничего особенного, из планов - поход в кабинет УЗД. Первая волна удивления по поводу беременности двойней утихла, оставалось лишь подтвердить развитие второго малыша. Кто бы мог подумать, что это будет лишь мелкой волной отлива перед поднимающейся Цунами, частым образом моих страшных снов. " - Ну как, второй жив и развивается? - Второй? - Ну да, на прошлом УЗИ мне сказали, что малыш не один, но второй эмбрион еще не виден... - Да, не один... - Так что? Все в порядке, второй тоже развивается? - Я вижу здесь троих!" Троих... Выражение моего лица смогло бы занять достойное место в серии абстрактных женских портретов Пикассо. Что происходило дальше в тот день и на протяжении следующих нескольких недель, я почти не помню. Помню лишь свои ощущения, как проваливаюсь сквозь кушетку, пол, перекрытие, все глубже внутрь себя. В своем подсознании я стою на возвышенности и вижу, как гигантская черная волна стремительно приближается к моему, так долго и тщательно отстраиваемому городу. Мне некуда бежать, и я могу лишь наблюдать, как подобно карточным домикам складываются железобетонные, десятилетиями формируемые представления о судьбе, свободе выбора, правильности решений. Как рушатся стены и придуманные рамки предсказуемости событий и предрешенности поступков. Так продолжалось все 8 месяцев. По мере приближения моя Цунами перестала казаться такой страшной, оказалась вовсе не черной, а лазурной, и в пенящимся гребне играли солнечные лучи и мелькали цветные серфы. В момент, когда я была готова утонуть вместе со своим мирком, она обрушилась на меня сухим дождем праздничных блесток, запахом молочного коктейля и детского крема, звоном младенческого смеха и гуления. Сияющее облако осело, и я увидела цветущие сады на месте своих серых городов. Жизнь в самом широком смысле оказалась гораздо богаче, полнее и интереснее ограниченных представлений о ней.