От жаркого солнца, от морской воды и влажности волосы выгорают и превращаются в вечно спутанную кудрявую копну - сколько не промывай в душе, не поможет, да и вода на островах часто бывает только опресненная, слегка солоноватая.
Бледная зимняя кожа становится сначала золотистой, а потом коричневатой, и только след от купальника остаётся белыми штампами на теле. Косметичка с минимальным набором "на всякий случай" забыта где-то на дне чемодана - цвет лица и так свежий, щеки румянятся, глаза светятся.
Однажды, уже ближе к концу отдыха, с утра беспечно не мажешься кремом от солнца, думая, что уже немного подзагорела, да и рано еще - на часах нет и десяти. Но зимнее азиатское солнце не дремлет, тут же вцепляется злыми лучами со всей силой, - сначала незаметно, а через пару часов на коже проступает краснота. Больше ты таких шуток с ним не шутишь, относишься серьёзно.
От подъемов к храмам, которые здесь строят ближе к небу, чем к земле, забиваются ноги, и вечером на массаже таечка с трудом разминает мышцы, качая головой и приговаривая "walking...long walking...".
На следующий день после прогулки на каяке приятно тянет руки и спину. Это хорошая боль, правильная, она про то, как преодолел себя, как боролся с волнами, как доплыл и вернулся.
Постепенно облезает лак с ногтей - в Москве бы давно побежала на маникюр, а здесь и бежать некуда, и не за чем. И так хорошо.
Появляются и заживают синяки и ссадины, отметки пройденного: раз - задела ногой кораллы, два - ударилась о борт лодки, три - натерла босоножкой по пути на view point, четыре - расчесала комариный укус.
И так быстро отвыкаешь от тяжёлой, плотной одежды, от всех этих штанов, свитеров, толстовок, курток, что перед выездом в аэропорт с трудом заново натягиваешь на себя эту старую лягушачью кожу.
