Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
Публикуем текст из блога «Один Высоцкий». Выражаем признательность автору блога за столь богатый и подробный материал.
Лиха беда — настырна и глазаста —
Устанет ли кружить над головой?
Тебе когда-то перевалит за сто —
И мы споем: «Спасибо, что живой!»
А ведь Высоцкий мог и не попасть в театр на Таганке.
Он пробовался в «Современник», и это тоже был замечательный театр – свободный, независимый, с великолепными актерами, с великим режиссером. «Современник» был таким же выдающимся явлением в нашем театре, в искусстве, в общественной жизни вообще, как и Таганка. Но Высоцкий в «Современнике» не приглянулся. И слава богу. Потому что характер и темперамент у ефремовского театра были другими. А у Любимова Высоцкий нашел именно свою сцену.
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
Сын репрессированных, восемь лет работавший в ансамбле НКВД у Берии, участник войны, до конца дней вспоминавший ту жуткую картину, когда на его глазах умирал боец с пробитой грудью и просил только одного – пить.
И как трудно, оказывается, смыть кровь человека с рук!.. Юрий Любимов стал режиссером, когда ему было уже 42 года. А в 47 возглавил разваливающийся московский Театр драмы и комедии.
И начал делать такой театр, какого прежде не было в нашей стране. Он всегда ненавидел слащавый советский пафос и прущий изо всех щелей казенный оптимизм.
В какой-то момент Юрий Петрович посмотрел на себя в гримерке и подумал: а почему я, взрослый, 40-летний мужчина должен накладывать на лицо этот дурацкий грим, одеваться в эти странные костюмы?
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
Что и от кого я прячу? И в его театре не будет привычных грима, костюмов и декораций. 30-летний Высоцкий будет играть старика Галилея – и это будет естественно, и публика будет верить, глядя на сцену.
В театре на Таганке висели четыре портрета: Мейерхольд, Станиславский, Вахтангов и Брехт.
В 1989 году Юрий Петрович в беседе с Анатолием Смелянским на встрече со зрителями так объяснял, почему именно эти четыре человека осветили театр своими образами.