«Большой» решил обсудить с Леонидом Парфеновым его фильм «Русские евреи» и закономерно от частного перешел к общему. Тема-то совсем непростая.
КТО: как выразилась одна наша знакомая, «бог журналистики»
ПОЧЕМУ: нечасто удается обсудить фильм с его автором
ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ФРАЗУ: «В названии этого фильма слово «русский» стоит впереди слова «еврей»
— Каково ваше личное отношение к евреям? Есть ли какие-то черты нации, которые вы можете выделить?
— Нет, на это я не мастак. Поймите, у меня фильм о русских евреях. Я не иудаикой занимаюсь. У меня русский взгляд на то, почему Левитан еще роднее, чем Шишкин.
— Хорошо, но в вашем фильме, например, подчеркнуто такое качество евреев, как предприимчивость. Много внимания уделено городу Сатанов, где у евреев было 95% бизнеса.
— Евреев там заперли. Куда им было из этого Сатанова деваться? Вот они и накапливались там, и торговали фактически друг с другом. Таков был уклад жизни местечка.
— Но 95% бизнеса у евреев — это ведь не только Сатанова касается.
— Конечно, всех местечек и городов черты оседлости. В Белостоке сын лавочника Меир-Генох Валлах становится Максим Максимычем Литвиновым и делает огромную карьеру, ничего не боясь. Возит оружие, бежит из Лукьяновской тюрьмы в Киеве, девять лет служит советским наркомом иностранных дел… Вот какая была жизнь! Казалось бы, ну останься ты в Белостоке, продолжай торговать. Нет. Они массово уходили от предначертанности судьбы. Время настолько переросло рамки этого тесного, скученного мирка, что они страстно желали сделать шаг в большую жизнь, и Россия — Царская понемногу, Советская — гораздо больше — дала им такую возможность.
— Вам не кажется, что одна из причин пассионарности евреев — неудовлетворенность жизнью в Российской Империи? В Речи Посполитой свободы было гораздо больше.
— Евреи в России начали массово ассимилироваться только со второй половины XIX века. Кто из них вспоминал тогда, что когда-то нашим прапрапрадедам в Польше жилось легче? При разделах Польши никто не учитывал, что вдруг, с нуля Российская Империя становится страной с самым большим еврейским населением. Первым поехал с инспекцией по местечкам в качестве сенатора Гавриил Романович Державин и ужаснулся: они живут сами себе. Суд — раввинатский. От общины платят налоги. Так никто у нас не живет. А полякам так было проще. Но на рубеже XIX–XX веков в Российской Империи для евреев появились окна возможностей. И все в Одессе знали, что, если еврейский мальчик — хороший музыкант, то это неубиваемый козырь. Никто не будет смотреть, какая у тебя фамилия, если ты играешь намного лучше тех, у кого фамилии правильнее. Поэтому все записываемся к Петру Соломоновичу Столярскому, он научит. И все мамаши волокут своих отпрысков. У Бабеля есть эти чудесные слова: «В душах этих заморышей жила могучая гармония». Один из таких карапузов — Давид Ойстрах.
— Есть отклики от евреев о вашем фильме?
— Показы в Израиле еще предстоят. Но ассимилированные евреи смотрели и относятся по-разному. Этот фильм — мой взгляд. Я ж не золотом на мраморе написал, и теперь стереть нельзя. Хотите — снимите свой фильм. Еще раз повторяю, это русский взгляд. В самом названии слово «русский» стоит впереди слова «евреи».
Никогда ситуация в западном мире не была такой толерантной, как сейчас.
— В фильме русский взгляд заметен. Нет ВКЛ, нет Речи Посполитой, есть только Российская Империя.
— Я ведь не историей евреев занимаюсь, а русской историей. Мне интересно то, как они — и немцы, и грузины — входили в русскую жизнь, карьеру, язык. И этим обогащали русскую цивилизацию. Мне это ценно. Дороссийский период нужно обозначить, чтобы понять, откуда что взялось, но, в принципе, это не моя тема. Есть исследователи еврейства, исследователи Речи Посполитой. Евреи — очевидно, самый живучий древний народ с богатой историей, в том числе историей взаимоотношения с другими нациями, с которыми жили бок о бок. Меня интересует его русская ассимиляция.
— А если говорить о мировой ассимиляции евреев…
— Это не мое — как автора проекта. Вот у меня есть свой аспект, и я благодарен Матвею Блантеру и Исааку Дунаевскому за лучшие русские песни времени жизни моих дедушек и бабушек, моих родителей.
— Евреи такие талантливые, что сочинили русские песни лучше русских?
— Да нет. Борис Мокроусов не менее талантлив. «Одинокая гармонь» — может быть, лучшая песенная мелодия XX века. Может, даже круче «Катюши». Пахмутова — великолепный мелодист. Но не бывало наоборот — чтоб русские писали еврейские песни. А евреи русские песни в ХХ веке — чуть ли не поровну с «коренными» композиторами.
— Но если посмотреть статистику даже по Советскому Союзу, большинство видных деятелей – евреи. Почему?
— Ну, не большинство, откуда вы это взяли? Но как никто из малых народов страны — да. Евреи — поголовные горожане. А XX век — это городской век. В нем городское население везде, в том числе в России, впервые превысило сельское. У нас с вами — сугубо еврейская карьера. Мы с вами посредники. Торгуем медиа. Мы не пашем и не куем, и все меньше нужно пахарей, чтобы нас прокормить. И все меньше пролетариев должно стоять у станка, чтобы выпустить машину. А самая большая часть в цене машины — то, как ее сконструировали, разработали дизайн, написали компьютерные программы и проч. Такие сугубо «головные» виды деятельности, которые наши рабоче-крестьянские предки и за труд-то не считали.
— Так почему евреи не пашут? Были страны, где они могли этим заниматься.
— В Израиле на своей земле у них продвинутый агропром. Только какая у него капитализация в сравнении с IT-индустрией страны? Вот у вас телефон. Меньше всего в нем вклад того, кто паяльничком что-то припаял. Главная — у того, кто эту модель придумал. Это совершенно космополитское занятие — что-то придумывать. Что там сельское хозяйство в сравнении с айфоном?!
— В результате и получается так называемая добавленная стоимость.
— У кого добавленная стоимость самая высокая в нынешнее время? Например, Facebook Цукерберга. Кто этот еврейский мальчик Марк? Просто продавец воздуха! На традиционный взгляд: какой-то пацан придумал то, чего и в руки взять нельзя, и за это имеет такие бабки! А я в шахте, цехе, на поле — сроду столько не заработаю.
Утесов семьдесят лет был Утесовым и никогда не пожаловался: «Что ж я перестал быть Вайсбейном?»
— Так мы приходим к тому, что весь мир тех, кто пашет, управляется евреями.
— Нет, не в этом дело. Просто все стали евреями. По характеру своего труда. Весь креативный класс — движущая сила постиндустриальной эпохи. И все блага — в немыслимых раньше объемах — прежде всего они создают. На традиционный взгляд рабочего и колхозницы: «Что им? Они в чистоте там сидят! Что-то там рисуют, какие-то буковки на бумажечке, шлепают по клавишам. А ты в пять утра на дойку пойди!»
— Вас обманывали евреи?
— Меня обманывали обманщики. Были это армяне, евреи или русские, я не задумывался. По профессии я нахожусь в космополитской среде: она отовсюду рекрутирует людей, не совпадающих со средой. Продюсер у нас по происхождению явно белоруска — Женя Богданович. Режиссер-постановщик — Сергей Нурмамед. Но все мы, конечно, русские по своей цивилизации.
— Может, это и есть собирательный образ современного русского. В котором намешан не только татарин, но и белорус, грузин, еврей.
— Это образ русской цивилизации. Мы росли и знали, что лучше всех по-русски говорит Ираклий Андронников. Он говорит таким сложным, богатым, красивым русским языком, которым никто вокруг нас не владеет. И мы никогда не задумывались, что он грузин. Андроникашвили. И его родной брат остался Андроникашвили, был директором Института физики Академии наук Грузии. Такая была традиция обрусения даже фамилий. Марджанишвили становится Марджановым, а Баланчивадзе — Баланчиным. Их никто не заставлял. Никто не говорил: «Ну, Ираклий Луарсабович, раз стали русским гуманитарием, все-таки называйте себя на -ов». Нет, он сам для себя так это понимал, так распорядился своей судьбой и был явно счастлив. Утесов семьдесят лет был Утесовым и никогда не пожаловался: «Что ж я перестал быть Вайсбейном?» А сегодня национальность как пятый пункт советской анкеты, который был судьбоносен для нескольких поколений, вовсе перестал существовать. Вот министр обороны России — тувинец и никого это, слава Богу, не возмущает. Набиуллина — башкирка — возглавляет Центробанк, а Греф, немец — глава Сбербанка. И ни один обыватель не скажет: ужас, немец и башкирка, кому казну доверили!
— В процессе подготовки фильма было обработано очень много информации. Будет удлиненная версия?
— Нет. Я что хотел, то сказал. А чего не хотел, того и говорить не буду.
— И последний вопрос: есть анекдот о евреях, который вам нравится?
— Я не запоминаю анекдоты. Бывает, что-то расскажут, посмеялись — и забыли. Есть такие люди, которые без конца травят байки. Я так не умею.
Текст: Дмитрий Новицкий
Фото: Kanaplev+Leydik
Оригинал публикации размещен на сайте журнала "Большой"