Воспоминания повара о директоре завода
У богатых, говорят, свои причуды. Наверное, только какие именно? Как веселятся рублёвские богатеи, мы примерно знаем благодаря телевизору, а я сейчас имею в виду наших, тутошних. Ладно, если не тех, что начальствуют сейчас, то хотя бы хозяев жизни 90-х. Как, интересно, они пировали? Есть человек, который знает и готов рассказать. Владимир Георгиевич Ушаков, бывший повар производственного объединения «Сода» в Березниках, не только готовил стряпню сильным мира сего, но, было дело, даже хлестал кое-кого из них берёзовым веничком по голому заду…
– Владимир Георгиевич, вы ведь были, можно сказать, личным поваром Виталия Ф, бывшего директора «Соды». В Березниках о нём разное говорят. По-вашему, что это за человек?
– Ну, личным его поваром я не был, а работал заведующим производством столовой «Соды». Нередко готовил и для управленцев. А Виталия Ивановича знаю хорошо, строгий был директор, характер-то у него взрывной, но и дело своё отменно знал, молодец был в работе. Однажды, помню, встала холодильная камера в столовой. Что делать? Продукты ведь испортятся, а мне людей кормить надо. Звоню начальнику цеха, который за ремонты отвечал.
А дело было как раз в субботу. Он говорит, ничего не знаю, у меня выходной, это твои проблемы. В общем, послал меня на три буквы… Я звоню Виталию Ивановичу домой, так и так говорю… Через час прислали сменную бригаду, отремонтировали камеру. А в понедельник на селекторной Ф такое этому начальнику цеха устроил… Где говорит этот м-ла, который столовую без холода оставил? Прямо по громкой связи отделал его в хвост и в гриву.
Вообще, Виталия Ивановича интересовало мнение о нём заводчан. Бывало, спросит: «Ну, что там про меня люди говорят?» – «Да разное. Ругают вас, Виталий Иванович. Ну и хвалят тоже».
– А правда, что на реке Кондас у директора был гостевой домик для оргий?
– Правда, только не лично у Виталия Ивановича, охотничья заимка принадлежала предприятию. Там гостей принимали и при Ф, и после него. Иногда весь Совет директоров собирался в полном составе. Заезжали и тогдашние директора других предприятий. Видел я там и тогдашнего мэра Александра Мошкина. Вёл он себя интеллигентно, ничего сказать не могу.
– Ну и как гуляли дорогие гости?
– Да как… Традиционно. Ящик водки возьмут, столько же вина, коньяку. Я с вечера мяса замариную или там быстро приготовлю чего: салатики, курочку, пельмешки. Спиртное, которое в бутылках оставалось, я после них в яму сливал. Это всё потом списывалось на представительские расходы. Председатель профкома, кстати, бывший, тоже с нами частенько туда ездил. При этом тогда же в 90-е завод месяцами сидел без зарплаты. Не все, конечно. «Замы, промы, комы» получали деньги исправно.
– И что, только пили? Развлекались-то как?
– Ну выпьют, добавят, потом спустятся к реке, там вдоль неё небольшой заборчик. Поставят на этот забор банки, и давай по ним палить из ружей да пистолетов. Оружие там для этой цели хранилось в сейфе. За этим следил охотовед, всё как положено. В общем, пострелять любили. Для них это было удовольствием. Виталий Иванович сам хорошо стрелял.
– Ну а женщины? Как поётся в песне: что это за сервис, если нету баб…
– При Виталии Ивановиче нет. Он разврата не допускал. Это уже после него, когда пермяки завод купили. При мне раза два девок туда навозили. Звонят какой-то Марье Иванне, приезжают девчонки лет 18… Малолетки, а такие наглючие.
Мы как-то, пока они там кувыркались, зашли с водителем в баню. Смотрю, эти две сикилявки за нами туда юркнули. Я говорю: девочки, как вам не стыдно? Дайте нам помыться. А они: мойтесь, мы ведь вам не мешаем. Так и не вышли, мылись рядом с нами. Я одной говорю: миленькая, у тебя ведь попка-то с кулачок. Кому ты такая худющая нужна? А она: молчи, а то щас из одного два сделаю.
В общем, мы с водилой быстренько помылись и бежать. Пока, думаем, самих тут не отделали.
– Виталий Иванович тоже, наверное, в баньке попариться любил?
– Ещё как! Он такой ядрёный был. А ну, командует, пошли, щас попаримся. Веник возьмёт да давай хлестать. А потом, бывало, так жару поддаст, что и глаза на лоб полезут.
– Признайтесь, Владимир Георгиевич, вам ведь тоже от него перепадало?
– Да, бывало. Однажды, помню, такой разгон устроил, что я никогда не забуду. Приехал к нему какой-то важный гость из Перми. Фамилию называть не буду, он и сейчас большой человек, кажется, где-то в Совете Федерации. В общем, приготовили мы им еду. Мойщица, красивая такая девка, принесла и подаёт суп. Водитель этой персоны встал и случайно задел тарелку локтём. Я изловчился, поймал тарелку, но немного выплеснулось на ботинок этого VIPа. Извините, говорю, взял салфетку, вытер ему ботинок. Он: да ничего, ничего… А Виталий Иванович ни слова, только помрачнел слегка. На следующий день вызывает меня и директора столовой, женщину. Ну что, говорит, вставайте, щас я вас отымею… В общем, такого нам наговорил, что слово из трёх букв было самым невинным.
Я-то знаю его, стою, отшучиваюсь, а женщина эта в первый раз, видать, под раздачу попала. Она и слов-то таких в свой адрес, похоже, никогда не слыхала. В общем, вышли из директорского кабинета, ей стало плохо, я побежал за нашатыркой. А главное, директор сказал, что из-за этого ботинка увольняет нас обоих. Что делать? Женщина, когда пришла в себя, вспомнила, что в Перми у неё есть знакомый, военный прокурор, который знает этого VIPа. В общем, позвонила ему. Через день опять вызывает Виталий Иванович… Ну что, говорит, нашли себе защитника? Ну раз нашли, тогда, говорит, работайте.
– Обиду на Виталия Ивановича не держите?
– На Виталия Ивановича нет, а вот молодёжь пермская, которая захватила завод после него, многим пришлась не по нраву. О заводе не думали, только о том, чтоб побольше оттуда урвать. Воровство тогда процветало… Как-то, помню, зашла главный бухгалтер поесть в банкетную и кому-то из управленцев рассказывает: отправили 60 тонн соды, 10% заплатили по предоплате и всё. Ни вагонов, ни денег, ни фирмы (адрес, мол, фиктивный). Будем списывать на убытки. И это, я думаю, был не единичный случай.
А с акциями как нас кинули? Три дня всего дали на регистрацию акционеров. Люди приходили, им говорили, не толпитесь тут, идите, потом зарегистрируйтесь. У меня самого все 45 акций пропали. Как щас помню: прихожу, встречаю Виталия Ивановича. Говорит: ты что здесь глаза мозолишь со своими акциями? Это мелочь, потом зарегистрируешь. Иди работай, не смеши людей. И всё. Ему-то это мелочь, а мне-то нет.
– А уволились-то вы из-за чего, Владимир Георгиевич?
– Не поладил с бывшим главным инженером завода. Я человек откровенный, могу правду в глаза сказать, а он меня невзлюбил за это. Все прекрасно знали, что рабочие наши ему в Пыскоре дом строят. А племянницу свою он к нам кладовщицей пристроил. Тёплое место… Всё это я ему припоминал. А потом однажды, когда этот человек замещал директора Елатовского, вышел приказ о моём увольнении.
– С вами ясно, а с избушкой этой кондасской что стало? Туда ведь и после вас ездили и до сих пор, наверное, проводят Советы директоров?
– Нет, насколько я знаю, это всё прекратилось, ещё когда директором стал Юрий Ковырзин. Он начал порядок в цехах наводить, производство налаживать, и в Кондас, насколько я знаю, не ездил в баньку за счёт «представительских». Требователен, старался внедрять новые технологии. В ремонты много вкладывал, и не только в цехах. При нём, например, за все существование столовой сделан капремонт, заменено оборудование, обновлён интерьер зала, открыто кафе. Столовую теперь и не узнать, зайдёшь и душа радуется.
– Много вы интересного повидали, Владимир Георгиевич. А какой главный вывод из всего этого сделали?
– Да, занятного было много. В цирке после такого уже смеяться неохота. А вывод? Да никакого особенного. Жизнь – театр. А я в ней артист.
���j
pws�_�