Одетый в дорогой костюм упитанный мужчина стоял на трибуне экономического форума и от имени ветви федеральной власти призывал бизнес затянуть пояса и не ждать помощи государства, но при этом больше вкладывать в развитие. Господин назвал несколько отраслей-драйверов, где бизнес в таких трудных условиях находит в себе силы расти и развиваться. В том числе сельское хозяйство.
Упоминать агро как пример устойчивого роста стало хорошим тоном высоких представителей различных властных ветвей. Для этого есть основания: доля сектора в ВВП превысила 4,4%, в прошлом году АПК вырос на 4,8%, сейчас будет рекордный урожай, и тоже не меньше 2% роста. Чем не локальный драйвер, тем более что больших нет? Но… не знаю, как там на ветвях, а мне видится, что драйвер выдыхается. И нынешний рекордный урожай с возможно рекордным финрезультатом будет последним всплеском перед торможением и спадом.
Это не только моя мысль. О будущем исчерпании роста АПК недавно говорил зампред ВЭБа Андрей Клепач. ВЭБ ждет торможения с 2019−20 годов. Однако есть основания предполагать, что оно начнется уже в 2018-м, если считать год к году. Само собой, сработает так называемый эффект «высокой базы» 2017-го, но есть еще несколько причин.
Первая. Возможность роста АПК связана процентов на 80−90% с объемом прямой господдержки, а она падает даже в номинальном выражении — 222 млрд руб. проекте бюджета-2018 против 242 млрд руб. в этом году. На самом деле это еще большее падение, так как производственные расходы растут, и средняя по стране инфляция тоже не на нулях. Частных инвестиций в сектор мало, и вряд ли будет больше.
Вторая. Не приходится рассчитывать и на рост мировых цен на зерно и масло — главные для агро товары в общем объеме экспортной выручки. Мясо не в счет: в ближайшие годы у него нет шансов стать большим экспортным продуктом.
Третья. Эффект административных решений государства, принятых с целью подыграть внутренним производителям — таких, как «закрытие» ЕС по АЧС и продовольственные контрсанкции — оказался кратковременным и уже исчерпал себя. Больше закрывать, кроме Белоруссии, нечего. Но ее не закроют по политическим причинам.
Четвертая — потребительский спрос на продукты питания. Он, по-хорошему стагнирует, особенно в регионах, и во многом держится на дешевых продуктах низкого качества и их субститутах типа сырных, мясо- и молочно-растительных. Если ничего не изменится, спрос будет болтаться на уровне 2014−15 годов. Когда доходы стабилизируются (как сейчас), потребление стремится к уровню 2013−14 годов, при ухудшении ситуации с доходами и/или частичной потере покупательской уверенности — снова немного сокращается. Ни то, ни другое не отменяет общей стагнационной парадигмы. Государство, в отличие от кризиса-2008/10, явно не будет монетарно стимулировать потребительскую активность.
Пятый фактор — вероятное снижение урожая и возможный неурожай в 2018 году.
Мы имеем на среднесрочную перспективу инерционный сценарий, не предполагающий каких-то прорывов и новых источников роста. В операционной среде, которая складывается под этот сценарий, могут хорошо зарабатывать и даже увеличивать обороты и доход крупные игроки плюс сильные локальные лидеры. Средние и малые компании имеют все шансы работать в минус или на уровне простого воспроизводства. Я сильно обобщаю, но только для того, чтобы обозначить общий тренд централизации и укрупнения — по всей стране, а не только в агро. Для примера посмотрите на банковский сектор и авиаперевозчиков.
И еще один аргумент за то, что агро по большому счету не с чего устойчиво расти. Ответим себе на два простых вопроса. Первый — нуждается ли экономика (часть которой — наш АПК) если не в реформах, то в качественных изменениях для возвращения к стабильному росту? Второй — что делается в России для реформирования экономики страны? Не на словах, не в виде отдельных мероприятий и мер, а стратегически, системно.
Вот то-то и оно.
