«Круглый стол» о проблемах и перспективах развития инклюзивного образования в Кургане
Об инклюзивном образовании в последнее время говорят много и на разных уровнях. Под инклюзией понимается совместное обучение и воспитание детей с ограниченными возможностями здоровья и здоровых детей. Кто-то видит в этом панацею для социализации инвалидов, кто-то, напротив, опасность для обычных детей. Чтобы понять, как обстоят дела с этой проблемой в Кургане, мы пригласили в редакцию «КиК» специалистов: начальника управления образования департамента социальной политики Кургана Ивана Сбродова; директора ГБУ «Центр помощи детям» Елену Саможену; директора школы № 39 Сергея Корнева; заведующую отделением реабилитации для детей с ДЦП и другими неврологическими заболеваниями, врача-невролога Елену Мальцеву; специалиста управления образования департамента социальной политики Кургана Ирину Журавлеву, заведующую психолого медико-педагогической комиссией Кургана Галину Бажан и директора Курганского городского инновационно-методического центра Евгению Литвинову.
Масштабы проблемы
— Давайте для начала уточним, сколько у нас в Кургане детей с определенными проблемами со здоровьем, которые нуждаются в обучении по адаптированным программам?
Ирина Журавлева: Сейчас в Кургане официально открыто 77 классов для детей с ограниченными возможностями здоровья — это 10 классов для слабовидящих детей, 67 классов для детей с задержкой психического развития и тяжелыми нарушениями речи. В них учатся 892 ребенка. Еще порядка 150 детей обучаются инклюзивно. Всего это более 1000 детей, которым психолого медико-педагогической комиссией (ПМПК) официально присвоен статус «с ограниченными возможностями здоровья» (ОВЗ).
Елена Саможена: По области цифры, конечно, намного выше. Ежегодный прирост по региону детей такой категории составляет 1300 1700. Сейчас их более 3500.
Галина Бажан: Очень много детей к нам направляют из поликлиник неврологи после прохождения комиссии для поступления в детские сады. И у таких детей редко бывает положительная динамика в развитии, ведь у них, как правило, органические поражения центральной нервной системы. В результате статус ограниченных возможностей здоровья у них подтверждается и при поступлении в школу. Часто причинами этому бывает и плохая наследственность.
Елена Мальцева: Я бы отметила, что число детей с двигательными нарушениями растет не так быстро. А вот когнитивных нарушений (особенно речевых) становится очень много. Зачастую, когда ребенку ставится на комиссии статус ограниченных возможностей здоровья, сами родители оказываются в растерянности, так как не знают, где их сыну или дочери будет лучше учиться — на дому, в коррекционном или инклюзивном классе. Я бы посоветовала прислушиваться к рекомендациям ПМПК в таких случаях.
Галина Бажан: Отдельно хотелось бы остановиться на категории детей с тяжелыми нарушениями речи, которым требуется специализированное образование. Особенно много таких среди первоклассников, не имевших дошкольной подготовки. Так, в 2017 году адаптированная образовательная программа была рекомендована 1473 детям в Кургане, из них 709 — по причине тяжелых нарушений речи. Школа-интернат № 25 для таких детей уже переполнена.
Елена Саможена: Присоединюсь к обсуждению проблемы роста детей с речевыми нарушениями и замечу, что часто причинами этого становится родительская некомпетентность. Молодым родителям проще дать ребенку в руки гаджет, чем разговаривать с ним. И это одна из причин, по которой впоследствии такой ребенок будет плохо говорить. Ему уже понадобится помощь логопеда, дефектолога. Но физиологически такой ребенок здоров, просто запущен с педагогической точки зрения. И это самая грустная причина, по которой приходится детям присваивать статус ОВЗ, когда здорового ребенка собственные родители доводят до того, что ему нужны особые условия обучения.
При этом к нам в центр ходят родители с физиологически нездоровыми детьми. Но они заинтересованы в том, чтобы их ребенок смог жить максимально нормальной жизнью, они занимаются с ними, готовят их к школе. И в результате шансы на определенную успешность значительно повышаются.
Елена Мальцева: Вынуждена согласиться, что потребительское отношение со стороны родителей встречается достаточно часто. В поликлинике приходится слышать: «Дайте нам таблетку, чтобы мой ребенок заговорил!» Но таких волшебных лекарств нет, поможет только долгая совместная работа. Мой опыт участия в осмотре детей перед поступлением в детский сад говорит о том, что примерно 30 % из них мы ставим либо диагноз «задержка речевого развития», либо относим к группе риска по этому диагнозу.
Школа для детей с ОВЗ: взгляд изнутри
— В Кургане накоплен достаточно большой опыт работы в школах с детьми с ограниченными возможностями здоровья. Какие при этом удалось выявить проблемы?
Сергей Корнев: Проблем, конечно, хватает. Например, мы имеем недостаток нормативно-правового обеспечения. В первую очередь детям с ОВЗ необходимы тьюторы, ассистенты, специалисты, которые будут с ними работать. Но без правовой поддержки введение новых ставок в школах будет невозможно обосновать с точки зрения экономической эффективности. А наш регион дотационный, нехватка денег сказывается, так что это одна из причин того, что эта проблема у нас не решена.
— Но ведь это проблема федерального уровня, а не только Курганской области?
Сергей Корнев: Да, но в богатых регионах с этим все равно проще. Например, недавно по телевидению показывали коррекционную школу в городе Ишиме (соседняя с нами Тюменская область), где дети имеют возможность за счет бюджетных средств ездить на олимпиады разного уровня. Поэтому нельзя говорить, что по всей стране ситуация одинакова. А мы иногда работаем «вопреки», а не «благодаря». Поэтому нам очень не хватает региональной законодательной инициативы в этом направлении.
В нашей школе мы стараемся по максимуму обеспечить запросы наших детей и их родителей. Но тут тоже могут возникнуть сложности. Например, в основном диагноз ребенку ставится в связи с задержкой психического развития, и практика работы с такой категорией детей достаточно велика. А дети с умственной отсталостью обычно учились в специализированных школах. В Кургане по-прежнему работает школа № 8 для таких детей, но она переполнена. В моей школе есть дети с умственной отсталостью, которые мечтали бы учиться в специализированном учебном заведении, но они не могут туда попасть по причине нехватки мест. И это серьезная проблема, потому что в коррекционной школе совсем другая учебная программа — она адаптирована для детей именно с такими диагнозами. В результате дети с умственной отсталостью в условиях инклюзивного образования чувствуют себя не очень уютно. У них возникают проблемы с общением. Они иногда не в полной мере усваивают программу в общем классе, потому что она не настолько адаптирована для них. Представьте, что учителю нужно отработать один и тот же учебный материал с 24 обычными детьми и одним особым ребенком в одно и то же учебное время.
В моей школе из 510 учеников около 100 — с ограниченными возможностями здоровья. В основном они учатся по специальной адаптированной программе в так называемых базовых классах, где собраны дети с похожими диагнозами. Иногда по решению психолого медико-педагогической комиссии таких детей переводят в общие классы в рамках инклюзивного образования, и некоторым детям и их родителям бывает очень страшно сделать такой шаг.
Но инклюзии тоже бояться не надо. Она хороша тем, что дети с ОВЗ в таком случае весь воспитательный процесс проходят наравне с обычными детьми. Совместная деятельность при этом очень важна.
Правда, есть и другая сторона, ведь в массовом классе для ребенка с ОВЗ нет возможности учитывать все нюансы его заболевания, учебный план приходится строить индивидуально для каждого такого ребенка. Но это сложно, нужны специалисты, которых нам остро не хватает, и это особая проблема.
Наши учителя обучаются в институте повышения квалификации для работы с детьми с ОВЗ, но этого недостаточно. Да, иногда приходят молодые специалисты с большим желанием работать. Например, сейчас у нас с энтузиазмом работает педагог Анастасия Камшилова, которая сразу изъявила желание работать с детьми с ограниченными возможностями здоровья. Но таких в школу приходят единицы, потому что это очень сложно. Так что кадры надо готовить. При этом в других регионах наработан богатый опыт в этой сфере, но мы, к сожалению, не можем отправить туда наших специалистов на обучение в связи с нехваткой средств. Наша школа является инновационной образовательной площадкой, мы пытаемся помогать педагогам Кургана и пользуемся достаточным уважением и спросом. Хотя нам очень хотелось бы иметь поддержку и на областном уровне.
Всем ли нужна инклюзия?
— Все-таки главная цель инклюзии — это воспитание в обществе более толерантного отношения к людям с ограниченными возможностями здоровья?
Сергей Корнев: Я бы не сказал, что эта проблема стоит у нас как-то остро. Дети с ОВЗ, которые ходят в нашу школу, ничем особо не отличаются от здоровых детей. Обычно проблемы возникают как раз там, где есть явные различия между людьми. А некоторые шероховатости в общении — так они и между здоровыми детьми регулярно встречаются. Вообще в Кургане ни в одной школе не учатся дети-колясочники — они все на домашнем обучении, потому что образовательные учреждения не всегда приспособлены для их нужд.
Елена Мальцева: Кстати, среди родителей детей с достаточно серьезными двигательными нарушениями часто возникают желания учить детей в общеобразовательных школах, в обычных классах. Хотелось бы в этой связи озвучить некоторые нюансы. Во-первых, низкий уровень доступности среды для инвалидов, что упирается в проблемы с финансированием. И это никак не зависит от толерантности окружающих к таким детям. А еще именно таким детям в первую очередь необходим ассистент или тьютор, такие специалисты значительно облегчили бы работу педагогу. Но пока таким детям приходится довольствоваться домашним обучением.
Евгения Литвинова: Хотелось бы поднять и такую проблему. Бывают случаи, когда врачи рекомендуют родителям особые условия обучения, выявляют определенные ограничения в возможностях здоровья, а родители скрывают эти диагнозы и пытаются пристроить ребенка в обычную школу, не задумываясь о том, что могут тем самым нанести здоровью сына или дочери непоправимый вред. Ведь иногда дети не успешны в школе не потому, что они не могут добиться успеха, а потому, что им нужны другие условия. Психолого медико-педагогическая комиссия не имеет права распространять данные о состоянии здоровья ребенка куда-либо. Поэтому все целиком зависит от решения родителей. И переубедить их бывает практически невозможно. Вот так и оказываются дети с серьезными диагнозами среди обычных детей в образовательной среде, которая под их нужды, скорее всего, не приспособлена.
Еще мне хотелось бы поддержать тему кадровой подготовки, особенно это касается педагогов для детей с умственной отсталостью. Только в 2017 году в Кургане было выявлено 58 таких детей, а раз 8-я школа переполнена, они идут учиться в другие заведения, где с ними работает множество специалистов. А ресурсные возможности нашей системы переподготовки кадров не позволяют так массово обучать педагогов работе с подобными детьми и, что самое главное, дать практические навыки. Мы стараемся организовывать инновационные образовательные площадки, чтобы педагоги делились своим опытом с коллегами, но этого все равно недостаточно. И дистанционное обучение не позволяет решить эту проблему, потому что не дает практических навыков, а в деятельности педагогов они очень важны.
Галина Бажан: Сказывается и то, что в отсутствие тьюторов и ассистентов на одного ребенка с ОВЗ приходится большое количество педагогов, каждый из которых должен пройти такую переподготовку.
Сергей Корнев: Только представьте: приходит в среднее звено один ребенок с ограниченными возможностями здоровья обучаться в режиме инклюзии. С ним будут заниматься сразу 18 педагогов по разным предметам, и каждый должен будет пройти такую переподготовку.
Иван Сбродов: Есть необходимость расширения специализированной школы, чтобы она могла набирать большее количество детей. Это учреждение, у которого уже есть опыт и эффективные специалисты. Тут важен и воспитательный аспект, ведь дети с умственной отсталостью могут быть и агрессивны, и неуправляемы.
Елена Саможена: Кстати, одну из проблем можно решить без особых финансовых вливаний. Я имею в виду введение должности ассистента, которая не является оплачиваемой и не входит в штатное расписание школы, ведь ассистентом ребенка с ОВЗ могут быть его собственные родители или другие близкие родственники. Причем в тех случаях, когда сами родители в этом заинтересованы, ребенок зачастую может быть более успешным.
Сергей Корнев: К сожалению, надо отметить, что у нас многие дети с ОВЗ к тому же проживают в семьях, находящихся в социально опасном положении. Таких родителей самих часто нужно воспитывать, о каком ассистировании тут можно говорить.
— Что делать родителям, ребенку которых необходимо обучение по адаптированной программе?
Галина Бажан: По направлению от поликлиники они попадают на психолого медико-педагогическую комиссию. Члены этой комиссии после всестороннего изучения ребенка, истории его болезни и его возможностей выносят решение о рекомендуемом режиме обучения. В дальнейшем с этим решением родители должны прийти в департамент социальной политики для подбора оптимального образовательного учреждения.
— То есть главное — чтобы родители доверяли экспертам и следовали их рекомендациям?
Галина Бажан: Именно так.
Иван Сбродов: Вообще активность родителей играет очень большую роль. Так, группа родителей детей с аутизмом в прошлом году очень активно нас убеждала, и в результате мы открыли на базе курганской школы № 53 отдельный класс для таких детей. Подчеркну: это все благодаря активности родителей, потому что они готовы сами сопровождать своих детей в процессе обучения, нашли тьютора и т. д. Хотя сделать это было тоже непросто, потому что в этом классе обучается 5 детей, а департамент образования и науки выделяет финансирование «по головам», то есть в зависимости от количества обучающихся. А на этих пять детей приходится пять специалистов: помимо педагога это логопед, дефектолог, тьютор, сопровождающий.
— Есть ли у нас какие-то волонтерские организации, фонды, занимающиеся поддержкой детей с ограниченными возможностями здоровья? В других городах такой опыт достаточно распространен.
Иван Сбродов: Пока у нас это остается проблемой родителей и образовательных учреждений. Хотя есть различные проекты, направленные на развитие творческого потенциала таких ребят.
Елена Саможена: У нас есть волонтерские отряды, которые принимают активное участие в организации «внеурочной» деятельности.
Сергей Корнев: Кстати, иногда в такие волонтерские отряды входят и сами дети с ограниченными возможностями здоровья. Помощь другим людям очень важна для их социализации.
— Есть ли положительные результаты социализации детей с ограниченными возможностями здоровья вследствие инклюзивного образования?
Иван Сбродов: Безусловно есть. Такие дети после школы и в вузы поступают.
Сергей Корнев: У нас, пожалуй, не было детей с ограниченными возможностями здоровья, которые оставались бы на второй год в 9 классе. Это явный показатель эффективной работы.
Иван Сбродов: И социализация тоже проходит на достаточно высоком уровне. Дети, учившиеся в инклюзивных классах, не будут по окончании школы просто сидеть дома. Проблемы могут потом возникнуть с трудоустройством, хотя в Курганской области для инвалидов существуют специальные квоты. Впрочем, с такими же проблемами сталкиваются и здоровые люди.
— А проблемы в общении со сверстниками такие дети испытывают?
Сергей Корнев: В подавляющей массе особых проблем с общением в детских коллективах — я сейчас говорю о своей школе — у детей с ограниченными возможностями здоровья нет.
Иван Сбродов: Другое дело, что бывают и среди здоровых детей обладатели тяжелого характера, которые трудно налаживают контакты в обществе.
* * *
P. S. «КиК» будет следить за развитием темы. Свои отзывы, предложения и вопросы по поводу инклюзивного образования можно присылать в редакцию по адресу электронной почты: kikinfo@mail.ru.