Кошки выясняли кто из них умнее. Постоянно.
На кухне было два стратегически важных места. Первое, разумеется, миска. И хотя у каждой из двух кошек было по два персональных блюдечка, они не всегда были наполнены равноценно. Дело не в пристрастиях хозяйки. Просто так получалось. Бархотка ела быстрее. Пуховка медленнее. Периодически кто-то выпрашивал внеплановую порцию вкусненького. Одним словом, какая-нибудь из мисок всегда была привлекательнее остальных. И около нее, толкаясь мордами, отирались обе хвостатые соперницы. Пуховка была легче, пушистее, невесомее, но настырнее. Бархотка никогда не торопилась. Короткошерстная макиавеллистка, умудренная опытом, от природы была награждена удлиненными задними лапами и здорово пружинила.
На любой картине или фотографии по одежде женщины всегда можно сказать в каком времени она живет с точностью до года. По одежде ребенка – с точностью до десятилетия, по одежде мужчины – до века, по зайцу – до времени года. По кошке не скажешь никогда. Так что поверьте, что Бархотка была старшей.
Вторым стратегически важным местом был угол обеденного стола на той стороне, где обычно сидела хозяйка. Плацдарм любви. Тот, кто его захватывал, получал право требовать ласки. Правда, кошка могла получить и по хвосту, но скорее в моральном плане. Зато сам факт позиционирования своего хвоста по обеденному столу был демонстрацией силы похлеще ядерной боеголовки. И чаще это удавалось Бархотке. На то она и старшая.
Итак, эти, облеченные шерстью подарки природы, обе поджидали Яну на кухне. Ее мучила жажда, хотелось пить. Но налить воду в чашку не дали. Пуховка топталась по ногам. Бархотка залезла на стол и головой толкала руку, державшую чашку. Пришлось положить им еды. Равное количество в две миски. Конкуренции не получилось.
Старая и молодая. Их спор о том, кто умнее не завершился ни на секунду. Самомнение действует без пауз. Покажите хоть одну кошку, которая бы мало о себе понимала. Интересная задача. Но ее решение – это одна сплошная трата ресурсов, причем бесполезная. Задача может быть решена логически, без стендовых испытаний. Итог будет один. Любая кошка много о себе понимает. Есть те, кто понимает о себе очень много, слишком много, до фига, оборзели, охамели, зазвездились, нюх потеряли. Нет. Есть конечно скромные кошки. Те, кто зазвездились, но этого не показывают. Потому что некому показывать – равных то нет.
Вот и Бархотка, опустошив миску, с грустью и без особого труда заняла плацдарм любви и начала тереться о Янины руки и подбородок, кормить ее шерстью и при этом возмущаться. Хозяйка все сносила. Она продолжала думать:
– Надо со всем разобраться, со всем покончить и жить спокойно.
– Мр-р!!!
– Что? – спросила Яна. – Я не права?
– Права. Дома ты всегда права. – Убежденно ободрила Бархотка. – Даже если этот дом уже рушится. Даже если от него остались руины, но уцелел хотя бы метр погонный коврового покрытия, по которому ты ходила. Но за стенами этого дома ты никогда не права. Такова жизнь. Хочешь – оспорь ее.
Яна принялась осознавать звериную мудрость. Раздался писк, который услышала только Пуховка – и устало зарыдала, правда по-кошачьи и почти беззвучно. Дело в том, что эта молодая глупая кошка впервые воспитывала котят. Намаялась, ничего не умеючи. Даже не догадалась перегрызть пуповину – пришлось помогать.
Бархотка прекратила тереться, отвернулась от Пуховки, но скосила на нее глаза. Яна потрепала глупышку:
– Ну, чего жалуешься? Сама котят хотела. Ну, может и не котят, а кота, но результат то один. И Бархотку нечего было гонять. Что вы днем опять устроили перед моим приходом. Воевали за миску, да? За чужую миску.
Бархотка была крайне недовольна тем, что хозяйка отдала свое внимание другой и гордо удалилась. Тяжело кошке с людьми. Ходят вокруг огромные, как динозавры, места своего не знают. Того гляди, хвост отдавят. Понятно, что скоро всему этому придет конец и динозавры вымрут. Между мисками Бархотка провидела будущее как на подушечке лапы. Тогда кошки займут то главенствующее положение, которое им отведено эволюцией. А все-таки людей будет недоставать, хоть они и не разумны. Единственное, что может их образумить, – наличие кошки в доме. Наличие кошки в доме потому благотворно для людей, что они хотя бы привыкают смотреть под ноги.
Пуховка сама того не ожидая захватила плацдарм любви, но ее тут же прогнали котята, которые наконец доползли до кухни. Их было двое – Белыш и Чернушка. Третий не выжил. Дочка в маму. Сынок – в папу. Все не как у людей.
Утро набирало свое силу, сон отлетел. Яна уже почти оделась, отвлеклась от зеркала. Юбку, чтобы не помять, повесила на стул, закрыла дверцу шкафа и увидела следующую картину.
Усталая Пуховка волочила свой невесомый хвост к выходу из комнаты. Наперерез ей радостно спотыкался Белыш, ее младший. Пуховка собралась с силами и врезала лапой. Котенок кубарем откатился туда, откуда прибежал. Он был радостно удивлен новой игре. Хотя означало это совсем другое. Не лезь наперед матери! Пуховка вздохнула. Бархотка повела ухом. Воспитание началось.
«Нет. – Подумала Яна. – Становиться профессиональной кошатницей я пока не буду. Я не такой враг животных, чтобы надоедать им с утра до вечера. Сами разберутся».
Фрагмент книги "ЙА-ВЫВЕСКА! Повесть о 1997-2006" Правда, про кошек там больше глав нет
Первая иллюстрация – фрагмент картины испанского художника Франсиско Гойи «Дон Мануэль Осорио Манрике де Суньига в детстве». Остальное - картины австрийского анималиста Карла Райхерта.