Сколько историй существует о годами идущих конвертах,ждунах на приеме бандеролей и поедании икры из посылки! Прима уральской поэзии Саша Аксенова отправилась в отделение почтамта, чтобы сканить миллионы пакетиков и ломать стереотипы.
Плохо это или хорошо? «Почта России» заработала на свой век столько шуточек, что сама мемом стала: мультяшные ленивцы вместо сотрудников, оператор, который ест икру из здоровой посылочной коробки, ждун и прочие персонажи, на мой взгляд, — прямое подтверждение народной любви. Мы бесконечно шутим, жалуемся, но все равно встаем в очередь за посылкой. Не так давно я узнала, что мне дошла бандероль из США, но откладывала поход в отделение до последнего, вспоминая, как раньше там получали пенсию и платили коммуналку, а очередь длиною в жизнь то и дело прерывали люди, которым «только спросить». На деле же все оказалось проще: на все про все вместе со временем, за которое я заполнила извещение, ушло минут десять.
И вот для того, чтобы маленькие пакетики от «алиэкспресса» дошли до своего счастливого обладателя чуть быстрее, один вечер я провела в здании Главпочтамта. Моим местом работы на несколько часов для меня стал Центр выдачи и приема посылок (ЦВПП) — здание Главпочтамта в центре города,дверь со стороны улицы Пушкина. Благодаря этим центрам, можно не бояться идти за посылкой — там занимаются только ими.
Меня встречает сотрудник Татьяна Иосифовна. Уже по раздевалке я поняла,что предприятие камерное, сотрудников не так много. Впрочем, работы невпроворот: в складском помещении много мешков с посылками. Меня передают в подчинение оператору. Видно, что дама она строгая и обстоятельная, к делу подходит серьезно и трепетно. Мы отрезаем пломбу с мешка и начинаем.
В мои обязанности входит разобрать пакет, с помощью сканера отыскать посылку, проверить вес, если тот не указан, записать на посылке номер и распечатать те самые извещения, которые вы получаете. Как всегда нервничаю, боюсь что-то напутать — в таких случаях я обязательно что-то путаю. Впрочем, на все мои вопросы отвечают спокойно, программа в компьютере максимально прозрачна и понятна.
По радио играет «Тропикана женщина», а я разбираю пакеты из Сингапура,Китая и Германии, представляя себе эти страны и что там может быть спрятано внутри конвертов. Мое присутствие с фотографом немного смущает работников, они решают внутренние проблемы и получают рекомендацию:«Тсссс. Потише!»
Меладзе в колонках ушел на рекламу: диктор-врач рассказывает про средство для потенции. В какой-то момент я понимаю, что отвлеклась и забыла писать номера на посылках. Оператор успокаивает меня, мы вместе исправляем все неточности. Если бы мне дали более серьезное задание (по словам сотрудников, с внутренним сообщением нужно еще больше внимания), возможно, пришлось бы изрядно покраснеть за себя.
Наконец, мы заканчиваем с мешком, распечатываем на принтере извещения,которые позже будут разложены по почтовым ящикам, складываем посылочки в корзину и идем размещать их по полочкам. Нам опять нужен сканер. Аппарат такой интересный, что я буквально выхватываю его из рук моей коллеги и, словно ребенок, начинаю пропикивать все штрих-коды,чувствуя себя кассиром супермаркета. Лицо у меня по-любому было таким же важным.
Оператор вытаскивает мешок побольше. Кажется, из почтовой обузы я перехожу в разряд «помощника». Процесс, как говорится, пошел. Помимо стран, начинаю вспоминать дома: Маршала Жукова, 13 — что-то знакомое,Сакко и Ванцетти, 50 — по-моему, там мои друзья во времена царя-косаря снимали квадрат. Мысли и воспоминания уже не отвлекают меня, вроде бы все пошло, как по маслу. Мою нирвану прерывает Анна Первушина, руководитель группы по связям с общественностью: «Все ли у вас нормально?». Я отвечаю, что сидеть и пикать сканером в подсобном помещении — это работа моей мечты. Мне кажется, что женщина-оператор немного оскорбляется: «А представляете, нужно еще и нелегкие мешки носить! В наклон работать? Это с утра-то до вечера».
Мне становится немного неловко. Анна предлагает мне поработать на выдаче. Женщина-оператор строго подмечает, что неплохо было бы закончить с открытым мешком, впрочем, меня вызывается подменить молодой человек. Мы выходим в зал, подходим к стойке, молодая девушка-оператор усаживает меня за свой компьютер.
Я переживаю, что сейчас начну тормозить и злить людей, которые ожидают в небольшой очереди. Некоторые показывают вместо бумажного извещения телефоны со специальным кодом.
От волнения набираю шифры одним пальцем (как стереотипная тётенька из жалоб клиентов — полдня набирает пальцем три цифры). Когда девушка-оператор от меня отходит, и шесть ожидающих глаз смотрят с немым укором, мне кажется, все слышат, как стучит мое сердце. Некоторые коды не читаются, но, оказывается, это еще не означает, что посылки нет. Проворная девушка бежит к какому-то отдельному стеллажу, клиент подсказывает, что бандероль должна быть как минимум размера А4. Бинго!
Работники почты рассказывают, что обычно отыскать любой заказ весьма просто: пакеты и коробки ставят на свободное место и при помощи сканера заносят в базу. Учитывая, что я в почтовых делах чайник, разбираемся на удивление очень быстро: никто не нервничает, благодарные клиенты, с любопытством наблюдая за нашим обучением, уходят с улыбкой.
Я возвращаюсь к своему мешку. Молодой человек по имени Влад почти его «доделал». Предлагаю ему покончить с этим вместе, обещаю расставить посылки по полкам самостоятельно.
— Сколько вы здесь получаете?
— Зависит от категории. Если категория выше — больше.
— А ты?
— Я ниже. Я же студент пока.
Влад скромно улыбается, он учится в лестехе. В который раз убеждаюсь, что мы, уральцы, стесняемся говорить о зарплатах, то ли из-за боязни осуждения, то ли это секретная информация. Будем считать, что второе. Я раскладываю бандероли на свободный стеллаж, за моей спиной суетятся сотрудники. Начинаю процесс аккуратно, путаюсь в нумерации и в итоге (да простят меня работники) немного вразброс — не по номерам. Хотя это и не важно: полка и стеллаж все равно останутся в извещении (но это до меня доходит уже позже). «Ну, я пошла?» — ощущение, что я отпрашиваюсь у Влада, пока не пришла женщина-оператор. Весь день ей тащили и тащили накладные, и она очень тихо охала: как же все успеть? Мои свободные руки она так не хотела отпускать, — ей было все равно, зачем я тут. Вот это сотрудник: убегаю, зная, что не смогу ей отказать, и буду сидеть хоть до ночи.
Закрывая за собой калитку, прощаюсь с девушкой-оператором, она уже не выдает посылки, а собирается разбирать мешки. На прощание она говорит: «А вы к нам приходите еще в гости». Светлана улыбается так радушно, что я осознаю, что хочу в эти гости. Когда душа устанет от творческой работы,которая тоже становится рутиной, когда стихи становятся еженедельным проклятием, прийти и разбирать здоровенные мешки — отчего бы и нет? Здесь хорошо, тепло и светло, сидим, коробочки клеим, как говорится.
Не знаю, сколько я находилась в посылочной, и чем таким я занималась, но я чувствую, как болит спина, шея и гудит в голове. А ведь мне даже не давали таскать мешки с корреспонденцией, на минуточку. Сажусь в автобус, на меня накатывает чувство вины за мешки, которые сейчас разбирают уставшие сотрудники центра, но его я перебиваю своим любимым автобусным сном.
По дороге домой я забежала к родителям. Мама поведала мне, что в молодости тоже работала в почтовом отделении. Почему-то не удивляюсь, ведь мама сменила много профессий — от уборщицы в оперном до сотрудника тюрьмы. «Как? Как вы там справлялись? Без чудо-сканера? Как искали посылки?» Мама говорит, что толком не помнит, но вроде бы все было нормально. Вспоминаю слова оператора-женщины о том, что раньше и не было такого большого наплыва из-за рубежа, превалировало внутреннее направление. А сейчас основная работа — разбирать пакетики из Китая. Резюмируя свой эксперимент, хочу заверить тебя, дорогой читатель: не бойся идти на почту. Люди там вполне доброжелательные, очереди небольшие, и никто не съест икру из вашей посылки.
P. S. При подготовке этого репортажа ни одной посылки не пострадало.