Не затеряется ли он в самом большом на Земле месте, где ничего нет?
Наш Duster висит на гребне двадцатиметрового бархана, вывесив все четыре колеса, а мой живот надрывается от колкого смеха. Минуту назад кое-кто проигнорировал одну из десяти песчаных заповедей (не желай скорости у вершины, не поклоняйся следу чужому…), и теперь мы ждем подмоги в окружении дюн и собственной глупости. Издалека коричневый Renault выглядит как меченая мышь, застрявшая в куске эмменталя. В шипящей рации ждут деталей инцидента, но мы лишь смеемся, глядя друг на друга, уходящих все глубже в мелкодисперсный песок Сахары.
Итак, мы в Африке. В декабре – что отчасти объясняет истеричный смех: в моем родном городе уже натыкали новогодних елок, власти в очередной раз огребли за неготовность к зимнему сезону, а здесь я мастерю дурацкую куфию из шарфа, напяливаю солнечные очки и удаляюсь от буксировочного троса, который сдернет нашего дизельного Реми с дюны и вернет на маршрут.
Впрочем, маршрут – сказано слишком пафосно. За исключением 250-километрового марш-броска из Марракеша на песчаный юго-юго-восток, вектора у нашего "зимнего" марокканского путешествия под названием Sahara Challenge нет. Задача – перевалить рыжий Атласский хребет, прошить насквозь десяток кишащих берберами-мотоциклистами городков – и внезапно – киностудию Atlas в самом центре ничего, и упереться в Песок, который скажет "да" в ответ на практически любую внедорожную фантазию.
Строго говоря, привычного нам песка в стране не так уж и много. Примерно за 90 лет до рождения Duster Северная Африка определилась с границами своих территорий. Исполосовав макушку континента ровными линиями и прямыми углами, колонизаторы оставили Марокко великолепные Атласские горы и лишь крошечный край Сахары – почти ненастоящую, куцую пустыню, если судить по соседнему Алжиру с его в лучшем смысле клишейными видами.
В Алжир нам нельзя ни при каких обстоятельствах – отношения между странами не очень. Хотя заблудиться среди десятков колей и поехать не туда, полагаясь на мнимый опыт, – простейшее из действий. Представляю, как глупо будет выглядеть пойманный пограничниками русский с намотанным на макушку шарфом и голым торсом вместо традиционного для Магриба халата.
Эрг Шигага – то, что марокканцы называют своей Сахарой. Бурые камни и плоский до горизонта пейзаж с редкими возвышенностями вдалеке. Считали, что пустыней могут считаться лишь огромные залежи песка? Вспомните картинки оригинального ралли "Париж-Дакар", где Стефан Петерансель мчит на фоне закатного солнца. Шигага – часть того маршрута: ралли ушло отсюда в 2009-м, сместившись в более безопасную Южную Америку. А эрг стал местом силы. Здесь разминаются пыльные внедорожники, пасутся верблюды, а местные берберы устраивают туристам внедорожные сафари.
ГИГАНТСКИЕ ДЮНЫ И МЯГЧАЙШИЙ ПЕСОК, ИСЧЕРЧЕННЫЙ СЛЕДАМИ МЕЛКОЙ КУСАЧЕЙ ЖИВНОСТИ.МЫ НА МЕСТЕ
Duster молотит амортизаторами пятый час. Кажется, его подвеска – это четвертое (после человека-работяги) явление, за которым можно следить вечно. Сахара от подножия Атласского хребта и далее до границы – физически жесткая пустыня, имеющая куда больше общего с кирпичом, чем с песочницей. Тем не менее от пыли, поднимаемой машинами впереди, никуда не скрыться. Я уповаю на дверные уплотнители нашего "Пыльника": прямо здесь и сейчас салон Duster – капсула с чистым воздухом, ежесекундно атакуемая килограммами мельчайшей сухой взвеси.
Еще полчаса – и я желаю сбавить темп. Еще два часа – и я доползаю до палаточного лагеря под звездами и падаю на первую попавшуюся кровать в шатре. Прости, Duster, но в отличие от тебя я кончился…
Утренняя чашка марокканского чая приводит в чувство. Наш лагерь стоит на краю того, что можно смело нарекать Пустыней. Никакой каменной жести – лишь гигантские причесанные дюны, рассветное солнце и мягчайший песок, исписанный следами мелкой кусачей живности. Мы на месте. Если долгая дорога к Сахаре была работой, то сейчас у нас – час развлечений во взрослой "детской" комнате, где из игрушек – дизельный мотор, механическая коробка, заблокированная режимом Lock задняя муфта и цепкие 16-дюймовые BFGoodrich, ради заплыва в песчаной пудре спущенные до полутора атмосфер.
Я – Лоуренс Аравийский, штурмующий африканские дюны: бодро наверх на второй передаче, по инерции через перегиб и плавно вниз, к подножию нового горба. Еще раз, только смелее, с большей дистанцией до другого Duster – и снова кайф. Кажется, что улыбка сейчас удлинится до затылка, и за эту гримасу слегка страшно. Я кружил на Duster в заносе на ледяном озере, брал штурмом полярный снег и пробивал колею тюнингованными гусеницами, перебирая передачи, но ощущения от этого трехмерного верта по песчаным рампам пробивают потолок кайфа. Через минуту мы облажаемся и сядем в песок, заигравшись со скоростью, и наконец-то перестанем мучить трансмиссию маленького Duster. Но пока все идет отлично. "Вперед, на ту гору песка – посмотрим, что там за виды".