Футбольный матч не успел начаться, а полиция уже была на месте. Марсельские офицеры, экипированные в шлемы, со щитами и дубинками в руках, пробивались через толпу, чтобы разнять группу английских и российских футбольных болельщиков, которые бросали друг в друга оскорбления, угрозы и бутылки. Одни фанаты полураздетые, в пятнах засохшей крови, ревели насколько хватало воздуха в лёгких. Другие прижимали пластиковые стаканы от пива, пытаясь не вдыхать слезоточивый газ. Всё закончилось тем, что одни отправились в больницу, другие в браслетах — в полицейский участок.
Драка произошла в июне на начале футбольного турнира Евро-2016. Но экстремальное поведение болельщиков знаменито ещё с библейских времён. В 532 году н.э. константинопольские болельщики устроили яростный бунт во время гонок колесниц, известный также как восстание Ника. По некоторым оценкам, погибли тысячи. В Сиднее в 1879 году решение рефери на мачте по крикету привело в ярость двухтысячную толпу, которая штурмовала центральную площадку для игры в крикет: «последовала сумятица, и удары посыпались со всех сторон», — сообщает местная газета.
Поведение фанов на стадионе ветеранов в Филадельфии, на домашнем стадионе Eagles, за десятилетия стало настолько неконтролируемым, что в 1997 году руководство организовало внутри стадиона зал суда, чтобы разбираться с болельщиками, которые писают в раковины, нелегально проносят алкоголь и дерутся на трибунах. В 2011 году студенты университета штата Пенсильвании устроили потасовку с полицейскими, протестуя против решения судьи Джо Патерно на футбольном матче, обвинившего его в педофилии. Два года спустя 17 человек погибло в беспорядках после матча по боксу в Индонезии.
Увлечение спортом бьёт нас и по корману, когда мы сливаем полтриллиона долларов на индустрию, возводя стадионы во имя спорта и поклонения спортсменам в некоторой даже религиозной степени. Олимпийские игры 2016 провели в Рио-де-Жанейро, несмотря на вирус Зика, «супербактерию», которой кишат воды, дыру в Бразильской экономике и политическую неустойчивость, где даже не понятно, кто президент страны.
Почему же спорт порой так сводит нас с ума? Эпохами спорт представлял собой кладезь из метафор: войны, религии, бизнеса, любви и ненависти. Спорт есть жизнь. Но согласно одной из теорий социальной психологии — теории управления страхом смерти — ответы надо искать не на трибунах, а на кладбище. Спорт не есть жизнь. Спорт — это смерть.
Впервые теория управления страхом смерти упомянута в книге «Отрицание смерти» Пулитцеровского лауреата Эрнеста Беккера. Теория заключается в том, что люди часто испытывают конфликт между желанием жить и пониманием неизбежности смерти. Как считает Беккер, мир ужасен, и человеческое поведения мотивировано биологической потребностью справиться с тревогой. «Это террор. Возникнув из ниоткуда, мы обладаем собственными именем, самосознанием, глубокими внутренними чувствами, мучительной внутренней тоской по жизни и самовыражению, и при это всём нам придётся умереть».
В нестабильном мире смерть — это единственная вещь, которая стабильна. «Главная цель человеческой жизни — стать героем и превзойти смерть», — пишет Беккер. Таким образом, мы начинаем верить, что смерть можно преодолеть, если мы примем участие в чём-то бессмертном, в чём мы будем продолжать жить: империя, религия, спортивная команда.
«Мы все пытаемся придумать себе смысл существования. Если вы фанат Yankee, то вы греетесь в лучах победы World Series. Чувство героизма даёт нам то, что нам нужно», — утверждает профессор социальной психологии университета Аризоны Джеффри Гринберг.
По мнению Гринберга, спорт — широкий простор для теории управления страхом смерти. Он вместе со своими коллегами Шелдоном Соломоном и Томом Пищински начали разработку теории в 80-х годах и обнаружил, что спорт даёт идеальные условия для тестирования теорий. «Спорт — символическая версия трагедии жизни. Это одна из причин, почему в нём нам так легко увязнуть. Победа или поражение воспринимаются как жизнь или смерть», — утверждает Гринберг.
В нескольких своих исследованиях команда учёных применила свои идеи к спорту. Вдохновение к ним пришло из собственного опыта, ведь они были друзьями, которые неоднократно спорили, какая из их любимых футбольных или баскетбольных команд лучшая. Это немного иронично, но они сами как психологи не могли объяснить своё поведение.
«Основная цель спортивных фан-движений — необходимость быть довольным собой, потребность в самоуважении и собственной значимости. Теория управления страхом смерти — это теория о том, что нам нужно. В чём смысл? Почему нам необходимо ощущать себя ценными и гордиться собой, нашей значимостью в мире?» — спрашивает Гринберг.
Конфликты, как, например, между британскими и российскими фантами футбола во Франции, могут восприниматься в качестве борьбы между жизнью и смертью, попытки человека достичь бессмертия, сражения для обретения чувства собственного достоинства, героическое представление о самом себе, проявлениеяжелания самого лучшего для себя, что может обернуться худшим. Бунт — это гневная реакция на приближение смерти; ведь побеждённые команды — это поражённый герой. Но речь также идёт о том, что в некотором роде мы теряем себя.
«Можно сказать, что этим мы занимаемся всю нашу жизнь. Пытаемся ощутить, что мы можем одолеть смерть и жить за её пределами», — говорит Гринберг.
Уподобляя или приравнивая себя к спортсменам, мы живём опосредованно через них, как полагает Гринберг. Каждый крик с трибуны, удар по груди, доллар, потраченный на символику любимой команды, — это крохотная попытка оставить отпечаток в мире перед лицом Жнеца. Это возвышенное чувство — идеальный коктейль, построенный на возможности человеческой психологии и линейной структуры спорта. И победитель, и проигравший ограничены. Учитывая, насколько высоки эмоциональные ставки, неудивительно, что болельщики устраивают погромы, когда всё идём крахом.
«И если мы видим принадлежность к спорту как психологический микрокосм, отображение племени и нации, то бунт или насилие — это лишь проявление защитной реакции», — утверждает Соломон.
Теория управления страхом смерти уместна не только на стадионах, её можно наблюдать в политике и в Голливуде. При изучении комментария Джорджа Буша по поводу терактов 11 сентября, исследователи утверждают, что люди, которым напомнили об их тленности, более склоны были поддержать Буша и его политику. По результатам другого исследования, те, кто напоминает себе о смерти, более склоны к желанию быть знаменитыми, включая даже интерес обладать звездой в галактике, названной в честь себя, как «символическому стремлению к продолжению жизни после смерти».
«Спорт не может держаться на одной славе, — утверждает Соломон. — Это словно быть на стероидах. Вы знамениты, но для того, чтобы быть знаменитым. Вы также хотите сделать нечто, что сделает вас неповторимым и уникальным, вы должны победить всех землян. Вы совершаете физический подвиг, который, как полагается, превосходит все границы времени и пространства. Вы удваиваете свою славу и сверхспособности».
Смерть также может мотивировать спортсменов. Исследование «Он умирает, он забивает», в котором приняли 35 мужчин, играющих за баскетбольную команду колледжа, показало, что те, кто думает о смертности, показывают лучшие результаты в баскетболе «один на один». Группа игроков, которые перед игрой заполнили анкету о смертности, заработала на 20 % больше очков, чем группа, которая этого не делала, в том числе у них лучше удавались трёхочковые броски.
Стратегия трёхочковых бросков позволяет быстрее победить в игре, в особенности после разговоров о смерти, и участники готовы в большой степени рисковать. Исследователи предположили, что акцент, поставленный на то, как именно забивать, а не как проводить обороты и подборы, влияет на основную цель игры — заработать очки.
Через эту призму можно утверждать, что несравненный трёхочковый игрок Стефен Карри из Golden State Warriors — это Кьеркегор, испытывающий страх и трепет перед смертью, закрепивший за собой место в мире задолго до того, как умер. Нейроисследования показали, что спортсмены и болельщики испытывают один и тот же прилив нейрохимических веществ и гормонов в участии и в наблюдении за игрой. Так что неудивительно, что каждый трёхочковый Карри рассматривается как ещё один шаг ближе к бессмертию.
Пока непонятно, в какой момент у фанатов веселье сменяется на ярость. Возможно, это ещё зависит от особенности самого состязания. Соломон указывает на разницу между футболистами, выходящими с детьми на плечах, и хоккеистами, выскакивающими на лёд, готовыми к бою. «Вы можете ритуализировать спорт. Такие вещи отображают важные ценности в спорте». Но если их там нет, ничего не мешает фанатам сходить с ума. Ещё и алкоголь своё делает дело».
«То, что со стороны выглядит, как простая толпа пьяных и кричащих людей, не нейрологическом уровне невероятно сложный процесс, — объясняет профессор психологии в университете Тафста Сэмюель Саммерс, изучающий фандомы. — У людей возникают различные психологические реакции, когда они болеют за спорт. Кровяное давление поднимается, зрители потеют. На МРТ видно, что у них усиливается приток крови к областям мозга, связанным с удовольствием, когда они смотрят на команду, за которую болеют. Когда они видят успех соперников, то увеличивается активность мозга, связанного с восприятия боли. У нас есть внутренняя реакция на спорт также на нервном уровне. Люди серьезно реагируют на спорт».
Отказ от запретов является мощным настроем для Роберта Л. Роджерса, который днём корпоративный работник в суде в Орландо, но по выходным страстный фан Florida Gators.Он посетил свою первую футбольную игру Florida Gators в 1994 году. «Там сплошная надменность и религиозная ответственность. Вы кричите на каждом голе. Фанаты говорят, что они должны сохранять свои голоса. Я на судебном процессе, я должен использовать свой голос каждый день, чтобы доказать, что я фан. Я не боюсь идти на работу с хриплым голосом. На работе я Кларк Кент, но по выходным у меня есть альтер-эго фаната футбола. Я вежлив, но бешеный. Кричу, как в "Храбром сердце"».
Конечно, большинство болельщиков могут спокойно обойтись без провокаций и беспорядков. Спорт позволяет намного безопаснее выплеснуть определённый уровень агрессии, заменяя тем поле боя.
Директор Harvard Intergroup Neuroscience Lab Мина Сикара, которая изучала феномен фанатов, писала об этом в статье на Nautilus:«Уникальная нейрология мозга спортивного фаната». И она полагает, что движущиеся силы фанатов: внутри группы и против внешней группы, или моя команда против вашей, может происходить из тех же инстинктов, которые коренятся в эволюционной биологии и трибализме, в вещах, которые подпитывают расовую нетерпимость и войны. Тем не менее, она считает, что спортивные состязания — это безопасный выход для этих инстинктов. «Спорт — это одно из мест, где общество считает нормальным то, что мы говорим друг другу гадости и ненавидим друг друга», — утверждается в статье.
Лишь в том случае, когда это не так, странный фанатизм может привести к социальной слепоте. «Мы должны быть осторожными. Посмотрите на реакцию на Penn State. Ситуация с Патерно — яркий пример того, когда многим кровь застилает глаза. Такая опасность героической системы верований. Это говорит о том, что здесь происходит нечто большее, чем просто страсть к спорту. Когда Патерно был отстранен от руководства, народ взбунтовался, потому что когда дело доходит до драки, тут существует слишком много символического смысла и самоценности быть фаном Penn State».
Скандал с участием команды, которую мы любим, создает предпосылки для когнитивного диссонанса, чувства недоверия и морального конфликта, что люди и символы, за которые мы держались, не так хороши, как мы думали.
«Всё, как в фильме с Джимми Стюартом, — говорит Соломон о скандале с участием Пенна, — Он показал, что икона может ошибаться. Людям было проще поверить, что выдвинутые обвинительные заключения против него ошибочны, что не делает комплименты человечеству.
Скандалы, беспорядки и насилие, говорят теоретики террора управления страхом смерти, являются напоминанием о том, что спорт, несмотря на его составляющую в шоу-бизнесе, и способствующий эскапизму — нечто больше, чем игра. Восторг, горе и гнев, за которым они приходят, есть жгущая необходимость осознания смертности. В жаргоне спортивной тусовки есть выражение: «Yolo. You Only Live Once — Живём только раз».
Оригинальная статья: Nautilus
Автор: Мэри Пилон
Дата: 11 августа 2016
Перевод: Александр Лоскутов
Редактор: Дарина Степанюк