С рыжеволосой красавицей Светой мы вместе учились в мединституте. Она всегда была нарядно одета, настроение в позитиве, лихачила на своей «девятке». После окончания института, мы продолжали общаться. Но вдруг спустя несколько лет знакомства, она шокировала меня своей историей. Оказалось, что никакая она не Света, а Сахла. И русская она только по паспорту, а по сути – чеченка. Хотя сама она не хочет идентифицировать себя с этой национальностью. Впрочем, обо всём по порядку.
Мама Сахлы – смесь чеченских и русских корней. Папа – коренной чеченец. Когда-то мама жила в Омске и её засватали завидному, как тогда ей казалось, жениху. Молодые переехали в Чечню, где родилась Сахла и еще пятеро её младших братьев.
- Маму я любила сильно, а папу боялась до дрожи в коленях, - разоткровенничалась со мной Света-Сахла. – Папа человек властный и жесткий, я бы даже сказала жестокий.
Папа чтил национальные обычаи и особенно уделял внимание воспитанию в детях традиции уважения к старшим. А старшим являлся он сам. Потому глава семьи не утруждался считаться с чьим-то мнением в семье. В ход шло всё – подзатыльники, крики, даже порка кнутом. Мама Сахлы молча глотала слёзы, глядя на методы мужа. Но возразить не могла – её роль сводилась к безропотному прислуживанию по дому. Ни жена, ни тем более дочь не имели права ничего решать за себя. Женскому полу приходилось особо не сладко.
- Мне было так больно за маму, мне было так жаль её, - тихо продолжает моя собеседница. – Но ещё больше я боялась прожить её жизнь. Едва мне исполнилось 14, папа уже начал потенциального жениха мне приглядывать. Меня не только не спрашивал, а даже не собирался сообщать кто же этот самых будущий муж.
Сахла прижималась к единственному родному человеку – маме, в ужасе спрашивая: «Неужели я родилась только для того, чтобы стать чьей-то игрушкой, бесправной особью?». И тогда мама в строжайшей секретности разработала план побега дочери. Она смогла связаться с сестрой в Омске, чтобы та приняла к себе Сахлу. Сложнее было раздобыть билет на поезд, ведь выходить из дома одной ей запрещалось. Тогда мама ночью, сильно рискуя быть замеченной, добралась до вокзала, где на деньги сестры купила для дочери билет в один конец.
- Я помню тот день, мне было 16, - продолжает рассказ девушка. – После школы я рванула на вокзал. Села в вагон и всю долгую дорогу не могла ни спать, ни есть, сердце так сильно колотилось. Но я решила тогда, если поймают меня, то покончу с собой. Зачем мне такая жизнь?
В Омске началась другая жизнь. Тётя подсуетилась с документами, по которым Сахла теперь Светлана Зайцева. Помогла поступить в школу, потом в институт. А дядя отправил учиться на права, разрешал кататься на его машине. Новоиспечённая Света жила в постоянном напряжении, по ночам ей снились кошмары про маму, про себя. Она не могла нормально кушать, на нервной почве появились болячки на теле, лечилась.
- Погоди-ка, Свет, - опомнилась я. – Так мы же с тобой были уже знакомы! Ты была веселой и бодрой, без тени депрессии и нервоза. Как так?
- Понимаешь, - устало улыбнулась Света. – С детства женщин там учат держать свои эмоции за семью печатями. Ты можешь хоть рыдать внутри, но внешне обязана быть приветливой и милой. Рефлекс у меня!
Сейчас Свете 25. Она работает, воспитывает сына. Замуж выходить не хочет ни за кого. «Боюсь», - поясняет она.
- Я не хочу сказать плохо о той культуре, ведь изначально она призвана оберегать женщину, но в руках мужчины-тирана традиции становятся удобным предлогом для оправдания своего бесчинства, - резюмирует Света.
Вера Грисиз
