Это когда-то был достаточно большой и известный город, провинциальная столица, со своими школами, детскими садами и даже ВУЗом. Здесь, когда-то проживало не меньше сорока тысяч человек, которые создавали семьи и судьбы, жили ради будущего, строили планы.
Теперь на этом месте гнилостное болото, серость и топи. Теперь здесь вода, натекшая в теснину естественной низины местности, теперь эта вода смешалась с биологическим материалом, с тем, что осталось после…. От жителей этого счастливого города.
Его, этот город, как и многое на этой проклятой планете, уничтожила война. Сожгла не только живых, но утопила память о них. И теперь здесь жижа, скрывающая нечто такое, что заставляет все живое обходить, сторонится её. Бояться город Котлован.
Только не понятно – за что он заслужил такую участь, ведь в нем не было военных объектов, ни хранил он секретов и не было в нем видных ученых. Не было в нем абсолютно ни чего, что бы могло привлечь внимание противника. Но…. Но одна ракета, кулаком, ударом. Сотрясла и разрушила, испепелила, не оставив даже радиоактивных теней – не на чем.
А там, где нажимающие руки кнопки запусков демонов смерти не чувствовали своей вины, была просто работа. Потому-что глаза не видели, уши не слышали, рты не кричали. Потому – что смерть была далеко, в каком – то неизвестном городе, в какой – то далекой стране, на том конце мира.
Зная это, просто нажимали кнопки, исполняли приказы.
И сюда пришел человек, рыжий.
Рыжий стоял на краю этой непроходимой топи, просто стоял и наблюдал, как медленными, маслянистыми складками перекатывается эта масса – почти без всплесков, без шуршания капель, без пены. Словно одеяло, которым заботливо хотели укрыть, подарить тепло и спасти от холода и промозглости этого мира. Эти волны, словно края нагретой пастели звали присоединится к ним, обещали. Они приглашали, они не требовали ни чего в замен.
На сознание одинокого человека, неизвестно зачем и почему попавшего сюда, сетью накинули парализующие шепчущие голоса, которая подавляла волю, призывая сделать тот единственный правильный выбор всей жизни. Но не толкала к очевидному, успокаивала, ласкала, баюкала, давала понять, что только он, только он ТУТ главный и только он делает этот выбор.
Человек делает пару шагов на встречу этому пленительному. Человек рад своему выбору, он ощущает себя словно он дома, словно он сейчас может встретиться со своими близкими, родными и он этому рад. От этого, его движения становятся все увереннее и размашистее.
Но на самом деле человек стоит на месте, его глаза широко раскрыты, а рот расплылся в улыбке. Сейчас он больше похож на статую, застывшею в самой неестественной позе, которую только смог придумать поймавший движение ваятель, скульптор. В живом организме родилась кататония.
- Ну, что, хорошо тебе, милок? – Возле Рыжего возникла согбенная фигура старухи в истлевшей грязной одежде. Её фигура то четко появлялась на фоне курилен болота, то «истиралась» до полупрозрачности и её становилось сложно различать. А иногда, контуры её фигуры в рванье, словно покрывались рябью и тогда слова её становились слабо различимы.
- Говорили же тебе, что не чего тут делать, а ты дурень такой, поперся. И ладно бы один, случайный, так нет, вам тут медом намазано. Испытать себя хочешь, вот и испытай, а я посмотрю. Может, тогда пойте – делать тут нечего, нет тут ничего кроме меня и кривой с косой. – Она заухмылялась, махнула рукой и растворилась в воздухе.
Рыжий, глупо улыбаюсь, шел в топь, на встречу своему счастью.