Солнце беспощадно жарит сверху, твердая корка из пота и пыли стягивает лицо, а уверенность в том, что эта дорога не закончится никогда, становится все крепче. Иногда мы проходим мимо маленьких озер, в которых удается умыться, а ряды фруктовых деревьев уходят за горизонт. Деревенские хаты попадаются не лишком часто, и рядом с ними стоят босиком сильные и красивые русские девки, нервно теребя свои пестрые платки. Мужчины не попадаются, и мы не взирая на затрудненное дыхание и выматывающую боль в ногах все идем и идем вперед. Изредка этот тяжелый поход прерывается короткими привалами, а страна эта остается все такой же чужой и не понятной.
День отдыха наступает внезапно, и мы останавливаемся среди яблонь и тополей, в густой листве которых прячется маленькая деревенька. Мы умываемся и падаем спать, а добрые женщины забирают в стирку наше отвратительно грязное белье. У нас есть с собой мука и яйца, которые мы отняли в предыдущем селении, и из этих продуктов деревенские жители готовят нам еду. Дома здесь все старые и выглядят безобразно, внутри неуютно и сыро, а живут в некоторых из них сразу по десять человек. Спят жители на большой обмазанной глиной печи, которая занимает большую часть пространства внутри хаты. В некоторых избах вместе с хозяевами живут еще и кролики с курами, а в темных углах деловито шуршат мыши.
Выгнать вшей и блох из нашей одежды не представляется возможным, а по ночам они заедают нас до смерти. Тараканы и мокрицы бегают по нашим лицами и рукам, а мухи и пауки лезут на стол, когда мы собираемся покушать. Единственные источники света здесь, это тусклые керосиновые лампы. Такое впечатление, что в преисподней и то больше света.
Время здесь неторопливо течет между сном и бездельем, а зимой никакие работы вообще не производятся. Картошка и кислый хлеб - вот вся еда, которая здесь есть, в некоторых дворах живет свинья или корова. Но не смотря на явную убогость своей жизни эти крестьяне выглядят сильными и здоровыми. В этом все их существование, а что до грязи, убогости и бедности, то русские всего этого просто не замечают.
Дороги превратились в болото, но у нас нет другого выхода, и мы двигаемся дальше. Мокрая трава и глина под ногами такие скользкие, что зазевавшись можно грохнуться в грязь прямо носом. Град, снег и штормовой ветер бросаются на нас со всех сторон, так природа проявляет свое недовольство происходящим. В октябре в этих местах фактически уже начинается зимний период. Добраться по непролазному месиву от одной деревни к другой становится чуть ли не подвигом. В поселении Глухово нам удается отдохнуть целый день, а где мы будем ночевать завтра, одному Богу известно.
Мы еще не достигли позиций врага и жестокие бои пока не коснулись нас. Но грязь до самых колен начинает серьезно раздражать. Наши лошади падают в холодную жижу и не могут вытащить из трясины повозки с боеприпасами. Продовольствие нам больше не доставляют, а обессилевших лошадей приходится пристреливать на месте. В конечном итоге мы заменяем их на более выносливых русских лошадей, которых либо отлавливаем в поле, либо отнимаем у жителей в деревнях. Мы сами голодны и лошадей нам кормить нечем, поэтому они падают и умирают в том числе и от голода. Выпирающие из их туловища ребра хорошо видны с любой стороны.
Мы вытаскиваем увязнувшие в грязи повозки и тупо шагаем к линии фронта, не зависимо от заморозков, дождя или снега. Наши шинели насквозь промокли, а тяжелые куски глины облепили сапоги. Красота природы больше не интересует нас, и мы безразлично проходим мимо статных кленов, покрасневших от легкого мороза. Постоянно мокрые ноги опухли и покрылись холодным гноем, а последние силы изнутри подтачивает голод. Везде, где возможно, мы отнимаем у местных жителей горох, огурцы или бобы. У женщин и детей мы отнимаем куриц, поросят, гусей и коров. Последний кусок хлеба мы тоже забираем с собой, так как нас, солдат, слишком много здесь и нам обязательно нужно кушать. В телеге у нас лежит конфискованный мед, мука и яйца, а свежее молоко мы пьем прямо в домах крестьян, после чего готовим себе еду в их печках.
Война прощает грабеж и требует разумной жестокости, поэтому совесть наша молчит, а слезы и мольбы не останавливают нас. Ведь мы победители здесь! Женщины и дети должны носить нам воду, поддерживать огонь в печи, кормить и поить ставших теперь нашими лошадей, чистить и варить нам картошку. Проклятия, которые несутся нам вслед, нас не волнуют. Для кормления лошадей мы снимаем солому прямо с крыш русских домов. А когда мы устаем в пути и хотим спать, то выгоняем из постелей их владельцев и спим в них сами.
Осень 1941 года.