Накануне операции «Цитадель» наши танкисты получили новые, улучшенные Pz.IV, пехота-новые бронетранспортеры, а мы самоходные орудия "Хуммель" и "Веспе".
Перед началом наступления наш дивизион находился во втором эшелоне. Мы готовились к атаке, когда русские неожиданно провели мощную артподготовку. Основные наши силы уже приготовились к атаке, по этому у нас были серьезные потери в людях и технике .
«Тигры» , «Пантеры» и Pz.IV пошли в атаку. Стреляя с ходу, танки и самоходные орудия легко прорвали первую линию оборону русских и оттеснили их на несколько километров. Но дальше мы наткнулись на такое ожесточенное сопротивление, что наше наступление сначало замедлилось, а потом и вовсе захлебнулось. Русские закапывали свои танки и 122 мм самоходные орудия в землю по самое орудие, лишь бы можно было вести огонь. Они то и остановили наше наступление.
В атаку под Курском наши «Веспе» шли с танками, практически , на одной линии. Наши самоходные орудия всегда шли вместе с танками и поддерживали их огнем.
Для корректировки огня батарей, наш командирский танк двигался в передовой линии. Капитан Эндерс отдал батареям команду открыть огонь. Но корректировать огонь в этом хаосе у нас не было возможности. В артиллерийскую трубу я просто не мог определить, какие разрыва снарядов являются нашими. Русская дальнобойная артиллерия начала по нам массированный огонь . Некоторые танки вокруг нас были подбиты и горели. Пехота убегала от пылающих бронетранспортеров. Противотанковая артиллерия русских тоже доставляла нам массу проблем.
Мы остановили свою машину на холме и увидели, как наши танки стали отступать , прячась в дыму своих горящих товарищей. Было страшно и я ждал, когда же командир даст приказ отступить. Но он сказал, что наш командирский танк является примером для всех и отступить мы не можем. В свою артиллерийскую трубу я обнаружил русские орудия, стреляющие по нам. Я даже видел, как из их стволов вылетают снаряды. Они целили именно в нас и, вскоре, их снаряды стали рваться повсюду, все ближе и ближе к нашей машине. Наконец была получена команда отступить я вздохнул с облегчением и только наш танк покинул позицию, как на этом месте поднялся султан разрыва от русского снаряда.
Казалось, что мы попали в ад! В воздухе, в воздушных боях, сошлись тысячи самолетов. На земле наши танки вели огонь по русским, а они, имея колоссальное количество пушек и закопанных в землю танков и самоходных установок , уничтожали наши танки. Часть наших танков и САУ застряли в грязи и в болотах. Мы из наших САУ тоже отвечали русских ,но из-за дыма , застилающего поле боя, мы не могли засечь цели , чтобы передать координаты. Танки слева и справа от нас горели. Это было какое то безумие.
Накал боев не спадал несколько последующих дней. Потом мы узнали, что погиб командир 2-й батареи, обер-лейтенант Грюндель. От капитана Эндерса я получил приказ принять эту батарею. Мне предстояло найти командирский танк 2-й батареи, в которой находился передовой наблюдатель. По рации их предупредили, что я принимаю командование и иду к ним.
Я выбрался из бокового люка и спрыгнул на землю. Вокруг были русские и под их шквальным огнем я искал командирский танк теперь уже моей батареи. Наконец я обнаружил его и забрался вовнутрь. Мы снова продолжили бой, хотя вокруг нас вспыхнуло несколько наших танков.
Я отдал приказ части орудий своей батарее «Веспе», для пристрелки открыть огонь дымовыми снарядами, чтобы найти «мои» разрывы. Но все было тщетно. В этом аду корректировку огня вести было невозможно.
Над нашими головами шли воздушные бои, вокруг нас рвались снаряды дальнобойной артиллерии русских. Мой танк Т-III наверняка не пережил бы попадания снаряда такого крупного калибра. Моя новая попытка обнаружить и скорректировать огонь по какой либо цели снова не увенчалась успехом. Наши силы таяли. Наступательный порыв угас, а оборону русских и в этот день прорвать не удалось. Становилось ясно, что дальнейшие попытки сделать это обречены на неудачу.. Эта битва была нами проиграна
Воспоминания офицера вермахта. 1943г.