Настоящее наследует прошлое, будущее наследует настоящее. Конечно, это присуще и литературному процессу. Писатели прошлых эпох — учителя и вдохновители для писателей настоящего. Так, Уильям Сароян утверждал, что он и его творчество многим обязаны Уильяму Шекспиру. Однажды писатель даже заявил, что у него с Шекспиром одинаковые инициалы — W.S. (William Shakespeare и William Saroyan). Как знать, может, это и не случайно.
Судьбы и творчество писателей-современников также, безусловно, взаимосвязаны. Мировые события, например, такие, как войны, не могут не оставить своего отпечатка на их творчество. Особенно, если они сами были их свидетелями и участниками.
Тема войны становится лейтмотивом творчества целого ряда писателей, объединяя их в одно течение. Такими являются писатели «потерянного поколения» (термин Гертруды Стайн). Это понятие возникло в период между двумя мировыми войнами. В ряды этого течения входят — Эрнест Хемингуэй, Эрих Мария Ремарк, Фрэнсис Скотт Фицджеральд и многие другие авторы.
Таким же потрясением, как и война, может служить мировой экономический кризис. Великая депрессия, разразившаяся в 1929–1939 годах, оказалась разрушительна для множества людей. На свет появилось «второе потерянное поколение» (термин Харлана Хетчера). К числу авторов этого «поколения» как раз и относится Уильям Сароян — первый сборник рассказов «Отважный юноша на летящей трапеции», изданный в 1934 году.
Именно этот сборник, а конкретнее, рассказ «Семьдесят тысяч ассирийцев», включенный в него, послужил причиной раздора между Сарояном и Хемингуэем.
Пару слов надо сказать об этом рассказе. Герой рассказа, армянин, встречает ассирийца — представителя народа, судьба которого так похожа на судьбу его народа. Эта встреча, можно сказать, позволяет ему взглянуть на трагедию армянского народа со стороны.
Итак, Хемингуэю не понравилось то, как Сароян написал о нем в этом рассказе.
«Некоторым утонченным натурам может показаться, будто я высмеиваю Хемингуэя. Не высмеиваю. „Смерть после полудня“ — добротно написанная проза. Мне и в голову не пришло бы цепляться к ней как к прозе. Я даже не могу придраться к ней как к философии. Я считаю ее более изящной философией, чем философию Уила Дюранта и Уолтера Питкина. Даже когда Хемингуэй валяет дурака, то делает это, по крайней мере, безупречно. Он повествует о том, что происходит на самом деле, и не позволяет мимолетности происходящего делать его повествование торопливым. Это многого стоит. Это достижение в области литературы — неторопливо излагать события, суть и значение которых скоротечны».
Хемингуэй в ответ разразился гневной статьей в адрес Сарояна (журнал Esquire за январь 1935 года).
Далее последовало знакомство двух писателей в Лондоне в 1944 году. Но эта встреча не завязала между ними дружбы. Известно, что однажды они и вовсе подрались. Это произошло в парижском кафе. И поныне там висит табличка, напоминающая о случившемся, — «Здесь дрались Хемингуэй и Сароян».
Столкновение двух великих писателей — Хемингуэя и Сарояна — невозможно расценивать как вражду. Оба они уважали творчество друг друга. Сароян говорил о своем «противнике» следующее: «Хемингуэй — самый великий англоязычный писатель. Многие пытались писать так просто, но никто не смог».
Герои произведений обоих писателей — простые, настоящие и живые люди, сталкивающиеся с чем-то происходящим помимо их воли (войны, экономические кризисы). Жизнь показана такой, какая она есть… Люди, вернувшись с фронтов Первой мировой войны, в мирной жизни оказываются никому не нужны, оказываются «за бортом». Великая депрессия выбила почву из-под ног — везде повальная безработица. Все они — потерянное поколение.
«Я не стригся целых сорок дней и сорок ночей и стал похож на всех оставшихся без работы скрипачей.
Представьте себе трущобный квартал Баури в Нью-Йорке, Мейн-стрит в Лос-Анджелесе, стариков и мальчишек, слоняющихся без работы, покуривающих „Булл Дарэм“, болтающих о правительстве, в ожидании бог весть чего или просто кого-то» (У. Сароян. «Семьдесят тысяч ассирийцев»).
Тонкой красной нитью в произведениях писателей «потерянного поколения» проходит тема алкоголя. Алкоголь — это обезболивающее, средство забыть и вспомнить войну, товарищей. Но никогда герои их произведений не напиваются, они остаются в здравом уме и рассудке, действительность видна им яснее, чем многим окружающим их людям. Стоит вспомнить хотя бы роман Э.М. Ремарка «Три товарища»:
«Гаузеру всегда нужно было пить с кем-то или в память о чем-то. Вечерами мне случалось наблюдать его в крестьянском трактире, где он пил, адресуясь к луне или к кусту сирени. Потом он вспоминал какой-нибудь из дней, проведенных в окопах, где мы порой попадали в особенно тяжелый переплет, и преисполнялся чувством благодарности судьбе за то, что он еще существует и может вот так сидеть за столиком».
У Хемингуэя все так же, например, в романе «И восходит солнце» («Фиеста»):
«Такие ужины я запомнил со времен войны. Много вина, нарочитая беспечность и предчувствие того, что должно случиться и чего нельзя предотвратить. Под влиянием вина гнетущее чувство покинуло меня, и я пришел в хорошее настроение. Все они казались такими милыми людьми».
Но, несмотря ни на что, человеческий дух оказывается сильнее. Жизнь должна и может продолжаться… Это утверждают и Хемингуэй, и Сароян.
Повесть Хемингуэя «Старик и море», наверное, можно считать одним из литературных символов стойкости человека.
«— Но человек не для того создан, чтобы терпеть поражения, — сказал он. — Человека можно уничтожить, но его нельзя победить».
«Человеческая комедия» Сарояна наполнена надеждой и верой в лучшее будущее, вопреки войне, вопреки смерти.
«Мистер Гроген продолжал, хотя рот его и был набит кокосовым кремом:
— Как ты думаешь, на земле станет лучше после войны?
Гомер секунду подумал, а потом сказал:
— Конечно, сэр.
— Ты любишь кокосовый крем? — спросил его мистер Гроген.
— Конечно, сэр, — сказал Гомер».
Так что, многое объединяет, а не разнит Сарояна и Хемингуэя. Недаром их имена вписаны в историю литературы рядом. Об этом и говорил американский писатель Курт Воннегут:
«Любопытно, что Сароян, Хемингуэй и Стейнбек, когда им было по двадцать – тридцать лет, писали лучше, чем имели на то право».
Также стоит отметить, что сам Воннегут, автор нашумевшего и когда-то запрещенного романа «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей», считал Сарояна своим учителем. Это еще раз о преемственности…
Однажды поэт Генрих Эдоян встретился с Куртом Воннегутом и сказал ему, что он похож на армянина. Воннегут обрадовался этому сравнению и ответил:
«Я рад, потому что Уильям Сароян был армянином. В Америке говорят, что армянин может оставаться голодным до 12 часов, но после 12 он обязательно раздобудет себе пропитание. Ты — первый армянин из Армении, которого я вижу. Но познакомил меня с армянами Уильям Сароян. Он — мой духовный учитель».
Библиография:
Ванцян А. Сароян против Хемингуэя. Противостояние двух писателей одной эпохи [Электронный ресурс] ‖ PanARMENIAN.Net. 2016.
Ванцян А. Армяне диаспоры по Сарояну, Воннегуту и Довлатову: Любовь к родине осталась в песнях [Электронный ресурс] ‖ PanARMENIAN.Net. 2016.
Оганян А. Второе потерянное поколение ‖ У. Сароян. Отважный юноша на летящей трапеции. Москва : Эксмо, 2013.
Цитаты из произведений приведены по:
Ремарк Э.М. Три товарища. Москва : АСТ : Астрель, 2010.
Сароян У. Отважный юноша на летящей трапеции. Москва : Эксмо, 2013.
Сароян У. Человеческая комедия. Москва : Эксмо, 2014.
Хемингуэй Э. Старик и море. Зеленые холмы Африки. Москва : АСТ, 2017.
Хемингуэй Э. Фиеста (И восходит солнце). Москва : АСТ, 2014.
Рипсиме Галстян