Как же ты величествен и прекрасен.
Не решаясь войти в тебя, ты все же оставляешь множество вопросов, и тем самым влечешь словно магнит худую булавку.
Сколько тайн хранит в себе твоя ночная немота? Что за тени бродят меж твоих устало вздыхающих деревьев? Почему от них, скуля, бежит прочь волк? Какова их природа? Кем они являли себя до того, как ощутили свой дом среди твоего непотревоженного никем тумана? Кому принадлежит та пара глаз, что провожает взглядом удаляющийся автомобиль? И есть ли у этих глаз обладатель? От чьей поступи хрустят болью ветки, словно им перебили позвоночник? Куда движется это создание? Какие запахи пробудили в нем жизнь? И почему оно растворяется с приходом рассвета? Наверное, человек еще не готов. Поэтому днем ты спишь, а ночью кипишь движением? Почему в твоих чертогах так холодно, и все мертвое и потому безмятежное, стягивается именно сюда? Быть может то Царство Безмятежности, где каждый неживой имеет возможность почувствовать себя менее одиноким, находится именно здесь? В твоем чреве; в твоих, очерченных богами, границах.
Исступленный издалека наблюдаемыми картинами я не смею повышать голоса и погружаюсь в благоговейные размышления, ибо чувствую иррациональное зерно Твоего могущества; ибо знаю, что слишком мелок; ибо восхищаюсь Твоим непризнанным величием.