Аэрофобия - это часть моей жизни. Значительная, надо сказать, часть. Потому что очень трудно планировать свои путешествия, когда даже теоретическая мысль о самолёте вызывает холодный пот.
Летать, конечно, приходится много. Турниры, отдых, вояжи в Париж... И, соответственно, страшных историй накопилось за пазухой прилично. От простой турбулентности до взлёта с занесённой снегом полосы. Это когда самолёт идёт практически боком и взлетает против ветра, прыгая, как камень-"лягушка" по воде.
Помню, как шли на посадку, возвращаясь из Парижа. Малыш-аэробус снизился, и я уже с надеждой смотрела на посадочную полосу в иллюминаторе, дыша через раз. В проходе оптимистично загорелись лампочки выхода.
И тут самолёт вздрогнул, двигатели прибавили шума и горизонт завалился - машина вновь набирала высоту. Все лампы погасли, стюардессы с каменными лицами сидели, пристёгнутые ремнями. И не успела я как следует испугаться, как через проход от меня заголосили две старушки. Бл*, они прощались! Обливаясь слезами, они просили друг у друга прощения. Пассажиры притихли. Думаю, что половина салона резко уверовала в Бога, и абсолютно все жалели, что в самолётах не выдают памперсы для взрослых.
Таких аплодисментов, как тогда после посадки, я не слышала даже на премьере цирка братьев Запашных.
А мой перелёт Манчестер-Амстердам-Москва?! В Манчестере при регистрации девушка с неаппетитным лицом йоркширского пудинга выдала нам с Гошей посадочные талоны на места в разных концах самолёта. На просьбу поменять она сделала вид, что не понимает моего английского. Хотя, по-моему, слово "чендж" даже китайцы узнают...
Ну, ок. Расселись. Взлетаем, я такая радуюсь, что между Манчестером и Амстердамом всего час лёта. И тут что-то пошло не так. Ремни попросили не расстёгивать на протяжении всего полёта. Хм. Интересно, почему это? А я-то собралась к сыну в хвост сбегать. Через пять минут я поняла, что всё ещё хочу сбегать в хвост, но уже не к Гоше. Самолёт шёл вверх практически вертикально, дребезжа корпусом и оглушая надрывным рёвом двигателей.
Боже, я так вцепилась в ручки кресла, что у меня ещё неделю потом болели суставы!
Минут через двадцать крылатая бочка выровнялась, зависла в воздухе и рухнула носом вниз.
Кресло впитывало ручьи пота с моей спины. Руки и ноги, казалось, погрузили в лёд. В голове стоял чёрный туман, в котором пульсировала только одна мысль: надо успеть добежать до сына, чтобы умереть, обнимая его.
Стакан с коньяком трясся в моей руке, когда я в полуобморочном состоянии сидела в кафе аэропорта Амстердама.
Выпила я тогда всего грамм сто. О чём, собственно, и пожалела. Только я устроилась в кресле самолёта Амстердам-Москва авиалинии KLM, как мне вновь стало... нехорошо. Прямо за мной через проход сидел пилот. В форме этой же авиакомпании.
- Смотрите, пилот здесь! А кто нас повезёт?? - Панически шептала я, дёргая за рукава своих спутников. И даже не понимала, чего они все ржут.
Слава всем Богам сразу, через двадцать минут после взлёта стюардессы начали развозить напитки. Одна из них оставила свою тележку рядом с нами и ушла за новым пакетом сока. И тогда руководитель нашей группы вытащил из передвижного бара с полдесятка бутылочек с вином.
- Давай, - протянул он их мне, - поспи уже.
Непьющая я заглотнула все одним махом. Но вместо того, чтобы вылечить нервы, я сломала голову. И весь полёт провела, сидя спиной вперёд. Я смотрела на ничего не подозревающего голландского пилота. Три с половиной часа я ждала признаков паники с его стороны. Он, кстати, совершенно спокойно почитал журнал, выпил чаю и подремал. Даже не догадываясь, что я с невротическим хихиканьем докладывала своим соседям о каждом его движении.
В общем, наша следующая поездка была во Францию. Я думала ровно три секунды. И купила билеты на поезд. И обязательно расскажу тебе, как это здорово - ехать по земле!