В годы Первой мировой войны Мария Павловна окончила курсы сестёр милосердия, дабы полноценно работать на фронте, там и произошла одна забавная история...
Не обладая задушевным окружением, Мария тосковала. Её тётя всецело посвятила себя Марфо-Мариинской обители милосердия, являясь настоятельницей. Отец с супругой были поглощены собственными тяжбами, а брат Дмитрий отбыл на фронт. Мария приняла решение также податься на войну в качестве сестры милосердия.
Для этого необходимо было обрести одобрение императрицы, за чем она и отправилась в Петергоф. К её изумлению, государыня благорасположенно отнеслась к пожеланию Марии. После чего княжна немедля возвратилась в Санкт-Петербург, с намерением приступить к обучению.
Так как в ту пору ещё не существовало курсов медицинских сестёр при Красном Кресте, одним из условий стало то, что Мария начнёт получать практические умения в одной из муниципальных лечебниц. Каждое утро она приходила туда, а в вечернее время посещала лекции практикующих врачей. Поскольку она была единственной обучающейся, с ней занимались индивидуально, потому всё быстро было освоено.
Мария Павловна сдала экзамены, а люди в белых халатах, коие принимали их, знали её с раннего возраста. Невзирая на обеспокоенность и краткий период учёбы, княжна ответила на все без исключения вопросы.
Отбывание медицинской части на фронт произошло девятого августа. Всё описанное ниже сложено в чемоданчик - немного серых форменных платьев, белоснежные косынки и передники, белые врачебные халаты, хлопковое нательное платье и хлопчатобумажные чулки. Раскладная койка, резиновая ванна и несколько небольших резиновых тазиков для умывания дополняли её походную экипировку.
Палаты для солдат были переполнены, а офицерские оставались пустующими. Её первый офицер был совсем молоденький подпоручик, у него имелось воспаление надкостницы от контузии. Мария увидела его, когда на следующее утро уже после его прибытия вошла в комнату, где он лежал. Ему было запрещено подниматься, и княжне надо было помочь молодому человеку с ранним туалетом. Поздоровавшись с ним жизнерадостно, Мария приступила к своим обязанностям, на что он хмуро что-то буркнул в ответ. Предполагалось, что подпоручик умоется самостоятельно, однако юный индивид безмолвно следил за её приготовлениями с крайней неприязненностью.
—Я не стану сам умываться, — заявил он раздраженно. — Это ваша обязанность, вот и выполняйте.
Малость удивившись, Мария приступила к процедуре. Тишина немного спустя наскучила ему, и он предпринял попытку скрепить диалог. Не зная конкретно, как взаимодействовать, Мария решила откликаться ну очень вкратце. Он попробовал воспрепятствовать её работе нелепыми движениями, наблюдая в то же время за выражением лица Марии. Когда он увидел, что сие не может вывести её из терпения, он принялся задавать вопросы:
—Сестра, а что вы дальше собираетесь делать?
—Принесу вам чай или кофе по вашему желанию, а потом пойду в перевязочную.
—А не хотите побыть со мной? Так скучно одному.
—Нет, я не могу остаться с вами.
—Но почему? Я ведь ваш пациент.
—Потому, что я очень занята, а ещё потому, что вы не умеете себя вести, — ответила Мария, сдерживая смех.
— Так что вы желаете, чай или кофе?
Не дождавшись ответа и завершив работу, княжна направилась к выходу. Неожиданно для Марии он швырнул в неё полотенце и мыло, которые были забыты на постели. Его юношеское личико с с трудом пробивающейся бородкой было перекривлено потешным детским гневом.
—Если вам что-нибудь понадобится, позовите сиделку, которая сидит за дверью в холле, — сдержанно произнесла княжна. Подняв мыло и полотенце, она покинула комнату.
В дальнейшем подпоручик отправлял сиделку вызвать Марию к себе под множеством поводов, но вот что-то она не подоспевала.
Вечером привезли раненых офицеров-гвардейцев, некоторые из них знали Марию. Закончив перевязки и переодевания в больничную одежду, она расположила их в палате. Отошла ужинать.
Мария ещё сидела за столом, когда пришла сиделка с верхнего этажа с уведомлением, что у ранимого подпоручика истерика. Она мгновенно сообразила, что случилось. Бесспорно, офицеры сказали ему, кто Мария Павловна такая.
Великая княжна направилась в палату и подошла к нему. Он рыдал, упершись лицом в подушку. Она положила руку ему на голову и весело заверила:
—Ну ладно, хватит уже, все хорошо, я не сержусь на вас.
Офицеры хохотали.