Автор: Николай Соснов
- Ну, в завершение осмотра вот собственно и твои апартаменты! - Тимур картинно вытянул руку, указывая Серафиму Львовичу на выпирающий из мертвого заводского корпуса застекленный кирпичный аппендикс.
Назвать его апартаментами все равно что потрепанного жизнью пьяницу обозначить как джентльмена. Однако, Серафим Львович с маркетинговыми фантазиями Тимура спорить не стал, только спросил:
- А почему не в будке на воротах?
- Ворота давно сломали, а КПП почти сровняли с землей, - сообщил Тимур. - Да и охранять тут особо нечего кроме немецких станков в котельно-сварочном цеху. Старье, но на него вдруг нашелся покупатель и цену предложил отличную. Цех, если помнишь, как раз в этом корпусе. Значит, здесь тебе и куковать. Не капризничай, Львович! Понимаю, что тебе завтра выходить в ночную. Всего сутки подежурь, дальше найму охранника из агентства. Просто сейчас не успеваю никого надежного найти. А тебя еще пацаном знал, когда у дедушки в палатках торговать начинал. И четыре тысячи за сутки, четыре тысячи, Львович!
- Помню, - отмахнулся Серафим Львович. На самом деле предложение Тимура произвело на него впечатление щедростью в сочетании с легкостью предстоящей работы. Деньги лишними не бывают. Но показывать заинтересованность молодому ушлому бизнесмену Серафим Львович не собирался. - Чего прежний сторож ушел?
Тимур пожал плечами:
- Не ушел, а пропал с концами. Даже не сменился. Я его на трое суток нанял, пока клиент товар не вывезет. Приезжаю два часа назад, его нет, мобила выключена. Забухал, должно быть. Мне этот Трофимов сразу не понравился. И имя у него дурацкое — Диомед.
- Ладно, давай посмотрим дежурку, - сказал Серафим Львович. Они зашли в помещение вахтера. Комната имела совершенно нежилой вид. Мебель сюда, как видно, стащили со всего завода, какая нашлась. Нашлась не ахти какая. Стойка для одежды, кривобокий шкаф с разинутым словно рот сумасшедшего нутром, обшарпанный стол с выдвижными ящиками, драное офисное кресло, у одной из стен неожиданно новенькая кушетка, вид которой портили рваный матрац и игравший роль подушки резиновый валик, - вот и вся обстановка. С потолка на скрученном проводе свисала старая лампа накаливания. Дверь рядом со шкафом вела в цех.
- Негусто, - пробурчал Серафим Львович. - Понятно, почему забухал. Хоть бы радио ему поставил, что ли.
- Книжки можно читать, - обиженно ответил Тимур, указывая на неприметную стопку в глубине шкафа.
Серафим Львович отнес свои вещи из машины Тимура в дежурку, пожал руку нанимателю и заступил на вахту. Опыт сторожа у него имелся значительный. Из пятидесяти пяти лет жизни тридцать пять Серафим Львович отдал работе в охране. Как устроился впервые после армии в ночной ларек, так и пахал без перерыва на ниве сбережения частной собственности. Перепробовал, кажется, все, особенно в девяностые. Сторожил и детсад, и виллу олигарха, и ночной клуб, и казино, и аптеку, и вообще, наверное, проще сказать, что не сторожил. Женскую баню охранять не приходилось, например.
Серафим Львович с самого начала дежурства принял твердое решение ничего на заводе не касаться, а просто сидеть в своей комнате, каждый час заходя в цех для проверки. Три немецких станка — все, за что он тут отвечает. При малейшем подозрении на кражу он вызовет полицию по сотовому. Впрочем, Серафим Львович надеялся, что смена пройдет спокойно.
Половицы в комнате нещадно скрипели, пока Серафим Львович возился, развешивая одежду и размещая нехитрый скарб: переносную однокофорочную плитку, посуду и пятилитровую пластиковую канистру питьевой воды. Верный и безотказный друг, советского еще производства механический будильник, занял почетное место на столе. Фонарик, телефон, электрошокер и распылитель газа он поместил в специальные крепления на поясе, а травматический пистолет в кобуру. На минуту появилась мысль, что постоянно таскать столько снаряжения тяжело и бессмысленно, но Серафим Львович напомнил себе, как восемь лет назад чуть не погиб во время нападения наркоманов на магазин только потому, что расслабился. Вспомнив холод лезвия на своей шее, он оставил оружие на месте.
Через некоторое время Серафим Львович приноровился к половицам, и они умерили музыкальный пыл. Поздравив себя с этим обстоятельством, сторож проверил укрытые брезентом станки и уселся дочитывать захваченный из дома журнал. Другой его постоянный спутник, купленный с первой зарплаты японский приемник, недавно приказал долго жить. Новым обзавестись Серафим Львович не успел, так что приходилось читать, как и советовал Тимур.
Внук, кстати, предлагал купить ноутбук, намекая, что готов уступить по сходной цене свой подержанный. Серафим Львович горько усмехнулся. Ему, и вдруг ноутбук! Да он компом научился пользоваться лишь, когда везде насовали камер видеонаблюдения и без минимальных навыков работы с электроникой стало не обойтись. А внук словно не родной, торгаш торгашом.
Серафим Львович дочитал журнал аккурат к заходу солнца. Покурил, провожая светило, потом зажег лампу в дежурке и прожектор у входа в нее. Показавшись еще раз в цеху бросившимся врассыпную крысам, сторож вернулся в комнату и полез в шкаф за книгами.
Шкаф был полуразвалившийся, коричневая краска его поверхности во многих местах облупилась. Защелка давно сломалась, так что единственная дверца, вывалившись наружу, провисала на разболтанных петлях. Из-за этого при свете лампы шкаф отбрасывал причудливую тень, тянувшуюся через всю комнату до кушетки. Внутри пахло плесенью и крысиным пометом. Полки отсутствовали. Серафим Львович брезгливо поднял со дна шкафа пачку из пяти книг, ожидая обнаружить на них следы грызунов. Однако, крысы проявили странную сознательность и не тронули ни страниц, ни обложек, ни переплетов. Он отнес книги на стол и под размеренное тиканье будильника принялся неспеша их листать.
Верхнюю, солидный том с тисненым облезшей позолотой названием «Антропология», Серафим Львович отложил сразу. Научные труды ему по жизни встречались частенько, но победить лень и серьезно взяться за их изучение никак не удавалось. Серафим Львович, хоть и считал себя человеком неглупым, предпочитал книге телевизор, а, если все же брался за печатную продукцию, чтобы скоротать одинокую ночь на службе, то читал детективы, классику или исторические романы.
Следующую книгу в дешевом бумажном переплете повертел в руках и тоже отложил. «Побег из Шоушенка» читать доводилось и фильм смотрел несколько раз. Зато третья книга обрадовала по-настоящему. Со «Знаком четырех» Конан Дойля Серафим Львович еще не знакомился. История была ему известна по киновоплощению. Помнил ее плохо, значит, роман одного из основателей любимого жанра как раз и поможет скоротать время.
Из чистого любопытства Серафим Львович взялся за четвертую книгу и сморщился от неудовольствия. Красивая обложка порвана, твердый переплет сломан в нескольких местах, многие страницы выдраны. И постарались отнюдь не крысы. Серафим Львович обнаружил в книге испачканные чем-то бурым столовые салфетки и с отвращением зашвырнул испорченное издание обратно в шкаф. Судя по уцелевшим остаткам обложки, это был молодежный роман на вампирскую тему.
В последней книге Серафима Львовича ждал сюрприз. Под кожаной черной обложкой без всяких надписей скрывался ряд линованных листов, черной рукописью заполненных ровными рядами слов на чужом языке. Неизвестный автор, используя латиницу, каллиграфическим почерком начертал на первый взгляд бессмысленное нагромождение фраз и предложений. Серафим Львович внимательно просмотрел тетрадь, однако, не сумел обнаружить каких-либо указаний на происхождение текста. Только в одном месте он углядел число «1999» и предположил, что это год. Он попробовал прочесть несколько строк и даже попытался произнести их вслух. Ничего не вышло, только язык чуть не сломал. Абракадабра, одним словом.
Когда Серафим Львович добрался до последней страницы, из тетради на стол выпал красный пластиковый прямоугольник. Сторож сразу узнал предмет: за жизнь пришлось немало подобных подержать в руках. Перед ним на обшарпанной столешнице лежал обыкновенный российский паспорт в защитной обложке из числа тех, что можно купить в любом газетном киоске. Серафим Львович раскрыл документ. С фотографии на него напряженно уставился немолодой мужик с махоньким, но очень заметным шрамом на правой щеке.
- Трофимов Диомед Романович, - прочитал Серафим Львович вслух. Что за черт? Пока он соображал каким образом паспорт его предшественника стал закладкой в таинственной теради, в комнате погас свет.
Серафим Львович был слишком опытен и закален превратностями прожитых лет, чтобы испугаться или даже удивиться отключению электричества. Одновременно с лампой в дежурке погас и уличный прожектор. Значит, наверняка, не просто перегорела лампа, а случилось короткое замыкание в щитовой или авария на линии. Чтобы показать покупателю работоспособность станков, люди Тимура не совсем законно подключились к одной из местных сетей и уж конечно сделали все наспех и кое-как. Вот и вырубился свет. Или кто-то проник в щитовую и отключил электричество. В любом случае следует проверить прежде, чем что-то предпринимать.
Серафим Львович порадовался, что не пошел на поводу у тяги к комфорту. Теперь все снаряжение при нем и не надо судорожно разыскивать его во мраке. Положив тетрадь и паспорт на стол, он включил фонарик, накинул куртку и выбрался наружу.
Черные скалы корпусов завода, некогда гордо именовавшегося колыбелью всей городской промышленности, мирно спали, купаясь в свете полной луны. Во все стороны шагов на десять-пятнадцать видно почти как днем. Решив сэкономить заряд батареи, Серафим Львович отключил фонарь. Щитовая находилась в ста метрах от дежурки возле цеха металлообработки. Проникнув в нее, сторож вновь зажег фонарь. Ему хватило беглого взгляда, чтобы установить: свет отрубили преднамеренно. Кто-то вскрывал электрощиты и пытался вывести их из строя, но в итоге умений и смелости горе-вредителю хватило лишь на то, чтобы повернуть рубильник, обесточив дежурку.
Вернув рычаг в исходное положение, Серафим Львович дал ток. Щитовая осветилась тусклым потолочным плафоном. Путеводным маяком вспыхнул прожектор у входа в дежурку, ярко-желтыми кострами уюта загорелись ее окна. Серафим Львович опять погасил фонарь.
Предвещавшие ужин и тихий вечер в компании Шерлока Холмса огни не обрадовали пожилого сторожа. На территорию завода кто-то проник. Позвонить в полицию? Это на крайний случай, работа-то неофициальная и завод только частично принадлежит его нанимателю. Кто его знает, законно ли Тимур продает немецкие машины. Он тот еще шалопай. Сообщить ему, что ли? А вдруг просто местная шпана хулиганит? На что тогда сторож, если на каждую бредовую выходку шантрапы вызывать хозяина? Тимур доверил станки ему… Да! В первую очередь нужно проверить станки.
Серафим Львович вышел из щитовой и понял, что не ошибся. Прямо перед ним на самой границе лунной дорожки зыбко колыхался, временами растворяясь в тенях, темный явно мужской силуэт. Серафим Львович не растерялся. И не такое видывали. Значит, пока остальные занимаются станками, этого гаврика отправили разобраться со старым сторожем? Не на того напали, ребята!
Серафим Львович вынули из кобуры травмат, однако, со стрельбой не спешил. Всему свое время. Он всегда предпочитал сначала поговорить, попытавшись найти ненасильственный выход из ситуации. Многие воры и грабители при первом же шуме впадают в панику и пытаются спастись бегством. Вот было бы и славно! У Серафима Львовича и коронная фраза имелась на сей случай.
- Стой! Стрелять буду! - крикнул он, наведя пистолет на неизвестного мужчину. - Режимный объект! Лицом к стене! Ноги расставить! Приготовить документы к проверке!
Нарушители обыкновенно верили, что такие слова, произнесенные безапелляционно приказным тоном, указывают на столкновение с полицией или другими хорошо вооруженными лицами, обладающими значительными должностными полномочиями. У неопытных воришек сразу убавлялось прыти, а опытные преступники исчезали в поисках более легкой добычи. Тень, однако, никак не отреагировала на повеление Серафима Львовича, продолжая безмолвно загораживать путь к дежурке.
«Ладно! Попробую обойти его, заодно и взгляну поближе!» - решил Серафим Львович. Он начал задуманный маневр, как вдруг в голову пришла еще одна стоящая мысль. Не опуская травмат, сторож достал фонарик, навел его на тень и включил.
Ничего! Тень исчезла в свете фонаря вместе с окружающей ее тьмой. В другой момент Серафим Львович обязательно задумался бы над странной пропажей вора, но сейчас все его мысли поглощала забота о станках. С неожиданной для его возраста резвостью сторож побежал к дежурке. Внезапно кругом засвистел ветер. Зазвенели ржавые железяки старого завода, противно захлопали и заскрипели незакрытые ставни. Резко похолодало и запахло прелым. Порывы ветра упирались невидимыми руками в грудь Серафима Львовича, хватали его за одежду, будто возражая против его возвращения в дежурку. Все же он преодолел их сопротивление и заперся в комнате.
Слегка отдышавшись, Серафим Львович прошел в цех и внимательно осмотрел его. Длинное помещение показалось совершенно обычным. Нигде не заметил сторож ни малейшего признака присутствия посторонних. Похоже, никто и не проникал сюда. Должно быть, все-таки хулиганье из ближайшего рабочего поселка перенесло свои забавы подальше от родителей на территорию заброшенного завода. А что, место для безобразий хорошее, удалено от жилья километров на пять. Раздолье наркоманам. Поклонники бесовщины тоже не обделяют пустые цеха вниманием, расписали все стены символами и картинками. Даже тут отметились. Как только станки не изгадили, уму непостижимо.
Серафим Львович пробежал глазами по густо усеянным пубертатной каббалистикой стенам, недовольно взглянул на скупую лампочку под потолком, и тут ему стало нехорошо. Прежде свободный от граффити потолок теперь занимала исполненная каллиграфическим почерком ровная черная надпись. Она словно одинокий покинутый челн плыла среди небрежно разбросанных мазков красной краски. Серафим Львович узнал и почерк и слова, хотя и не понимал их значения. На потолке цеха было написано одно предложение из черной тетради, именно то, которое он пытался произнести.
Это было чересчур даже для него. Колени предательски задрожали, под бельем заструился холодный пот. Серафим Львович сделал шаг назад, оступился и, пытаясь удержать равновесие, ухватился за брезент ближайшего станка. Покрывало сползло на пол, открыв невозможное зрелище. Вместо добротной машины глазам Серафима Львовича предстал лишь торчавший подобно обломку гнилого зуба трухлявый остов.
В испуге сторож выбежал из цеха обратно в дежурку. Надо было звонить Тимуру, но Серафим Львович заставил себя выждать минуту, чтобы успокоить расходившиеся нервы. Всему найдется здравое объяснение. Ему захотелось еще раз рассмотреть загадочную тетрадь. Он подошел к столу и протянул к ней руку, как вдруг слух его уловил дребезжание оконного стекла. Серафим Львович поднял взгляд от тетради и увидел за окном тот самый силуэт. Cейчас в свете прожектора он сумел рассмотреть его немного подробнее: немолодой мужик в свитере и джинсах. Только какой-то он туманный, неплотный, туловище просвечивает насквозь, голова словно подернута дымкой. Мужик как в эпилептическом припадке судорожно размахивал руками, пытаясь, видимо, ухватить раму, раскрыть окно и проникнуть в дежурку. Серафима Львовича передернуло.
- Убирайся, прочь! - Серафим Львович осторожно пошел к окну, наводя на мужика травмат. Если он разобьет стекло…
Снова погас свет, но почти тотчас же лампа с тихим щелчком вновь осветила комнату. За несколько секунд обмерший от страха Серафим Львович благодаря контрасту погрузившейся в мрак комнаты с освещенным прожектором двором увидел незваного гостя предельно четко. Напряженный взгляд, махонький шрам на щеке. За окном был исчезнувший охранник Диомед Трофимов.
Когда свет вернулся, тень за окном поблекла и с надтреснутым стоном окончательно превратилась в туман.
«И вовсе он не пытался войти в комнату. Он старался подать мне сигнал, указывал за спину...», - вдруг дошло до Серафима Львовича. Сторож быстро обернулся. Залившая чернотой почти всю дежурку тень от шкафа сделала последний рывок и поглотила его.
Любите ужастики? Прочтите рассказы "Анечка" и "Последняя могила"!
Подпишитесь на канал Покет-Бук, чтобы не пропустить новинки!