Тщательно продуманный план экспедиции в магазин рухнул под напором гололедицы. У Валентина Артемовича аж ладони вспотели от волнения. Все прекрасно рассчитал: продукты на пятьсот рублей, одежду от свежих носков до позапрошлогоднего пальто из конфиската и ушанки, купленной по случаю в московском отпуске зимой 1987 года. Рассчитал каждый шаг по крутой обшарпанной лестнице. Нетривиальная задача: тур по битым ступенькам хрущобы. Скидочную карту не забыл. И на тебе! Го-ло-лед!
Хорошо еще, ветер поутих. Снежная крупа в лицо — то еще удовольствие! Приходится жмуриться — опасно, можно споткнуться. Тротуар горбат похуже джигарханяновского бандита. Приходится закрывать рот — неудобно дышать, нос заложен с четверга. Хорошо, что утих ветер. Вот только гололед…
Одна мысль о путешествии по выглаженному морозом до нестерпимой гладкости паркету приводит к головокружению.
Все равно надо идти. Катя ждет продуктов к ужину. Пятьсот рублей до выходных. И не забывать экономить воду. Зубы чистить со стаканом, стирка только по субботам.
В курчавые времена Валя или Валентин за минуту преодолевал ледяные поля и пошире. Валентину Артемовичу расстояние от выделенной патронташем сосулек границы подъезда до оклеенной рекламой двери магаза кажется качающейся палубой лайнера величиной с город. Паркетной палубой. Неловкое движение — и рыбам на корм.
Семьдесят восемь не шутка. Статистика забронировала место в камере хранения под могильной плитой. Гробовые отложены. Груди девушек давно неинтересны, но кушать хочется по-прежнему.
Валентин Артемович почти решился идти через лед, как хлопнул себя по лбу: обойти через котлован! Дурацкая яма, оставленная разорившимся застhойщиком, наконец пригодится.
Валентин Артемович ступил на обходной путь. Мимо кучи битой яичной скорлупы, мимо мусорных контйнеров и, главное, мимо заледеневшей улицы, — через разбитый газетный киоск и дыру в ограде прямым курсом на яму, всосавшую миллион рублей. Валентин Артемович миллион последний раз держал в руках двадцать лет назад. Продал дряхлую моторную лодку перед самой деноминацией. Комары тогда искусали на даче в Поречье. Где теперь та деревенька? В начале нулевых еще жил там кто-то по слухам. Теперь лишь бурьян заходит летом погостить в пустых гнилушках.
Погибшее капиталовложение спряталось под ровный плотный слой слежавшегося снега. Чудо, никакого льда! Склон подходящий для спуска как по рекомендации доктора: полезная нагрузка без риска. Мечта пенсионера с хрупкими костями.
Трубач из любимого фильма юности пропел сигнал к атаке. Мороз его поддержал, щипая за нос. Валентин Артемович очень хотел скорее попасть в тепло и решительно двинулся в котлован. Снег противно заскрипел. Почти как Владик, когда просит денег с пенсии. Голос внука, будто несмазанная петля: «Ну, деда, тысячу до зарплаты!».
Скрип под ногами перешел в подозрительный шелест. А, нет, это не снег зашелестел, а подкатил троллейбус, недалеко новая остановка. Пешеходы протоптали дорожку на самом краю котлована.
Вдруг закололо в груди, ноги отяжелели, каждый шаг теперь все больше пропитывал рубаху потом, а тело слабостью. Валентина Артемовича охолонуло: забыл принять лекарство. Творение незадачливого застройщика хищно растянуло белое горло. Стало страшно. Троллейбус тронулся. Валентин Артемович заспешил к противоположному склону котлована.
Заспешил — сильно сказано. В День Победы — вот тогда Валя спешил, перебирая ножками. Несся из песочницы домой, обгоняя топотавших, что есть силы, школьников.
Еще Валентин спешил 12 апреля 1961 года. В роддоме узнал о полете Гагарина, но было все равно, ведь Катя подарила Мишу, первенца.
Подъем не удался. Под снегом проявился лед, а силушки не осталось. Грудь горит, голова как с перепоя. Валентин Артемович попробовал вернуться и упал. Снег мягкий. Над головой чистое и серое зимнее небо будто на киноэкране запустили еще один любимый кинофильм. Младшие внуки не любили в детстве кино, не смотрил ничего кроме мультиков по телевизору. Кот, пес и поросята, кажется? Память отказывает. И холодно, даже через варежки.
Валентин Артемович попробовал позвать на помощь как рыбак в сказке забросил невод, предчувствуя неудачу.
Раз кинул звуковую сеть на тротуар, - женщина, груженная яблоками и помидорами, даже не посмотрела: мало ли какая пьянь к вечеру ужралась.
Второй раз закинул он невод. Парочка школьников лишь загоготала.
Серое небо темнеет. Скоро ночь. Третья попытка. Он кричал пять минут, потом охрип и забился в кашле. В груди пожар, огонь перекинулся на ноги и голову.
Мысли путаются. Я помню, я горжусь. Он вспоминал и гордился, не задумываясь о смысле прошлого. Так жили они: сначала со смыслом будущего, потом без смысла прошлого. Вспомнилось: отпуск 1981 года. Всей семьей на выстраданных свеженьких «Жигулях» через Минск в Вильнюс.
Потом выросли заборы и шлагбаумы. Карандаши отштриховали куски имперского пирога на новые столы. Они все равно гордились.
Катя гордилась дочкой Лерой, ее музыкальным талантом, умением играть на фортепиано, грамотами и дипломами. Жалованьем музыкального руководителя Лера не гордилась, как и зарплатой мужа-учителя.
Валентин больше гордился Мишей, его первым построенным домом, типовой панелькой. Понастроил сын серых безликих зданий, а все же для людей.
Гордился кино, хоккеем, космосом, балетом, Победой. Собой не гордился, заводская доска с его фото давно на свалке вместе с заводом. Туда и ему дорога скоро. Отжил.
- Вам плохо? Эй, дед, подъем, обленился на пенсии?
Джинсовые ноги, пробив высокими прочными ботинками снежную корку до самого льда, впечатались возле головы Валентина Артемовича. Джинсы утверждали спасение. Юнец не потрудился вынуть наушники. Зато поднял потерянного старика. Отряхнув деда, подхватил упаковку с фирменным голубем службы доставки и потянул спасенного вверх. Подъем дался чудесно легко. Задул свежий ветерок и погасил охвативший тело огонь.
Каменное царство уже унаследовала госпожа ночь. Город расцветился тысячами золотых огней, сотнями ослепительных реклам. Автомобили равнодушно полосовали пространство ножами фар. Похороненный заживо вырвался из гроба и потрясенно глядел на буйство красок и пламени.
- Дедушка, у вас телефон есть? Или вам с моего скорую вызвать? Говорите скорее, я на работе, у меня доставка! - Юнец вынул наушники и, наглядно подкрепляя свои слова, потряс свертком и потыкал закованным в телячью кожу пальцем в мотороллер.
Валентин Артемович ткнулся в карман пальто. Древний клавишный телефон обиженно спрятался в уголке. Валентин не носил телефона. Валя и не мечтал о нем. Старик выругался про себя. Ну и осел! Мухомор, одним словом!
Валентин Артемович долго и молодо смеялся. Курьер долго и глупо стоял, не зная что же делать с сумасшедшим дедом из котлована.
Автор: Николай Соснов