Почему место Улюкаева в истории уже предопределено
Естественное желание человека, закрепившегося на верхних этажах власти, — войти в историю как положительный персонаж.
Бывшему главе Минэкономразвития Алексею Улюкаеву в этом смысле не повезло, хотя в историю он точно войдет. Как минимум как первый федеральный министр новой России, который был арестован и впоследствии осужден.
“История меня оправдает”, — заявил он в своем последнем слове, цитируя Фиделя Кастро. Прежде Улюкаев смотрел на этот вопрос более трезво. “История — всегда история болезней, — писал он в своих стихах. — И их закономерного финала”.
Если бы открытый процесс проходил где-нибудь западнее Калининградской области, финал и впрямь был бы закономерным.
Министр, лично приезжающий ночью за подарком к главе крупной компании, профит которой (в нашем случае — приватизация “Башнефти”) зависит от его решения, автоматически становится подозреваемым в том, в чем обвинили Улюкаева, — в получении взятки. От таких действий обычно страхует чувство самосохранения или хотя бы страх за репутацию.
Тем более что с репутацией (по меркам, что приняты западнее Калининградской области) и прежде было погано. Когда Улюкаев находился в пути от кресла замминистра финансов до кресла замглавы Центробанка, его сын (по роду деятельности — кинооператор) едва разменял двадцатник, но уже был директором офшорной компании на Британских Виргинских Островах.
При этом приговор — восемь лет строго режима — только на первый взгляд суровый. Это наименьший возможный срок по шестой части статьи 290 УК РФ (получение должностным лицом взятки в особо крупном размере), вовсе исключающей общий режим, а по обвинению в вымогательстве суд Улюкаева вообще оправдал.
Французом или немцем, которые прочтут эти сухие строчки в энциклопедии через 20 лет, все это будет восприниматься однозначно, что и предопределит место Улюкаева в истории. Единственное, что сможет привлечь их внимание, это корзинка с колбасой, фигурирующая в деле.
Но для россиянина в деле экс-министра гораздо больше оттенков. Улюкаев на протяжении 25 лет входил во властную элиту страны и принадлежал к команде экономистов-реформаторов, до сих пор обладающей влиянием. Первый этап ее трудов (1991-1994) наиболее запомнился россиянину обнищанием, особо наглой коррупцией и распределением наиболее жирных кусков госсобственности среди “своих”. Энциклопедия, скорее всего, ограничится цифрами. Они тоже указывают на место в истории — тогда ухудшались абсолютно все показатели, которые могли ухудшаться.
Правда, имеется немногочисленная группа сторонников (соучастников) такого хода вещей, упирающих на то, что команде реформаторов удалось заполнить полки магазинов. При этом обычно умалчивается о том, что в мире вообще не существует стран, где этого не удалось бы сделать, за исключением Северной Кореи, но включая все государства Африки.
Последний этап карьеры Улюкаева уже во главе МЭР пришелся на годы другого кризиса, вина за который лежит не на нем (точнее — далеко не только на нем). Однако преодолеть кризис не удалось до сих пор, так что вердикт истории тоже достаточно печален.
После ареста Улюкаеву суждено было стать камнем преткновения внутри элиты — причиной конфликта между людьми, принимающими управленческие решения с позиции своих должностей (правительство, команда Медведева), и людьми, обладающими властью не столько благодаря постам, сколько благодаря личным отношениям с президентом (ближний круг Владимира Путина, siloviki вне официальной иерархии, Игорь Сечин лично). Победили последние — и Улюкаев сел. Но если когда-нибудь первые возьмут реванш, он все равно останется “сбитым летчиком”.
Если допустить, что победит кто-нибудь третий (например, Алексей Навальный), Улюкаев все равно сядет — ровно к такой борьбе с коррупцией и призывает кандидат от внесистемной оппозиции. Если даже нафантазировать, что в страну въедут танки НАТО, они не помогут Улюкаеву, так как он принадлежит к тому же режиму, который эти нафантазированные танки приедут свергать.
Остается добавить, что, если оппозиция призывает сажать коррупционеров, лучше всего начать сажать коррупционеров самому. Коррупцию это в нашем случае не искоренит, но народу запомнится. Эти обещают, а эти делают, потому что могут.
В общем, очевидных вариантов остаться в истории положительным героем для Улюкаева не прослеживается.
Однако Россия — страна возможностей. Про нее и ее россиян известно: если громко попросить прощения, обязательно простят. За эту возможность Улюкаев попытался зацепиться в своем последнем слове — и на многих оно подействовало. У страны больших возможностей еще и щедрая душа.
“Только когда сам попадаешь в беду, начинаешь понимать, как тяжело на самом деле живут люди, с какой несправедливостью они сталкиваются”, — заявил Улюкаев.
Есть подозрения, что все-таки не понял.
Немногие могут поставить себя на место человека, которому глава крупной компании подсовывает 20-килограммовый чемодан с вином, колбасой и наличными и имущество которого потом арестовывают на общую сумму в полмиллиарда рублей. Если бы в кармане Улюкаева обнаружили шесть граммов марихуаны (минимальный объем для возбуждения уголовного дела), поставить себя на его место было бы значительно проще.
А если ты искренне изумляешься тому, что после приговора тебя везут в СИЗО, а не домой, твое представление о столкновении с несправедливостью все еще осталось в тех временах, когда ты скандалил в самолете и сорвал вылет из-за того, что твою жену не смогли посадить в бизнес-класс.
Для человека, располагающего телефонной книжкой, про многих абонентов из которой есть статьи в “Википедии”, это явно не самый тяжкий грех, но поставить себя на его место все-таки трудно.
“Какие мне куплеты насвистели, какие мне балеты танцевали, какие мне минеты предлагали…” — это тоже из улюкаевских стихов. Даже не представляем, Алексей Валентинович. “Баблу и злу внимаем равнодушно” — это тоже, кажется, из Вашего.
Можно утешиться тем, что деньги, опыт во власти и друзья из “Википедии” в свете грядущей апелляции и возможного освобождения по состоянию здоровья (об этом сообщил источник ТАСС) — значительно важнее, чем место в истории и чье-то непрактичное сочувствие. Внезапная замена реального срока условным для бывшего министра — такое в России уже случалось (например, с Адамовым из Минатома).
Впрочем, свободу выбора никто не отменял.
В 90-е колоссальной популярностью среди российских школьников пользовался сериал “Беверли-Хиллз, 90210”. Красивые подростки из элитного района Калифорнии жили у моря, ездили на дорогих машинах, поступали в лучшие университеты, владели клубами — и страдали, страдали, страдали. А школьники из Волгодонска и Капотни им искренне сочувствовали.
Школьник теперь уже не тот, но Россия — по-прежнему страна возможностей. И если сочувствие и место в истории действительно важны, то бывший глава МЭР, зампред Центробанка и замминистра финансов, четверть века принадлежавший к элите неблагополучной страны, мог бы рассказать об этой элите и об этой стране гораздо больше интересного, чем “простите, теперь я понял”.
Возможно, понять его в этом случае было бы значительно проще. Но прямо посоветовать Алексею Улюкаеву именно такой путь могут только совсем бессердечные люди.
ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ, ЗА ЧТО РЕАЛЬНО ПОСАДИЛИ УЛЮКАЕВА?
И мы хотим