Книжные прилавки, как, впрочем, и продовольственные, нынче ломятся от изобилия. Торговля бойко идет — оптом и в розницу, с рук и с лотков. Но вот что удивительно: когда начинаешь анализировать «ассортимент», то и в духовной «пище», и во всякой иной замечаешь явное преобладание суррогатов, западных поделок и подделок. Народ, покрякивая, перемогает искусственное вскармливание, демонстрируя в очередной раз необъяснимую миру загадочность русской души и тела. Отечественный же «товаропроизводитель» — колхозник, фермер или писатель — тем временем ловко брошен на произвол судьбы. Мол, рынок для всех: у нас и дети в рекламе снимаются с малых лет, приучаются потреблять и вырастают экономистами...
Но высокое не рождается от удовлетворения естественных потребностей в условиях хаоса. Вот и книги в «Подписных изданиях», дорогих респектабельных магазинах, книги в богатых переплетах, глянцевых суперобложках, нет-нет да и разочаруют. Потратишься на том любимого автора, а там — корректорские ошибки, про комментарии издатели и слыхом не слыхивали, на предисловие им бумагу жалко тратить... Кушайте «сникерсы», господа читатели!
Отправимся же в Институт мировой литературы имени А.М. Горького (ИМЛИ РАН), где люди спокойно, методично, ничуть не прельстившись рыночными уловками, продолжают выполнять свою работу. Работа эта — научные исследования, изыскания, а также подготовка к изданию собраний сочинений отечественных и зарубежных классиков. Мой собеседник — знаменитый есениновед, критик Юрий Прокушев. Он — главный редактор Полного (академического) собрания сочинений Сергея Есенина. (Полное академическое собрание сочинений Сергея Есенина в 7-ми томах, М., изд-ва «Наука» и «Голос». Вышли: 1 том — сентябрь 1995 г., 2 том — апрель 1997 г., 3 том — март 1998 г., 4 том — февраль 1996 г., 5 том — апрель 1997 г. Остальные тома выйдут до конца 1998 года).
Неизвестный Есенин
— Юрий Львович, у меня в руках — пять прекрасных книг — пять уже вышедших томов академического собрания сочинений. Скажу прямо: книги не по-есенински увесисты...
— Да, вы правы. Со страниц нашего издания (а оно — седьмое по счету «Собрание» поэта) предстанет «полный» Есенин, со всеми текстами, без изъятий и пропусков.
Так сложилась моя судьба, что еще в 1958 году я вместе с сестрами поэта выпустил большой том произведений Есенина, где впервые были напечатаны очерк «Железный Миргород» об Америке, целый ряд ранних стихов. Потом я участвовал во всех шести собраниях, которые вышли до академического издания.
Помню, как здесь же, в ИМЛИ, в 1958 году по решению ЦК началась подготовка первого научного издания. Была создана Есенинская группа, тогда её возглавил Зеленский; я готовил вместе с сестрой поэта, Екатериной Александровной, первый том. Вскоре пятитомник вышел гигантским, полумиллионным тиражом. Издание разошлось очень быстро — был большой интерес читательский, я бы даже сказал, народный. Через несколько лет дополненное собрание переиздали.
В 1967 году я работал в ленинградских архивах. Институтом русской литературы руководил тогда известный ученый Василий Базанов. С ним-то я и поделился идеей о создании академического издания. Редколлегию возглавил Шолохов, кроме исследователей в нее вошли поэты Василий Федоров, Михаил Исаковский... Но дальше дело не двинулось. На то были объективные причины — мы попытались опередить время, серьезной научной базы «под издание» ещё не существовало. Но работа, конечно, даром не та. В преддверии 90-летия поэта началась подготовка научного шеститомного собрания. Это было хорошее издание — результат сотрудничества ИМЛИ и Худлита. Мысль же об академическом собрании всё-таки меня не оставляла.
- Но академические издания не делаются за год-два… Иногда на это уходят десятилетия!
- Когда в 1989 году на заседании Ученого совета нашего института мной было внесено предложение о подготовке к 100-летию поэта Полного академического издания его наследия, то, конечно, были скептики, сомневающиеся. Но большинство коллег, директор института Ф. Кузнецов к замыслу отнеслись с пониманием. И вот уже почти девять лет, каждый вторник, здесь, в ИМЛИ, собирается на заседания Есенинская группа. Бывают и споры, и разногласия, и размолвки, но вот, результат нашего многолетнего труда — у вас в руках. В моем портфеле — оригинал-макет 7-го тома (первая книга), а до конца года издание будет завершено — выйдет 6-й том и вторая книга 7-го.
— Вернемся к увесистости томов. В чем отличие вашего академического от предыдущих?
— Первое — соблюдения (максимальное) авторской воли, авторского замысла при подготовке поэтом в 1925 г. трехтомного «Собрания стихотворений» и вместе с тем исчерпывающая полнота издания, — вот что прежде всего определяет композицию академического собрания сочинений Сергея Есенина, количество и состав томов. Издание «делится» как бы на две части: первая (1—3 тома) — произведения, отобранные Есениными для своего трехтомного «Собрания». Вторая часть (4 — 7 тома, последний в 2-х книгах) — все остальные произведения поэта, выявленные к настоящему времени, а также письма, телеграммы, автобиографии, отдельные записи, деловые бумаги и другие авторизованные документы. Хочу заметить, когда мной была предложена именно такая композиционная структура и состав академического собрания, то не все, кто участвовал в обсуждении и принятии такой структуры, согласились с ней. Некоторые (Вдовин и др.) отстаивали чисто хронологический принцип построения. Все проверяется практикой. Сегодня, когда академическое собрание близко к завершению, особенно очевидно, что выбранный нами жанрово-хронологический принцип построения, с научно-текстологической точки зрения, себя полностью оправдал.
— Как я понимаю, первые пять томов включают в себя все художественные тексты. А остальные тома?
— В 6-м томе читатель сможет познакомиться с полным эпистолярным наследием Есенина. Это прекрасная автобиографическая проза, своеобразная повесть и, если хотите, — роман в письмах о жизни поэта. Полагаю также, что исключительный интерес у читателей вызовет 7 том. Он выходит в двух книгах. Достаточно сказать, что в первой книге, кроме всех автобиографий и автобиографических заметок поэта, кроме частушек, собранных и записанных Есениным в свое время на родине — в рязанском краю, кроме бесед и интервью поэта, литературных манифестов и декларации, которые он подписывал, впервые появится раздел «Дарственных надписей», куда войдут тексты более двухсот восьмидесяти дарственных надписей поэта, которые он делал прежде всего на своих книгах. Поражает широта круга адресатов, кому поэт дарил свои книги, журнальные публикации своих стихов или автографы, а также книги других авторов, среди тех, кому посвящены дарственные надписи: родные и близкие Есенина, известные писатели и поэты, деятели искусства, журналисты — Александр Блок, Леонид Андреев, Максим Горький, Андрей Белый, Сергей Городецкий, Тициан Табидзе, Юрий Балтрушайтес, Николай Клюев, Сергей Клычков, Сергей Коненков, Владимир Кириллов, Петр Чагин, Евгений Замятин, Борис Пильняк, Владислав Ходасевич, Илья Эренбург и многие другие.
А во второй книге этого же тома чего стоит один раздел «Рукой Есенина». По примеру академического издания Пушкина мы стремились выявить, учесть и опубликовать здесь каждый автограф Есенина: отдельные «заготовки» к его художественным произведениям — поэтические строфы и строки, прозаические записи, а также наброски и планы его книг и сборников, автографы-подписи поэта на любом документе, заявлении, наконец, адреса и даже номера телефонов, записанных рукой Есенина. Более ста таких автографов будет напечатано впервые.
А другой раздел второй книги! Аннотированное описание изданных и не вышедших по различным причинам книг и сборников поэта. Не может не удивлять и одновременно радовать, что за десять лет, всего за десять, поэт, начиная с «Радуницы», выпустил тридцать своих книг и подготовил 3-томное собрание стихотворений.
Но, пожалуй, самое поразительное — это число книг и сборников, которые Есенин предполагал и собирался выпустить. Некоторые из них были почти готовы к печати, сохранились их верстки, гранки; о некоторых можно судить по их предполагаемому содержанию, композиции, составу, о некоторых — по заключенным Есениным издательским договорам, о других мы узнаем по анонсам и объявлениям в печати. Всего таких несостоявшихся выявленных изданий поэта, с описанием их истории, оказалось 80 названий! И это-то за десять лет! Трудно поверить! Но — это факт документальный!
Как же напряженно, с какой творческой отдачей поэт работал! И заметьте, какая требовательность к себе. Помните его стихотворные строки о том, что он дал не то, что мог дать, дал то, что «давалось ради шуткн». Ничего себе. Хороша «шутка»!
Второе отличие. Это, не побоюсь этого слова, высочайший уровень текстологической подготовки издания. Впервые все есенинские тексты, входящие в «Собрание», — стихи, поэмы, проза, критика, письма и др. — сверялись фронтально со всеми известными автографами Есенина, другими рукописными источниками, всеми прижизненными изданиями поэта, хранящимися как в государственных архивах и библиотеках, так и в личных собраниях и коллекциях. В результате в есенинские тексты были внесены уточнения. Они были освобождены от издательских ошибок и оплошностей.
А выбор основного источника текста, по которому этот есенинский текст печатается в «Собрании», а творческая история каждого текста! Эта кропотливая, скрупулезная, объемная текстологическая работа практически для читателя — неведома. Но она при подготовке академического собрания была наиглавнейшая. Судите сами. За девять лет работы наша есенинская группа регулярно вместе с членами редколлегии обсуждала подготовленные составителем к печати тексты, каждый случай предлагаемых поправок и уточнений; рассматривался также текстологический истоторико-литературный и реальный комментарий к каждому произведению. Всего таких заседаний и обсуждений состоялось более трехсот! Как правило, продолжались они три-четыре часа, а то и больше.
И знаете, порой накал споров и дискуссий, касающийся того или иного текста, а иногда выбора окончательного варианта одной строфы, и даже одной строки, а в ней одной буквы, был столь высок, что казалось, вот-вот «загорятся» стены в нашей «знаменитой» шестой комнате. Вот Вам один лишь пример. Касается он гениальной есенинской поэмы — «Чечрного человека». А в ней — всего одной буквы, в одной строке! Помните, во второй строфе поэмы есть строки:
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
В такой редакции эти строки были напечатаны в подготовленном самим поэтом трехтомном издании «Собрания стихотворений». Оно вышло вскоре после смерти Есенина — в 1926 году, тогда же, в той редакции поэму напечатал журнал «Новый мир», а вот в «Бакинском рабочем» в январе 1926 г. при публикации появилась другая редакция этих строк, вернее, всего лишь одной строки: «Ей на шее ночи». Вскоре после этого среди исследователей творчества Есенина — писателей, поэтов — возник спор, связаннный с разночтением в этой строке слова «ноги» или «ночи». Каждый «доказывал» свою правоту. Дискуссия эта то вспыхивала, то затихала. Особенно острой она стала с выходом в 60—70-х годах Собраний нений Есенина. Возникла она и при подготовке академического собрания. Причем первоначально Наталия Игоревна Гусева, готовящая текст поэмы «Чёрного человека» для третьего тома, в состав которой поэма входила, основываясь на двух печатных вариантах десятой строки и исправлении буквы «г» ч» в «наборном экземпляре» «Собрания стихотворений» поэта, выдвинула «гипотезу» о двух вариантах «десятой строки», считая при этом, что последний вариант — это «Ей на шее ночи». Исходя из этого, она предложила и поначалу активно отстаивала свою позицию: печатать десятую строку следует, якобы, в последней редакции: «Ей на шее ночи». Но, как говорится: истина — всегда конкретна. Так вот: к счастью, сохранился автограф «Черного человека». Было решено провести его текстологическую экспертизу, особенно десятой строки, во главе с опытнейшим текстологом, членом редколлегии академического издания, возглавляющим текстологическую комиссию Российской академии наук, — доктором филологических наук Лидией Дмитриевной Громовой, нами, вместе с Наталией Игоревной Гусевой, был тщательно исследован автограф «Черного человека». В результате тщательной текстологической экспертизы было выявлено и неопровержимо установлено, что букву «г» Есенин писал так, что ее можно читать и «г», и как «ч», а вот букву «ч» он везде писал так отчетливо, что ее никак нельзя, невозможно принять за букву «г» и спутать с ней. А если так, то методом исключения можно было прийти только к одному выводу: поскольку «ч» невозможно принять за «г», в десятой строке автографа «Черного человека» мы имеем не «ч», а — «г». Таким образом, остается только одна авторская редакция этой строки: «Ей на шее ноги». С результатами и выводами текстологической экспертизы вынуждена была согласиться составитель тома. На основании заключения экспертизы, после всестороннего обсуждения этой сложной текстологической проблемы, было принято единогласное решение редколлегии и членов есенинской группы печатать десятую строку «Черного человека» в академическом собрании: «Ей на шее ноги». Так была поставлена окончательная «точка» в многолетнем научном споре. Как видите, текстология — наука точная!
Третье. В издании — не только полнота художественных текстов, но и полнота всех других редакций и разночтений. Впервые будет напечатан полный свод вариантов. Например, сохранился, к счастью, черновой автограф поэмы «Пугачев». Все варианты расшифрованы. Это многомесячный результат напряженной работы текстологов. Достаточно сказать, что объем всех вариантов строф и строк поэмы в четыре раза больше окончательного текста «Пугачева»! Общий объем вариантов в третьем томе, где напечатаны большие поэмы Есенина, составил более 250 страниц! Так наглядно и убедительно опровергается весьма расхожее и устоявшееся в прошлом мнение, что Есенин писал легко, что он не работал над стихами, чуть ли не в голове все слагал... Вот, взгляните на раздел вариантов того же третьего тома. Здесь — до двадцати, а то и более вариантов всего лишь одной строки мы можем увидеть!
Четвертое. Научное комментирование. До нашего издания оно тоже было, но отражало прежний уровень есениноведения. Теперь в каждом томе по 160 — 200 страниц научного комментария. Он связан с историей текста, с прообразами героев, с датировкой. Впервые в комментарии дается обзор прижизненной литературной критики поэта. Только поэме «Инония», после ее выхода в 1918 году, было посвящено свыше шестидесяти критических статей, отзывов и заметок. А в них — и литературная борьба, и эстетика, и экономика, политика тех лет.
- Весь фон.
- Совершенно верно. Мы широко привлекли мемуарную литературу, материалы зарубежной прессы. Назову одну цифру. Объем всего нашего издания — 200 авт. листов. Из них 85 — отведено научному комментированию.
- Колоссальный труд! И наверняка в его орбиту вовлечены сотни людей...
- У нас ведь в стране помимо научного существует еще и народное есениноведение. По России десятки народных музеев поэта — в Липецке, Североморске, Вязьме, Иркутске, Уфе, Саратове, Туле и т.д. Есть и международное общество «Радуница», которое возглавляет известный есениновед и библиофил Николай Юсов. Когда мы начали работу, я предложил к ней привлечь народное есениноведение. Поначалу иные коллеги на эту затею смотрели косо, как бы свысока. А сейчас трудно представить, что мы смогли бы без них обойтись.
Но главное, в нашем коллективе — прекрасные ученые. Назову лишь некоторых. Лидия Дмитриевна Громова — специалист экстракласса по текстологии, авторитетнейший член нашей редколлегии. Кстати говоря, она еще и главный редактор академиического собрания сочинений Льва Толстого. Заслуживают всяческой благодарности и Сергей Кошечкин - старейший есениновед, молодой ученый Максим Скороходов, составители и комментаторы томов Сергей Субботин, Александр Захаров, Наталия Гусева, Николай Юсов... В редколлегии у нас — племянницы поэта Наталья Васильевна и Светлана Петровна Есенины, прекрасный поэт Валентин Сорокин.
- Возможно, я ошибаюсь, но исторически сложись так, что вокруг Есенина традиционно объединяются русские литературоведы. Академическое издание предполагает наличие абсолютной научной беспристрастности. Наверное, ее трудно соблюсти в данном случае?
- Ничуть! Когда любишь кого-то по-настоящему, то и к другим относишься с пониманием. Есенин - «заколдованная» фигура нашей литературы, тайна души русской. Понять гения, художника до конца может только его народ. Это не значит, что африканцы или англичане не могут заниматься Пушкиным. Но сколько бы мы ни бились с Шекспиром, как ни издавали и ни исследовали, лучше, чем англичане, мы в нем не разберемся. Есенин — глубоко национален. Он видел и судьбу крестьянства, и судьбу всей России, и исторические катаклизмы века, и радости, и его трагедии.
Сергей Есенин — думаю, как никто — поэт соборный. Он объединяет всех! Так будет, пока живут его творения. У нас в редколлегии — грузин по национальности Георгий Ломинадзе; Лев Адольфович Озеров, к сожалению, рано ушедший из жизни... Нам не грозит субъективизм. Те, кто понимают, что не соответствуют критериям объективной научной строгости, кто излишне субъективистски индивидуален – сами отходят от работы. Правда — таких единицы. В целом же научный потенциал нашего коллектив высок.
— Академических изданий русских поэтов мало. Очень мало! Есть Пушкин, Лермонтов, незаконченный Некрасов, Блок. Есенин — первый русский поэт XX века, который будет полностью издан академически. Это ведь не случайно? Ни в жизни, ни литературоведении случайностей нет.
— Да. Во всем есть закономерность. Наше издание востребовано временем и народом. По-всякому называют наше время, чаще всего — смутным… Что говорить, в XX веке корабль с названием «Россия» прошел через такие шторма, через такие кровавые буруны, что диву даешься, как он держится на плаву. А он — держится! И разве не спасительное знамение всем нам, что в начале века появляется такой уникальный поэт, как Есенин?! Ведь в нем наиболее полно отразился русский характер — с неисчерпаемым чувством родины», с буслаевщиной, с разинщиной, с широтой взгляда на мир, с покаянием и душевностью. Помните: «Стеля стихов злаченые рогожи, / Мне хочется вам нежное сказать». И это в стихотворении, которое называется «Исповедь хулигана»!
- Чем больше вы рассказываете о том, как готовилось академическое собрание, тем больше у меня возникает желание спросить: неужели все так происходило, без особых трудностей, без острых конфликтных ситуаций, без проблем, которые порой, казалось бы, почти невозможно было разрешить? Ведь по опыту подготовки научных собраний сочинений писателей, не говоря об академических, известно, как порой тяжело и со скрипом разворачивается эта работа. Неужели Вас все это миновало?
- Хочу заметить, что в какой-то мере я затронул эту проблему. Но скажу откровенно, посчитал возможным, прежде всего, попытаться сказать, в чем особенность и новизна академического Есенина от других изданий поэта, включая составления, текстологию, комментирование. Но вы правы: это, так сказать, надводная часть айсберга, если так можно сказать. Есть у нашего «академического» айсберга и подводная часть. Это не только чисто научные проблемы, но, по-своему, оказавшиеся подчас тупиковыми, экономически-организационные, касающиеся финансирования, издательской базы, материального обеспечения и др.
Эта тема, как мне представляется, особого плана, особого разговора. Но раз она возникла, коснусь ее вкратце: о финансовом обеспечении академического собрания Есенина. Были трудности, поначалу - сложнейшие. Первый том был подготовлен к печати, а денег на его издание не было. Стучались во многие двери. Безрезультатно. Помогло 100-летие поэта. По мере его приближения удалось по частям «развязать» этот узел. В конце концов деньги были найдены. Решен этот вопрос был на самом высоком правительственном уровне. Совсем не просто решались и организационно-творческие вопросы. Об их остроте свидетельствует такой факт. Однажды мне пришлось поставить вопрос перед дирекцией таким образом: либо полное доверие мне, как главному редактору и руководителю есенинской группы, либо я вынужден буду сложить с себя эти обязанности. Правда, довольно быстро было найдено дирекцией института обоюдоприемлемое решение и, как говорится, все встало по своим местам. Но что было, то — было! И не это главное! Главное то, что работа близится к завершению! И сегодня мы нацелены на будущее. Впереди: подготовка и выпуск «Летописи жизни и творчества Есенина» в трех томах, «Есенинской энциклопедии», многотомной истории жизни, творчества, судьбы поэта, рассказанной его современниками, двух томов «Литературного наследства» Есенина, 4-х томов Есенинской библиографии. Это пятилетний план научно-исследовательской работы есенинской группы, одобренный Ученым советом ИМЛИ.
Позволю еще отметить следующий момент. Никого из наших замечательных поэтов не принижая — ни Блока, ни Маяковского, ни Пастернака, ни Василия Федорова, — все-таки хочу сказать: весь XX век прошел под поэтическим знаменем Есенина, так же как весь XIX был озарен светом гения Пушкина.
Два поэта
— Два века русской поэзии. Два поэта — Есенин и Пушкин. Еще в 1973 году, двадцать пять лет тому назад, вы, Юрий Львович, поставили эти два имени рядом. По тем временам — шаг дерзкий.
— Вы знаете, когда в середине пятидесятых годов я стал говорить в своих печатных работах о том, что Есенин великий национальный поэт, многие ведь тоже эту мысль не восприняли. Более того, изрядно потрепали мне нервы и «помяли» бока. Но вот прошло время. О чем тут спорить?! Теперь каждый школьник знает: Есенин — поэт великий, гениальный.
Надо же хоть чуть-чуть забегать вперед, если хочешь чего-то достигнуть...
К сожалению, как-то так сложилось в восприятии, что Есенин, да, самородок, талант, но Пушкин!... Это Солнце! А вы посмотрите, как они мистически, знаково, вошли в литературу. Мне не однажды довелось писать и говорить об этом. В 1814 году в «Вестнике Европы» за подписью «Александр Н.к.ш.п.» впервые было напечатано стихотворение Пушкина «К другу стихотворцу». Ровно через сто лет, в 1914 году, в журнале «Мирок» за подписью Аристон было впервые напечатано стихотворение Есенина «Береза».
Так сомкнулись эпохи. Поэты словно руки пожали друг другу через столетие. Помните есенинский ответ на анкету о Пушкине: «Пушкин — самый любимый мною поэт. С каждым годом я воспринимаю его все больше и больше, как гения страны, в которой я живу». Понимаете, если отбросить старые, превратные представления и «легенды», то мы увидим, что в судьбе поэтов, их детстве, юности, первых литературных шагах, в их программных произведениях есть удивительно много общего.
Детство Пушкина. Детство Есенина.
Дворянский сын. Крестьянский сын.
Подмосковное имение Марии Алексеевны Ганнибал — бабушки Пушкина по матери, которая более других занималась воспитанием своего внука.
Деревенская хата на Рязанщине, где провела свою жизнь Наталия Евтеевна Титова — бабушка Есенина по матери, более других опекавшая своего внука в детстве.
Вот мы с вами идем в глубь творчества, жизни Пушкина и Есенина и счастливо открываем для себя множество внутренних связей и точек «пересечения» двух поэтов, начиная с их детства и юности.
С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали, —
скажет Пушкин, вспоминая в стихотворении «19 октября» годы своего детства.
Родился я с песнями в травном одеяле.
Зори меня вешние в радугу свивали, —
напишет о себе, своем детстве Есенин в стихотворении «Матушка в Купальницу по лесу ходила…»
У каждого из поэтов свое неповторимое детство и отрочество, но было в нем главное — встреча с родиной, родной землей, родным небом, с родной русской природой. А раз это произошло, случилось, то в каком бы веке ни жил поэт — тропа призвания у него одна, материк один — Россия, Русь, Родина. И Пушкин как никогда современен сегодня со своей силой, звучностью:
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали –
Смотрите ж: все стоит она!
И Есенин непобедим со своею пронзительной, тоскующей нежностью:
Спит ковыль. Равнина дорогая,
И свинцовой свежести полынь.
Никакая родина другая
Не вольет мне в грудь мою теплынь.
Мы с вами можем долго говорить о двух Пугачевых - пушкинском и есенинском, о двух замечательных поэтических энциклопедиях своего времени — «Евгении Онегине» и «Анне Снегиной», о параллелях в лирических и гражданских стихах... Огромен и непререкаем для Есенина был авторитет Пушкина.
Вместе с тем, позволим себе особо подчеркнуть: продолжая, развивая, обогащая традиции Пушкина, Есенин оставался и был прежде всего сыном своего века, своей эпохи... Я глубоко счастлив, что могу с еще большей убежденностью, чем 25 лет назад, повторить: Россия Пушкина, Россия Есенина.
В нашем институте мы начали подготовку к научной конференции, которая так и будет называться «Пушкин и Есенин». Хотим провести ее здесь, в ИМЛИ, в самом начале следующего года, до всех основных торжеств, «громов», посвященных двухсотлетию со дня рождения Пушкина.
— Для многих людей эти два поэтических имени сомкнулись теперь не только в сознании, но и в реальной, повседневной жизни. В июне 1924-го Есенин читал у памятника Пушкину:
Но обреченный на гоненье,
Еще я долго буду петь...
Чтоб и мое степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть,
И вот к столетию Есенина памятник поэту на Тверском бульваре был открыт. Наверное, есть в этом высшая справедливость. Так складывается, что пусть через годы, через десятилетия, но каждый поэт получает тот памятник, которого заслуживает, которого достоин...
— Да. Я в этом смысле верю в судьбу, в ее предначертания. Хотя я человек не сугубо религиозный, но считаю, что у каждого человека есть Бог в душе... Мы десятилетиями шли к этому памятнику! Когда я приехал к скульптору Анатолию Бичукову в мастерскую, то был сразу очарован нашим Есениным. Летящий Есенин, очень красивый, современный, не какой-то там пастушок или хулиган. Красивый поэт, как его родина — Россия.
Рассказывать, как мы боролись за этот памятник, как добивались Президентского Указа о праздновании 100-летия Есенина (скептики говорили: вы что? По 100-летню Пастернака Указа не было!) — это целая эпопея, отдельная история, но Бог помогал. И в Ленинграде тогда скульптуру с первого раза отлили — рабочие удивлялись, — уникальный случай. Привезли памятник в Москву, 2 октября установили. И — рядом с Пушкиным. Понимаете? Но вот так встал... И я имел счастье, выступая на открытии памятника, положить к его подножию первый том академического собрания...
Неизвестный Прокушев
Разумеется, полное собрание сочинений — тоже памятник Есенину, но не в бронзе, а в слове. Мы, читатели, это хорошо понимаем. Но есенинские тома стали памятником и главному редактору собрания, моему собеседнику Юрию Прокушеву.
Скульптор всегда остается в тени. Юрий Львович — лауреат Государственной премии, есениновед, автор нескольких десятков книг, одним словом, человек известный, вдруг открылся мне с совершенно неожиданных сторон.
Прокушев современен (но не конъюнктурен). В любые времена он занимался своим любимым делом. Времена проходили. Оставались книги, музеи, памятники — зримые результаты не напрасно прожитой жизни. Шагая в ногу с компьютерной современностью, к 100-летию Есенина он готовил первый компакт-диск поэта. «Я влез во всю эту технику, и в диск вошло 780 авторских листов текста, все наиболее интересные издания поэта, вся лучшая мемуарная и критическая литература; там же звучит голос поэта, запись симфонической поэмы Георгия Свиридова «Памяти Сергея Есенина», романсы в исполнении Веры Прокушевой; там же двести фотографий, вся библиография... Очень интересно!».
Прокушев молод — ему скоро исполнится 78 лет. «Мне иногда друзья говорят: пора писать мемуары. Я отвечаю: рано. Я еще не такой старый человек, у меня уйма работы! Если посмотреть мой день — в шесть утра встал и пошел, пошел, пошел... Я работаю с 17 лет! Конечно, у меня есть слабости, недостатки. Но я никому в жизни не завидовал, никого не предал, очень многим помог, не требуя ничего взамен. Потом, у меня хороший окоп дома — моя семья. С Верой Георгиевной уже отпраздновали золотую свадьбу. Интересы у нас во многом общие — она создательница музыкальной есенинианы. В свое время она кончила Гнесинский музыкальный институт. Более тридцати лет выступала на сцене со своими сольными концертами: Мусоргский, Чайковский, Рахманинов, Танеев, Мясковский... Русская песня. Наш сын Владимир — талантливый врач, ученый методолог, внучка Наташа — студентка, будущий доктор, светлый наш огонек — правнук Никита. Семья — спасение. Я ведь иногда сам от себя устаю...».
Прокушев лишен стереотипов. «Наше академическое собрание выходит в издательстве «Голос». Они быстро все делают, книги красивые. Оформлял художник Борис Лавров. Я ему говорю: «Боря, сделай так, чтобы человек брал в руки том собрания, как святую книгу, библию души. Без этих трафаретных березок, сини, сусальности. По началу все спорили, не соглашались. Как это — Есенин и вишневые тома. А это мы с Верой Георгиевной такой цвет выбрали. А теперь говорят: оформление прекрасное. И все как будто именно этого и хотели. Так бывает. И не только с Есениным…»
Прокушев независим. «Понимаете, я пишу в своих книгах о тех, кто мне близок и дорог. Я никогда не воспевал «секретарскую литературу», зацелованных критикой поэтов. Конечно, я говорил о них, о Евтушенко и Вознесенском, допустим, но совсем в другой тональности, предчувствуя их творческое увядание. Я пишу о поэтах нелегкой судьбы, о поэтах настоящих, а не конъюнктурных, и знаю: их время обязательно наступит, как пришло время Есенина, как, полагаю, уже не за горами, придет время поэта — пророка Василия Федорова».
Прокушев упорен. Любимое выражение — «мы дотюкаем!». «Памятник в Москве открыли Есенину? Открыли. Музей в Строченовском переулке открыли? Открыли. К академическому собранию десять лет шли - и вот книги у вас в руках. Не спеша, без суеты, а дело идет, идет... К любому времени надо относит с пониманием — борьба есть борьба! Я привык к тому, что за какое бы дело я ни брался, друзья поначалу говорят: это невозможно. Сейчас наш есенинский фонд задумал издание новой литературной газеты «Есенин и мы». Вы мне внушаете: раскрутить такое издание сейчас немыслимо, все «ниши» заняты. А я говорю: посмотрим!»
Наконец, Прокушев просто счастлив. Он - современен, молод, независим, упорен. Он такой, каким и должен быть душеприказчик великого поэта. Есенину повезло. Нам — вдвойне. Без его книг путь родного есенинского слова к читателю был бы намного длиннее...
март 1998 г.
На фото: Юрий Прокушев с Татьяной Есениной в Константиново, 3 октября 1975 года.
Книга "Мы всё ещё русские" здесь
Другие статьи, рассказы, эссе "Про жизнь" читайте здесь