Сидя в своем офисе солнечным осенним днем 2008 года, Ханну Райаниеми поднял трубку и переместился в параллельный мир. Издательство Голланц предложило ему контракт на 3 книги, после того, как он отправил им первые 24 страницы ненаписанного романа. Оглядываясь назад, с только что опубликованным «Квантовым вором», 32-х летнему финскому математику остается только удивляться.
- Было трудно принять или понять произошедшее, - говорит он. – Так что я долго наматывал круги по комнате, пока мой коллега Сэм не потащил меня в паб праздновать.
Глядя на сидящего за столом человека, в аккуратной, тщательно выглаженной рубашке, быстро и точно отвечающего на вопросы, трудно поверить, что первым позывом Райаниеми было долгое обдумывание предложения. Затем возникла мучительная проблема с дописыванием романа. Тем солнечным октябрьским днем, наматывая круги по кабинету, Райаниеми задался вопросом – а во что же он такое себя втравил?
Только несколькими годами раньше, в 2002 году, он начал писать на английском. Родившись в финском городе Юливиеска, в 1978, Райаниеми, будучи ребенком, мечтал изучать теоретическую физику, страсть, которая привела его к степени в математике в Кембридже. Но пока он работал над докторской в теории струн и квантовой гравитации в Эдинбурге, он посещал выступления группы под названием «Писательский блок» и даже беседовал с ее участниками за кружкой пива после шоу. Он принес рассказа на один из их месячных мастер-классов, где и встретил таких писателей как Чарли Стросс и Эндрю Вилсон, и вскоре увлекся писательством.
- Это была по-настоящему профессиональная группа, с честными до жестокости отзывами на твою работу, которые были действительно великолепны. Было обидно, - говорит он с кривой улыбкой. Но благодаря тому, что писал он на английском, критика ранила меньше, поскольку чужой язык позволял ему держать дистанцию. – Если ты иностранец, это упрощает задачу, позволяет рассматривать свой текст как решение задачи. – Он задумывается. – Может даже в математическом смысле.
Казалось натуральным начать писать на английском, продолжает Райаниеми, потому что на этом языке он разговаривал каждый день. К тому же он точно не смог бы получить отзывы от участников группы, если бы писал на финском. Но вскоре он выяснил, что когда пишет на английском, превращается в другого человека – человека, который ему нравится.
- Это, наверное, немного клише, но я слегка общительней на английском, тогда как на финском я тише, сдержанней – говорит он. – Наверное, потому что для меня финский очень личный язык – это язык на котором я разговариваю с очень, очень близкими друзьями и родителями – в то время как практически вся моя карьера, научная и писательская, проходит на английском языке, так что он стал моим фасадом.
Райаниеми описывает финский, как язык поэзии и песни, предназначенный для сложных предложений и составных слов. Его английский проще, он будто немного урезан. Прочитать несколько первых глав финского перевода было «странным опытом… Казалось, они были написаны каким-то злым финским близнецом. Это был отличный финский язык, но не тот финский, на котором писал бы я». Он бы с удовольствием сам занялся переводом, но у него не хватало времени.
История, созданная общительной, выходящей фасадом, английской стороной личности – классический авантюрный роман, помещенный в далекое будущее, где радикальный прогресс технологий изменил человечество. Главного героя Жана ле Фламбёра вызволили из «тюрьмы Диллемы» - кристаллической структуры, где тюремщики сталкивали его с собственными образами, чтобы объяснить ценность сотрудничества – а затем расширенный интеллект, контролирующий внутреннюю солнечную систему, отправил его на Марс. Преследуемый юным детективом, Жан планирует дерзкое ограбление в городе, где обитатели способны подключиться к всевидящей сети информации, при этом танцуя сложный танец сквозь слои личного пространства и забытья. Ле Фламбёр следует по цепи воспоминаний, которые создал до того, как его посадили в тюрьму.
Райаниеми вдохновил на этот сюжет его любимый в отрочестве персонаж, вор-джентльмен Арсен Люпен, Мориса Леблана. Харизматическая фигура, выступавшая по обе стороны закона, действовала в серии рассказов, начавшихся появляться в 1905 году. Люпен что-то вроде анти-Холмса – мастер маскировки, ворующий больше из любви к вызову, чем ради собственного обогащения. Но заинтересовал Райаниеми цикл исправления и возвращения к прежнему образу жизни, через который проходил Люпен, пытаясь стать законопослушным гражданином, и с треском эту задачу проваливая. На разных стадиях карьеры Люпен был женат, поступал в Иностранный легион и даже провел пять лет в качестве шефа полиции, расследуя собственные дела – но каждый раз он возвращался по ту сторону закона.
- Каким-то образом становится понятно, что у него никогда не получится, что его страсть к преступлению слишком сильна, что где-то на базовом уровне он Арсен Люпен – хотя, конечно, Арсен Люпен даже не настоящее его имя. Арсен Люпен – личность, которую он создал для себя, но больше не может от нее сбежать. Этот момент добавляет истории трагичности, - говорит Райаниеми. – Он может пренебрегать правилами, но в конце концов и он будет побежден правилами некоего высшего порядка, личностными правилами. Что же произойдет с Люпеном в будущем, где люди действительно смогут менять личности или тела? Сможет ли он измениться? Сможет ли он действительно искупить свою вину? Это центральная идея не только первой книги, но, скорее всего, и продолжения.
После рассмотрения проблем идентичность с помощью памяти в «Квантовом воре», вторая книга заострит внимание на том, как мы создаем историю о себе – теория сознания, предлагающая интригующие возможности для писателя. По словам Райаниеми, который отчаялся, глядя на все возрастающую абстракцию теории струн и основал компанию для применения продвинутой математики для решения «практических задач», книга пишется в промежутках между работой, также задумывается третья. Последняя книга трехтомника будет фокусироваться на том, как игры позволяют нам принимать радикально отличные от нас «я».
Он отмахнулся от предположения, что доктор физики превратился в часть и прикрытие научно-фантастического писателя. В ответ он сказал, что создание фантастики это «в некотором смысле понимание научного метода – если вы выдвигаете гипотезу, вы должны понять, к каким последствиям она приведет».
- Научная часть фантастики на самом деле проистекает из серьезного подхода к научному процессу – содержание предмета и его знания в общем-то вторичны, - говорит он.
Написание романа превратилось в «мысленный эксперимент», где история возникает из выбора, который делает писатель в отношение мира, в котором она происходит.
- В этом и заключается литературная часть научной фантастики – выбрать условия таким образом, чтобы история получилась интересной и акцентировать внимание на тех элементах, о которых ты хочешь рассказать.
Игра последствий – придумываем что-нибудь или преувеличиваем тенденцию, а после играем с результатами – всегда нравилась Райаниеми. Он считает, что фантастический элемент в НФ куда откровенней, чем скрытые искажения, принятые в мейнстриме.
- Внежанровая литература вовсе не о настоящих людях, не о настоящем мире, - говорит он. – Это о мире, который очень похож на наш, но который, по сути, является авторским восприятием всех элементов нашей реальности. Мне кажется, что честней принять тот факт, что ты, на самом-то деле, можешь включить любой фантастический элемент, какой захочешь.