Из рассказов десантников Родезийской Легкой пехоты Часть 1.

Из рассказов австралийца Тони Янга, резервиста Австралийских вооруженных сил, в 1970-х – капрала из роты обеспечения 1-го Батальона Родезийской Легкой пехоты. (Прим. – совсем молодым парнем, отслужив в Австралии, Тони подался в Родезию – исключительно из любви к приключениям. Воевал в аэромобильном десанте быстрого реагирования, принимал участие как в операциях на территории Родезии, так и в Мозамбике. Служил в 4-й роте – т.н. Роте [огневого] обеспечения, которая даже среди легких пехотинцев считалась элитой. После окончания войны уехал обратно в Австралию где и живет по сей день. * * * Поскольку у меня за плечами уже была служба в вооруженных силах, то я был избавлен от курса молодого бойца – меня зачислили на учебный курс Легкой пехоты, прямо перед началом занятий по противоповстанческим операциям. К тому времени я пробыл в Родезии меньше месяца. В ходе этого курса со мной приключилась забавная история из серии «Добро пожаловать в Африку». Предыдущую неделю наш курс был на учениях в районе озера Кайл – там мы применяли на практике навыки противоповстанческих операций. Территориально учения проходили в заповеднике Кайл. Нам с напарником не повезло – когда мы увидели место, которое нам указали инструкторы, то скривились: большая плоская каменная площадка. Там мы должны были оборудовать одиночный окоп и разбить палатку. Площадка была довольно большой – так что мы не могли втихаря подвинуться и расположиться поудобнее, инструкторы это моментально заметили бы. Попросить о том, чтобы нам назначили другое место, мы также не могли – чего доброго нам бы вместо этого приказали отрыть в камне окоп для стрельбы стоя. Не оставалось ничего, как извлечь максимальную выгоду из ситуации: поскольку окопаться было невозможно, то мы нашли несколько больших камней и соорудили из них нечто вроде бруствера, на котором закрепили палатки. Учения прошли в целом хорошо и наши инструкторы, явно довольные результатами, сделали нам небольшой приятный сюрприз: каждому курсанту выдали невиданную роскошь – по две бутылки пива. Учитывая то, что в каждой группе всегда найдется, как минимум, один трезвенник, то неудивительно, что очень скоро некоторые курсанты получили в свое распоряжение куда больше чем две бутылки. Собственно приключение случилось на следующее утро – в те самые предрассветные минуты, когда ночь еще темна, но уже пробивается неявный свет и какие-то предметы уже можно различить. Как обычно, мой напарник и я проснулись еще до рассвета. Мы потихоньку разводили костер, чтобы заварить чай, как вдруг я услышал странные звуки: не очень далеко от нас, спереди, примерно в 30 метрах. Кто или что там находилось, я не видел – зато слышал очень хорошо. Было полное ощущение, что кто-то дует в горлышко пустой бутылки. Мы с напарником решили, что это, судя по всему, кто-то из тех предприимчивых курсантов, которые очень хорошо провели время вчера вечером, а теперь всё ещё пьяные слонялись по округе и валяли дурака. Я-то прекрасно помнил, что на курсантском периоде такого понятия как «индивидуальная вина» не бывает – наказание за любую оплошность прилетало всем. Так что я решил найти этого свистуна и вернуть его обратно на свое место – до того, как его отсутствие заметят и гнев инструкторов обрушится на наши головы. Я сделал пару шагов, как звук неожиданно изменился: вместо глухого и мягкого гудения теперь послышалось громкое, низкое, утробное рычание – явно не человеческого происхождения. Среагировал я инстинктивно – я развернулся и в прыжке улетел за бруствер, схватил винтовку, дослал патрон и приготовился открыть огонь. Это рычание, судя по всему, услышали и другие – со всех сторон раздался звук взводимых затворов, который не спутаешь ни с чем. Однако ничего не произошло. Что это было за рычание и кто его издавал, я не видел. Объявили подъем, за этим последовали привычные утренние процедуры. Минут через 30 все курсанты выстроились у проселочной дороги на утреннюю пробежку. Через пару сотен метров в буше открылась большая прогалина: примерно в 150 метрах от дороги, в низине, стояло большое дерево, под которым расположился львиный прайд. За завтраком мои родезийские товарищи со смехом рассказывали мне о привычках и образе жизни львов: эти твари, оказывается, довольно часто бродят вокруг лагеря, а звук, который я принял за «гудение в бутылку» на самом деле являлся типичным покашливанием льва. Ну, добро пожаловать в Африку. * * * Это случилось в апреле 1979 года, я служил в роте обеспечения – аэромобильный десант быстрого реагирования. Операция «Отбойщик». Мы располагались на базе Гранд-Риф, неподалеку от Умтали. Все эти дни и недели наша рота вылетала на боевые почти каждый день – иногда и по нескольку раз за день. Пару раз, конечно, случались «пустышки», но, в остальном, все десантирования заканчивались боестолкновениями, иногда серьезными. Любой, кто служил в Родезийской легкой пехоте в то время, согласится, что период с марта по май 1979 года был одним из самых интенсивных. Противника мы потрепали качественно, но и сами понесли серьезные потери. Тот день начался как обычно: с утра ротная пробежка вдоль ВПП, затем бесконечное повторение приемов с оружием и т.д. После этого те, кто были в десанте первой очереди, сложили свое снаряжение рядом с КП неподалеку от вертолетных боксов. Боксы сооружались из старых 200-литровых бочек – их заполняли землей или песком и ставили друг на друга в несколько рядов; кроме того сверху укрепляли проволочную сетку. Вообще эти боксы, да и в целом вся авиабаза Гранд-Риф была оборудована насквозь утилитарно и просто – но по какому-то странному стечению обстоятельств КП был огражден причудливым садовым заборчиком, как будто перенесенным прямо из Англии – этакий штрих колониальных времен. Обед прошел спокойно, вызовов не было, и все начали склоняться к мысли, что сегодня наконец-то выпадет свободный денёк и вылетов не будет. Только все начали предвкушать свободное время, как завыли сирены. Так что мы побежали к КП: навьючить снаряжение и по-быстрому перекурить, пока командиры групп внутри КП получали инструкции. Поскольку действия и процедуры на этот случай были отработаны до автоматизма, то, как правило, командиры групп на КП не задерживались – несколько минут и далее мы прыгали в вертолеты. Но в этот раз они почему-то застряли там надолго — мы стояли, ждали, ждали, ждали. Наконец они появились и начали инструктаж. Вертолеты запускали двигатели, в воздухе стоял стойкий запах топлива. Нам сказали, что скрытый НП засек банду гуков, около 12 человек, в штатском (синие джинсы/зеленое х/б), вооруженных, в основном, АК-47, а также РПД и РПГ-7. Причина, по которой командиры так задержались на КП, оказалась следующей – полет до места предстоял долгим, и вертолетам надо было остановиться для дозаправки. Из-за этого возникли опасения, что мы не успеем вовремя десантироваться, блокировать гуков и вернуться на Гранд-Риф до наступления темноты. Дело в том, что вертолеты не были предназначены для полетов ночью. В итоге, после обсуждения, все же решили вылетать – отдохнули, называется. Я был пулеметчиком в группе – это означало, что я не обязан был знать, куда именно мы летим (точные координаты места знал командир, а он мог довести их до нас, а мог и не сообщать). Так что я, как обычно, сидел у открытой двери и наблюдал за раскинувшемся внизу пейзажем. Через какое-то время я прикинул, что летим мы в северном направлении, а когда вертолет начал набирать высоту, чтобы обогнуть скалистую возвышенность, я сообразил, что направляемся мы в горы Иньянги. До того, как война разгорелась по настоящему, Иньянга, с ее прохладным климатом, водопадами и зелеными горами, считалась популярным местом для отдыха. Однако для меня сейчас это была сильно пересеченная местность с кучей опушек и ручейков, густо покрытая влажными тропическими лесами – не самое подходящее место для охоты на гуков. Примерно через 40 минут вертолеты начали снижение и приземлились на территории большого огороженного автопарка 3-й отдельной пехотной роты. Это была часть из резервистов, постоянно расквартированная в Иньянге – они занимались патрулированием близлежащих территорий и, надо сказать, что это изрядно препятствовало свободному передвижению гуков по Иньянге. С их базы открывался совершенно потрясающий вид на окрестности. Конические холмы, полностью заросшие всякой зеленью, почему-то напомнили мне маленькие погасшие вулканы. Но даже несмотря на эту красоту, первое, что я подумал – с этих «вулканов» гуки преспокойно могут наблюдать за базой 3-й роты. Позже я узнал, что гуки периодически обстреливают расположение из минометов – не могу сказать, что меня это удивило. Прибытие десантников в расположение, естественно вызвало определенный интерес и те из пехотинцев, кто был свободен, потянулись к нам, с намерением завязать разговор. Мы эти попытки проигнорировали – отчасти потому, что не очень расположены были болтать по пустякам в преддверии операции, но, если честно, то, главным образом, потому, что на военнослужащих остальных частей (за исключением, понятно, САС и Скаутов Селуса) мы смотрели как на низшие формы жизни. Мы-то были Легкой пехотой, десантурой, ежедневно вылетавшими на боевые – а они простыми смертными. Определенный снобизм, да – но потом нам здорово пришлось об этом пожалеть. Вертолеты заправили быстро, мы снова поднялись в воздух. Летели недолго. Нас высадили в сухом широком русле какой-то реки, у подножия обильно заросшего хребта с кучей скалистых пиков, испещренного оврагами и буераками. Из-за густой растительности, вертолеты не смогли обеспечить полноценное наблюдение с воздуха, как это обычно бывало. Мы рассыпались в цепь и со всеми предосторожностями начали продвигаться к вершине кряжа. Поначалу нам казалось, что гуки сумели каким-то образом просочиться сквозь нашу цепь, но примерно в трети пути до вершины по нам открыли огонь. Терры окопались у ручья, в чрезвычайно густом и плотном кустарнике – укрытий там было в буквальном смысле, выше крыши. Несмотря на то, что в воздухе кружили вертолеты и «Рысь» (самолет воздушной разведки/огневой поддержки Lynx), при появлении которых, гуки, как правило, срывались со своих мест – на этот раз терры терпеливо ждали нашего появления. Выкорчевывать таких вот серьезных и упертых гуков из их хорошо оборудованных позиций – занятие, мягко скажем, сложное. И заняло у нас это куда больше времени, чем мы предполагали. Обычно ручьи на склонах мы зачищали следующим образом. Командир группы шел посредине русла, а стрелок и пулеметчик – по обоим берегам, прикрывая фланги, в любой момент готовые открыть огонь. Я с пулеметом шел по правому берегу и в какой-то момент фактически уперся в огромное дерево, росшее на самом берегу. Изрядный кусок корней выдавался в русло и нависал над берегом. Просто обойти его не представлялось возможным – там был очень крутой склон. Так что я сманеврировал и начал его потихоньку обходить, уделяя особое внимание тому, чтобы не запутаться в буше: лианы, ветки, колючки и прочая гадость имела обыкновение прочно цепляться за разгрузку, за ленты и за сам пулемет. Я уже почти вышел обратно к краю, как вдруг, где-то на уровне моих ног, в этом «ковре» из лиан и травы, раздалось шевеление. Я железно знал, что никого из своих тут быть не может – поэтому тут же развернул свой MAG и выпустил пару коротких очередей. Дуло находилось в метре от этого травяного ковра, поэтому выстрелами его фактически разметало. Там лежал гук с АК-47 – на всякий случай, я влепил еще очередь. Командир группы крикнул мне, чтобы я отходил – что я моментально и сделал, укрывшись за ближайшим деревом. Я к тому времени прослужил уже достаточно, и знал, что в таких случаях надо сначала выполнять, а потом уже думать. Командир дал несколько очередей по этому укрытию гуков – там, как выяснилось, их двое хоронилось. Скорее всего, я грохнул и второго (я выпустил в упор патронов 20) – их убежище было натуральной узкой норой – но подстраховаться не мешало. Эта парочка, судя по всему, лежала в засаде, поджидая пока кто-то пойдет по центру русла, но мое внезапное появление с другой стороны их, похоже, встревожило, и пока они возились со своим оружием, я среагировал на шум и расстрелял их. Нам еще повезло вот в чем: когда мы вытащили трупы гуков из их укрытия, чтобы осмотреть их на предмет оружия и снаряжения, и оттащили их на середину русла – только тогда мы обнаружили на трупах китайские ручные гранаты. С длинной рукояткой. Рукоятки были расщеплены от попаданий, но вот сами гранаты почему-то не взорвались: ни когда я стрелял в гуков, ни когда мы их тащили. Если бы они грохнули, то нам бы, скажем так, не поздоровилось. Мы аккуратно подорвали эти гранаты и продолжили зачищать овраг. Остановились мы там, где в этот овраг впадал ручей – неподалеку от первоначального места десантирования. В этот момент нам сообщили по радио, что в нашу сторону летит какая-то съемочная группа с телевидения – для того, чтобы заснять место боя. Командир группы приказал мне идти с ним: встретить группу и сопроводить ее обратно, туда, где мы уничтожили двух терров. Подойдя к выходу из оврага, мы увидели, как метрах в 80 от нас приземлился вертолет, и практически тут же взлетел. Там были густые заросли слоновьей травы, высокой, под два метра. Мы этих телевизионщиков не видели, но примерно прикидывали, где они находились – ну и пошли к ним. На полпути мы обнаружили заброшенный загон для скота, о котором не подозревали. В общем, пока мы его преодолели, пока еще что-то. Издалека слышалась перестрелка – наши выкуривали гуков. Когда наконец мы дошли до журналистов, они были вне себя от страха – они решили, что их кинули прямо в центр боёв и забыли про них. Мы им сказали, чтобы они не отставали от нас ни на шаг, и направились обратно, туда, где завалили наших терров. Там они отсняли то, что их интересовало: место перестрелки, трупы, позадавали нам вопросы – даже засняли небольшое интервью со мной. Я еще помню, подумал — вот это удача, блин! Т.е. меня покажут по телевизору, как я был, только из боя, прямо на месте сражения. Супер! Ага-ага, эти мечты длились ровно до того момента, как я узнал, что документальный фильм делается для немцев, и, значит, крайне маловероятно, что его увидят мои родные или друзья. Ну, вашу ж мать…