В старину закон об охоте предписывал: если стреляешь в разведчика, то должен попасть, а иначе - штраф.
«Наша Новгородская губерния богата и дремучими лесами, и обширными труднопроходимыми болотами (мхами), которые, благодаря своей малодоступности и обширности, наполнены разного рода животными. Между ними по своей многочисленности занимают не последнее место хищные звери <...> медведи и волки. Эти животные, несмотря на то, что не имеют счастья считаться друзьями человечества по причине своей кровожадной алчности и того вреда, какой причиняют скотоводству, растут и с каждым годом умножаются, находясь в почти полнейшей безопасности от преследований человека...» Так почти летописно и довольно велеречиво начиналась статья П.А. Дамаскина под заголовком «О мерах к истреблению хищных зверей и охранению мелкой полевой и водяной дичи», опубликованная в «Новгородских губернских ведомостях» в 1875 г.
Волчий налог
Далее в этой публикации следовали строки, от которых у впечатлительного читателя от ужаса должна была стыть в жилах кровь: «Всякий, кому случалось проезжать ночью по лесным дорогам <...>, вероятно, слыхал те завывания, которые раздаются в лесу и изобличают присутствие даже нескольких десятков голов, а те, которым не приходилось слушать подобную музыку, могут положиться на наше слово или спросить любого сельского жителя, которому приходилось, быть может, не только слыхать эти волчьи концерты и встречаться с ними глаз на глаз, но и чувствовать их зубы, если не на себе, то на принадлежащих ему домашних животных <...> Волки заходят даже в города, например, в Новгород, врываются в овчарни и скотные дворы, бросаются на людей...»
По словам Дамаскина, редкий сельский хозяин не приносил жертву хищным зверям из своего домашнего стада. А ведь даже с потерей одной овцы крестьянин лишался «пуда хорошего вкусного мяса, фунтов десять сала или осветительного материала, кожи или сапог и шерсти, тёплого кафтана...». Привыкшие на своем веку к подобному злу, местные крестьяне «погорюют, потужат, утрут подчас и слезы кулаком, да на том и успокоятся», не принимая никаких мер к предотвращению разбойничьих действий зверья. Потери, какие сельские жители несли от нападения хищников, в статье были метко прозваны «волчьим налогом».
По официальным сведениям, полученным от полиции, только в
течение 1871 г. хищные звери истребили на территории Новгородского уезда
100 лошадей, 103 коровы, 209 овец, принеся убыток в размере 5838 руб.
Куда более существенные потери за тот же срок нанесли медведи и волки
крестьянам Боровичского уезда: 480 лошадей, 544 коровы, 1286 овец, 396
телят, 357 жеребят и 357 гусей на сумму 28311 руб.
Указывая на весьма небольшое количество имеющихся охотников на хищных зверей и их разрозненность, недостаточную помощь охотникам от земства, Дамаскин также сетовал на отсутствие со времени отмены крепостного права «правильной охоты с ружьями, собаками и облавами». Сельские охотники пользовались дедовскими способами охоты на волков и медведей: ставили на звериных тропах железные капканы (по терминологии охотников того времени, «железа»), сооружали ямы-ловушки (выкапывали ближе к селению яму глубиной и шириной в 2 аршина и более, посредине её ставили столб высотой около 3 аршин, на нём устанавливали помостки, на которые привязывали собаку или поросёнка, чтобы те своим визгом приманивали хищника).
В 1870-х гг., «в видах содействия и истребления хищных зверей и сохранения домашнего скота», земские собрания подавляющего числа уездов Новгородской губернии признали необходимым поощрять охотников выдачей им из земских средств денежных вознаграждений за убитых медведей и волков.
Так, в Новгородском уезде за каждого убитого в пределах
уезда медведя и волка выдавалось по 5 и 1,5 руб., соответственно. За
1872 г. было выдано всего 33 руб. 50 коп.
Для содействия охотничьему промыслу среди крестьян земскими управами «чрез посредство начальника губернии» выписывался порох со склада Петербургской лаборатории и продавался по казённой цене. Новгородское уездное земство стало выписывать порох с 1872 г. в размере 10 пудов (для примера: в Череповецком и Устюженском уездах запасали до 100-115 пудов пороха).
Правдивое око
В статье Дамаскина предлагалось в тех местностях, где водится много волков и медведей, создать общества охотников, куда набирать желающих, а в случае их нехватки, назначать подходящих лиц. Для снаряжения и содержания таких охотников предусматривалось введение на срок от 3 до 5 лет небольшого ежегодного сбора с местного населения в размере, примерно, 300 руб. на волость (около 15 коп. на душу), а также устройство подписки на добровольные пожертвования. Рекомендовался набор охотничьей команды приблизительно в 10 человек, которые в один из назначенных зимних месяцев (когда свободны от крестьянского труда) охотились бы каждый день по всей волости. Охотники, для части которых такая деятельность могла служить развлечением, а для некоторых и образом жизни, должны были получать по 10-12 руб. из собранной суммы и премии за уничтоженных хищников.
Весьма примечательным выглядит следующее рассуждение Дамаскина: «Так как наше сельское население еще не привыкло заботиться о себе и о своих интересах, а напротив, привыкло пользоваться готовым, то есть тем, что представляет ему благодетельное правительство, то и в этом случае одна надежда на него. Пусть бы оно взглянуло своим правдивым оком на это зло, столь вредно отзывающееся на сельских жителях, и своим мудрым распоряжением уменьшило его».
Далее в статье поднимался вопрос об охране других видов животных. Постоянный рост в обществе «потребителей мясной пищи» приводил к заметному сокращению поголовья лосей, зайцев и других животных и «положению истинно жалкому» полевой и водной дичи, истребляемой бесчисленным множеством охотников круглый год. Существовавшим тогда законом запрещалась охота с апреля по 15 июля. Обязанность за его соблюдение была возложена на полицейские власти на местах, главным образом, на становых приставов и сотских. Но они явно не справлялись с большим количеством злоупотреблений. Поэтому Дамаскин предлагал: «Было бы не лишним в указанный срок в места, известные за притоны дичи и арены охотничьих действий, например, озеро Ильмень и окрестности Новгорода, куда собираются многочисленные толпы охотников всех оттенков, то есть охотники по промыслу и призванию и охотники ради развлечения и времяпровождения, командировать особых чиновников для наблюдений, а в помощь им давать по нескольку человек солдат...».
«Берлога» для шляхтичей
Существовавшее в конце XIX - начале XX вв. в Новгороде общество охоты (далее — НОО) было образовано в 1892 г. Руководство организацией осуществляло правление в составе председателя, товарища (заместителя) председателя, 3-4 директоров, казначея и секретаря. Членами общества в большинстве своем были дворяне. НОО состояло под покровительством Великого князя Владимира Александровича.
В начале 1890-х гг. председателем НОО являлся управляющий Новгородской железной дорогой потомственный дворянин из польского рода Г.И. Свенцицкий. (Позднее он станет депутатом III и IV Государственных дум). К выходцами из известных фамилий польской шляхты, по всей видимости, принадлежали и люди из его ближайшего окружения в правлении — товарищ председателя И.Ф. Станишевский и один из директоров П.П. Проневский. Польские корни имел и В.И. Ковалевский [Шевырдыкович-Ковалевский].
Поначалу правление общества снимало помещение в здании Благородного (Дворянского) собрания. Членский взнос тогда составлял 12 руб. С рекомендованных гостей за каждый день охоты «по перу и мелкому зверю» брали плату в 2 руб., облавная охота на медведя и лося обходилась им в 10 руб. Позже размер членских взносов будет неумолимо расти. Так, в начале 1910-х гг. величина взноса уже составила 20 руб., увеличившись к 1914 г. до 24 руб. и в 1916 г. достигнув 36 руб.
В самом начале XX в. председателем НОО был новгородский вице-губернатор А.А. Эйлер, праправнук известного академика Л. Эйлера. Но в феврале 1901 г. он покинул Новгород в связи с назначением на должность подольского губернатора. На посту председателя общества его сменил предводитель Новгородского дворянства князь П.П. Голицын (1902-1907 гг.). Бессменным членом правления, сначала товарищем председателя, а потом и его председателем, являлся Владислав Иосифович Ковалевский. Адресом правления общества долгое время (до 1914 г.) служило место жительства Ковалевского — дом Рыбакова на Троицкой улице, а после переезда статского советника в дом Землякова на Софийской площади правление перебралось туда же. Ковалевский слыл большим любителем лошадей. Долгое время он являлся вице-председателем Новгородского общества поощрения рысистого коннозаводства. Надо думать, что верховая охота доставляла ему особенное удовольствие.
Ещё несколько любопытных фактов по составу правления охотничьего общества. Так, в 1902-1906 гг. в него в качестве казначея и одного из его директоров входил подданный Великобритании Ф.Ф. Оливер. А в 1908 г. правление состояло почти наполовину из братьев Ильчиных, их в нем насчитывалось сразу трое. Единственной женщиной, попавшей в руководящий орган охотников в качестве директора, стала в 1916 г. Т.М. Баранецкая (по-видимому, жена командира эскадрона Гвардейского запасного кавалерийского полка, штабс-ротмистра А.К. Баранецкого).
На общих собраниях членов общества могли решаться вопросы о проведении совместных охот с другими обществами, например, с Псковским. В 1894 г. рассматривалась записка правления о необходимости возбуждения ходатайства в Министерстве государственных имуществ о скорейшем издании правил «для торговли дичью, убитою зимой».
Притоны дичи и арены охотничьих действий
С самого начала своего существования НОО приобрело право охотиться на значительной части земель собственников и арендаторов в окрестностях Новгорода. Так, только один опубликованный на страницах «Новгородского листка объявлений» в 1892 г. список мест, где имели возможность охотиться члены общества, включал в себя более 40 участков. По-видимому, самыми удалёнными от города охотничьими угодьями НОО являлись дачи князя Б.А. Васильчикова при Шимской станции и пустошь Горбуново за Бронницей. Впрочем, впоследствии список таких мест периодически пополнялся.
С целью содержания в надлежащем порядке земель, состоящих в пользовании правления НОО, в 1894 г. они были поделены между его членами на 6 участков. Право на проведение охоты на указанных землях нередко ограничивалось в сроках. Так, весной 1894 г. появились сообщения от арендатора земель Бутусова о запрещении охоты на арендуемых им от города и крестьянских обществ пожнях Воробушка, Филатова, Мизеревская, Вяжицкая Старуха, Зимний Звоз, Конское пастбище, Глазово-Ивановское и Круглыш на летний период до «снятия травы». Данное им ранее НОО разрешение на охоту прекращалось. Одновременно одним из директоров общества, Г.А. Зингером, объявлялось о запрещении охоты на Мшагском озерке, расположенном недалеко от Холыньи. Мшагским озерком владел Архиерейский дом, периодически устраивавший торги на сдачу его в аренду сроком до 6 лет. Например, в 1903 г. торги начинались с суммы в 500 руб.
В мае 1900 г. произошло несколько нападений медведей на крестьянский скот деревень Долгово Подберезской волости и Губарёво Никольской волости. Хищниками был причинён значительный убыток владельцам животных. Земский начальник 6-го участка Новгородского уезда И.Ф. Кошко дал знать о случившемся охотничьей команде Лейб-гвардии драгунского полка, квартировавшего в Кречевицах, и НОО, предложив им устроить облаву на хищников.
Одним из лучших мест для осенней охоты на гусей считались поля под д. Мстонь. Для большего скопления гусей там с начала и до середины (до срока начала охоты) сентября запрещалась всякая охота. К приезду охотников, заблаговременно приславших извещения об участии в охоте, к железнодорожной станции Верещино подгонялись подводы для их переезда к Мстони.
Для годового отчёта о деятельности НОО члены общества должны были до 1 марта следующего года предоставить в правление сведения о количестве убитой ими в минувшем (отчётном) году дичи.
Новгородский отдел Петербургского Императорского общества размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты снимал в аренду с 1893 г. по 1905 г. на территории Грузинского лесничества «охоты» Березеевскую и Пневскую общей площадью 6396,5 десятин. За охотничьи угодья отдел ежегодно вносил плату в размере 121 руб. По истечении срока аренды охотничье общество возбудило ходатайство о его продлении, указав, что, благодаря принятым отделом мерам (содержание егерей, преследование браконьеров, выпуск полезной дичи), с каждым годом увеличивалось количество животных на отведённых ему участках.
Кобели и австрийские подданные — помощники в охотничьем деле
В дореволюционном Новгороде проводились выставки охотничьих собак. Подтверждением этому может служить одно из объявлений, опубликованное в «Волховском листке»: «Продаются охотничьи вещи: центр[альное] ружье двустволка, заказное, с хорошим боем; патронташ с 65 патронами; сума с сеткою кожаная; челн, парус и весла; палатка; охотничья собака — лягавый кобель, кофейной масти, 3 лет, кличка Марс, имеет бронзовую медаль Имп[ераторского] общ[ества] охоты в открытом классе Новгородской выставки...»
Если в 1883 г. среди новгородских ремесленников числился лишь один оружейный мастер, то в 1891 г. таковых не значилось вовсе. Зато через два года в центре губернии работали уже 2 оружейника. В середине 1900-х гг. в городе появился иностранный оружейный мастер Карл Вячеславович Скала. Глуховатый, слабо владеющий русским языком чех являлся австрийским подданным. В 1911 г. «оружейное заведение» Скалы находилось в доме Леонтьева по Чудинцевской улице. Позднее Скала перебрался в дом Захарова на той же улице, где снял четырёхкомнатную квартиру. Там он оборудовал и оружейную мастерскую. Любопытно, что подписывался он так: «Карл Скала мастер оружейного завода». Очевидно, свою мастерскую он позиционировал именно как завод.
Ещё в 1897 г. ружье, изготовленное Скалой, выставлялось на Второй выставке Императорского российского технического общества. Тогда изделие оружейника было отмечено специалистами. Впоследствии своими изобретениями и идеями мастер-экспериментатор не единожды (правда, всякий раз безуспешно) беспокоил представителей российского военного ведомства. За время своего длительного пребывания в России, в том числе и живя в Новгороде, Скала неоднократно по разным причинам привлекался к суду. В июле 1914 г. его арестовали по подозрению в шпионаже, но через какое-то время оружейного мастера отпустили. Только летом 1925 г., уже стариком, он смог вернуться на родину в Чехословакию.
В борьбе с хищниками земство показывает зубы
На декабрьской сессии губернского земского собрания 1903 г. почти все уездные земства засвидетельствовали, что с введением закона об охоте, обязавшего всех охотников иметь трёхрублевое свидетельство и запрещавшего охоту на землях чужих владельцев без их согласия, население стало чаще нести убытки от хищных зверей, размеры которых только по 9 уездам превысили сумму в 32 000 руб. Гласные из числа крупных землевладельцев, в особенности Новгородского уезда, выступили в защиту закона, который, по их мнению, дал возможность владельцам лесов иметь доходную статью в виде аренды их земель разными охотничьими обществами и отдельными лицами.
Князь Б.А. Васильчиков обвинил членов управы в незнании практических и теоретических основ охоты. Он отметил, что на хитрого хищного зверя необходима организованная охота. А.М. Колюбакин, возражая князю, заметил, что «знание местных условий не требует научной специальной подготовки» и достаточно простых статистических сведений об убытках, причиняемых населению хищными зверями, чтобы убедиться в увеличении их поголовья вследствие уменьшения числа охотников. Например, в Устюжнском уезде волки резали скот сразу при выходе того из деревни и даже на улицах города. Отреагировал и гласный С.Г. Бердников, заявив, что научные приёмы охоты на деле применяются «не с целью истребления зверей, а для развлечения». На замечание Васильчикова о имеющейся возможности проведения специальной охоты на хищников при заявлении о том полиции, гласный Н.Ф. Румянцев привёл случай, когда к ним в уезд была прислана специальная команда для борьбы с бешеными волками. Командированные охотники «походили по лесу, попировали в деревнях», но, так ничего и не сделав, уехали. По убеждению Румянцева, «борьба с хищниками — личная борьба»...
Собрание поручило губернской земской управе ходатайствовать перед правительством о том, чтобы допускалась охота на хищных зверей без выборки свидетельств, а для производства её на чужой земле не требовалось разрешения владельца. Кроме того, земством предлагалось, чтобы в местностях, где охота является для населения промыслом для добывания средств к существованию, она бы производилась вовсе без свидетельств.
За мясом ради куска хлеба
В начале XX в. в Новгороде появилось второе общество охоты (далее — ВНОО). Оно отличалось более низким социальным и имущественным статусом членов. В этом обществе объединились, главным образом, мещане, ремесленники и мелкие чиновники. Его правление располагалось в доме Зверина монастыря на углу Славной и Знаменской улиц. В 1904 г. председателем общества был коллежский асессор, непременный член Новгородского отделения Крестьянского поземельного банка М.З. Захаров. В 1910 г. правление ВНОО возглавлял присяжный поверенный при Новгородском окружном суде П.Д. Боголюбов. Собрания общества обычно проводились в мещанской управе.
В 1904 г. ВНОО обратилось в городскую управу с ходатайством разрешить охоту на дичь в Больших, Средних и Малых Залогах, расположенных в 18-20 верстах от города в пойме Ильменя, исключительно только его членам. Предлагалось запретить окрестным крестьянам, охотящимся там без разрешения и бесплатно, всякую охоту. В прошении не преминули отметить, что сами крестьяне берут с охотников деньги за аренду каждого клочка своей земли. Не располагавшее большими средствами общество могло предложить за аренду участка не более 25 руб.
Из-за удалённости угодий в Залогах осуществлять надзор и охрану тех земель городским властям было довольно затруднительно. Крестьяне Поозерья (деревень Батурино, Расщеп, Морино, Ракома и других) регулярно охотились там без распоряжения управы. Отметив всё это, управа в докладе городской Думе по данному вопросу выразила мнение, что угодья в Залогах следует предоставить ВНОО, которое будет проводить охоту организованно и одновременно воспрепятствует самовольной деятельности крестьян. В апреле 1904 г. Дума постановила отдать право охоты на указанных пожнях новгородским охотникам сроком на 3 года, причём, бесплатно. При этом с охотничьим обществом был заключён договор, по которому оно обязывалось охранять пожни от порчи травы и охотиться на них лишь весною и осенью. Летом участок в Залогах сдавался в аренду для скоса травы уже за деньги.
На следующий год до сведения управы дошло, что на предоставленных ВНОО бесплатно для охоты землях в Залогах «часть охоты» сдаётся крестьянам местных селений за плату. Власти просили руководство общества немедленно «воспрепятствовать» крестьянам охотиться на пожнях. В свою очередь, правление ВНОО сообщало, что в Залогах право охоты предоставляется исключительно членам общества и рекомендованным гостям. Местным же крестьянам выделяются лишь отдельные участки, арендованные обществом у крестьян Никольской и Троицкой слобод, Ракомской и Трясовской волостей и купца Багрова. Позднее городские власти всё-таки решили пополнять бюджет города за счёт сдачи угодий в Залогах охотникам. А в 1917 г. в «Волховском листке» появилось объявление о том, что в городской управе состоятся торги на право охоты в Залогах сроком на 3 года.
Офицеры на «нумерах»
При 85-м пехотном Выборском полку, квартировавшем в Новгороде, существовал Офицерский спортивный кружок, одним из направлений деятельности которого являлась охота. Правлением кружка, выбираемым из офицеров полка, как состоящих на действительной службе, так и уволенных в запас или отправленных в отставку, были разработаны охотничьи правила, впоследствии выпущенные в виде брошюры в одной из местных типографий. Охотничьи места были распределены между членами правления по районам, где в их обязанность входило наблюдение за сторожами общественных мест, расследование всех недоразумений среди членов, сбор сведений об охотничьих местах и их аренда, извещение остальных о появлении той или иной дичи, а также о ловле и весеннем ходе рыбы. При правлении велось сразу несколько книг: охотничьих угодий кружка, для жалоб членов, для записи браконьеров, инвентарная по имуществу общества, штрафная, судебная, призовая для записи состязаний... Правление имело право в арендуемых кружком местах ограничить производство охоты или вовсе запретить охоту на животных того или иного вида в целях предупреждения его окончательного истребления.
Каждый член, постоянный посетитель и гость, производящие охоту на землях кружка, были обязаны при себе иметь свидетельство на производство охоты и специальный билет. Записью в книге все должны были уведомлять правление о выезде или выходе на охоту. Гостями могли быть только иногородние. Они допускались до охоты не более 3 раз в год и обязательно в сопровождении одного из членов кружка.
Облавные охоты на хищных зверей могли быть назначены во всякое время года, облавы же на других животных устраивались не ранее 1 сентября. На облавных охотах на медведей и лосей стрелять разрешалось только пулями, на волков, рысей, диких коз и лисиц - лишь картечью, а на зайцев и птицу - исключительно дробью. На лосиных облавах разрешалось, если представится случай, стрелять медведя, волка и рысь. Между тем, как при охоте на хищников стрелять по зайцам и птицам воспрещалось. На каждой облавной охоте выбирался член-распорядитель. Кроме руководства ходом охоты и надзором за соблюдением правил, распорядитель по окончании охоты делал все расчеты по расходам. Участники были обязаны оплатить причитающиеся им доли до отъезда с места охоты.
Если зверь был смертельно ранен последовательными выстрелами нескольких охотников, то он принадлежал тому, кто сделал выстрел, остановивший зверя или убивший его. В спорных случаях решали голосованием или жребием. Шкура медведя с головой и лапами, как и шкура лося с головой, рогами и ногами принадлежали охотнику, убившему зверя. Охотникам, добывшим интересный или редкий экземпляр дичи, но не предполагавшим использовать её для собственной коллекции, предлагалось передавать трофей кружку с пояснительной запиской о том, где и когда он был подстрелен.
Каждый охотник, имеющий гончих собак, был обязан предоставить их для общественных охот не менее 1 раза в год. Охота с гончими воспрещалась в местах, где предусматривалось проведение облавных охот, а также в районах, где водились дикие козы и лоси. При использовании гончих допускались только «стоячие» и «ходовые» охоты, стрелять с лошадей не разрешалось. В охоте с одной стаей гончих могло участвовать не более 10 человек.
Сопровождающие охотников егеря и проводники не имели права охотиться в местах кружка. В виде исключения егерям разрешалось стрелять из-под гончих по лисицам и зайцам (за сезонную осеннюю плату в 10 руб.). Любопытно, что при желании охотник обладал возможностью иметь на своём номере оруженосца, который должен был стоять рядом, но стрелять мог только в случае нападения зверя на охотника.
Охота членами кружка на птицу «по перу» обычно проводилась на Люберецких озерках, которые, по-видимому, Офицерский кружок арендовал. Участники собирались накануне вечером в охотничьем домике на Сиверсовом канале у озера Донец, где для распределения мест производилось «вынутие жребия». Во время весенней охоты «по перу» жребий не тянули: стрелок, занявший первым место, охотился на нём две зари.
Гусиные охоты проводились весной «с пролёта», а осенью (с 1 сентября) в местах скопления становых гусей. В этот период охота на другую дичь в местах остановок гусей запрещалась. В начале охоты стрельба по передовым гусям-разведчикам и первой стае не допускалась. Первый «сигнальный» выстрел по гусям обязательно должен был быть с трофеем, в противном случае охотник штрафовался 3 руб. А вообще, за несоблюдение закона об охоте как члены кружка, так и постоянные посетители с гостями подвергались штрафу от 1 до 10 руб.
Сторожа охотничьих мест кружка носили особые бляхи, а в случае необходимости снабжались обществом и специальными удостоверениями личности. За обложенных и добытых зверей сторожа, лесники и егеря получали вознаграждение: за медведя до 10 пудов — 15 руб., свыше 10 пудов — 25 руб.; за лося — от 5 до 10 руб.; за рысь — 5 руб.; волка — 4 руб. и т. д. За поимку самовольного охотника им выдавалась денежная награда в размере 3-5 руб., но только в случае осуждения виновного судом. Лицам, находящимся на службе кружка, запрещалось не только охотиться на территории земель общества, но и ходить там с гладкоствольным ружьём и собакой. Им дозволялось иметь при себе холодное оружие и револьвер.
«Выездное заседание Государственной Думы» под Вяжищами
На привале, за импровизированным обедом в просторной избе лесника, Гучков, чьими, по словам распорядителя охоты, «заботами и трудами устраивается русская земля и доблестная армия», очаровал всех своей «искренностью и простотою». Охота закончилась только с наступлением сумерек. Председатель Государственной Думы, растроганный радушным приёмом и добрыми пожеланиями, был подхвачен нижними чинами на руки и отнесен к подводе...
Многим из новгородских охотников, особенно, из числа военных, вскоре предстояло охотиться на иного зверя в окопах Первой мировой войны... или становиться его добычей. А удачливому А.И. Гучкову «со товарищи» в 1917 г. удастся «обложить» императорскую семью и вынудить попавшего в капкан Николая II отречься от престола...