В 1944 году Эдвин Боринг, психолог из Гарварда, написал редактору The Psychological Review с предложением опубликовать отчеты с симпозиума по операционизму, где приглашенные психологи и философы ответят на вопросы касательно сущности операциональных определений и их полезности для психологии. Во второй части автобиографии Скиннер писал, что пошел на симпозиум с адаптированным отрывком рукописи Вербального поведения, которое вышло в печать через 12 лет.
Он писал: "Я поднял вопрос, как другие люди учат индивида описывать явления, к которым у этих людей нет доступа" (с. 294). В статье 1945 года он описал, как дети учатся говорить о чувствах, эмоциях и когнитивных процессах - окружающие на активность ребенка и разрешают ему определенным образом описывать происходящее с ним или корректируют, если он говорит неправильно. Например, если ребенок собирает игрушки и говорит, что "собирается пойти в магазин", то его корректируют, что он "хочет поиграть с друзьями". Похожим образом появляется разговор о сознании и самоотчет о событиях под кожей.
Хотя его анализ цепочки событий, которые приводят нас к описанию приватных событий, был прорывом, который до сих пор провоцирует дискуссии среди поведенческих аналитиков, работа Скиннера не замечает своего самого главного вклада: предположения, что вместо бесконечных дебатов о смысле психологических терминов психологи должны иметь дело с "терминами, концептами, конструктами в том виде, в котором они наблюдаются — в форме вербального поведения".
Идея, что термины, концепты и конструкты не имеют существования, независимого от поведения говорящего, и функция реплики говорит о ее "смысле" больше, чем ее внешний вид, которую Скиннер излагает в первой главе с заголовком "Функциональный анализ вербального поведения" — это главный тезис всего Вербального поведения. Он писал, что смысл, содержание и референты проще найти в детерминантах поведения, а не в его свойствах. Другими словами:
Мера, в которой мы понимаем вербальное поведение в "каузальном" анализе, определяется по тому, насколько мы можем предсказать появление отдельных его эпизодов и, со временем, по тому, насколько мы можем создавать или убирать это поведение, меняя условия, в которых оно появляется. (1957, с. 3)
По сути, все что сказал Скиннер это что для понимания вербального поведения важно не как поведение выглядит (его топография), а почему оно происходит (в каких обстоятельствах оно появилось и как повлияло на слушателей); и что смысл можно найти в независимых переменных, функцией которых является вербальное поведение.
Чтобы действительно ответить, почему вербальное поведение такое, какое есть, мы должны манипулировать переменными, контролирующими его частоту; другими словами, провести эксперимент. Если это невозможно, то все что нам остается — провести интерпретацию. Вербальное поведение Скиннера представляет собой один огромный интерпретативный анализ.
Скиннер представлял, как сформулированную в лаборатории базовые принципы будут экстраполированы на человеческий язык еще до публикации Поведения организмов. Он рассказывал, что начал работу над набросками Вербального поведения после ужина с философом Альфредом Норт Уайехдом в 1934 году, где Уайтхед попросил Скиннера объяснить, откуда взялась фраза "С этого стола не падает черный скорпион".
Когда научные законы и принципы уже выведены из сотен экспериментов и резюмированы в уравнениях или естественном языке мне больше не нужно проводить эксперименты, чтобы понять поведение, особенно, если поведение сложно изучать экспериментально; я могу использовать базовые принципы, чтобы интерпретировать поведение. Как Скиннер обозначил в первой главе Вербального поведения — его книга это тренировка интерпретации сложного поведения при помощи базовых принципов анализа поведения.
В статье 1945 года Скиннер предложил программу исследований на тему операционального анализа психологических терминов, но Скиннер никогда не стремился к функциональному анализу психологических терминов в смысле систематической программы эмпирических исследований. Восполним этот недостаток.
Как психологи определяют термины
В психологии термины определяют через поиск обозначаемых ими объектов. Типичные вопросы, задаваемые практикующими такой подход — это "Что такое сознание?" или "Что такое память?". В комплекте с этими вопросами идут несколько неозвученных предположений. Во-первых, в силу того, что многие популярные психологические термины (например, сознание, память, восприятие, личность) это существительные, я могу вести себя в присутствии них как будто это осязаемых вещи или, как полагают некоторые психологи, когнитивные процессы. Наше повседневное общение иллюстрирует это событие фразами "Я решил проблему в уме" и "У дельфинов тоже есть сознание".
Как только предположение, что референты, на которые указывают психологические термины, это физические объекты, сделано — я пытаюсь найти их, например, при помощи визуализации работы головного мозга. В процессе я совершаю ошибку овеществления, которая выражается в вопросах "Где в мозге расположено сознание?" или, как это происходит в литературе о памяти, в разговоре о репрезентациях или кратковременных / долговременных воспоминаниях. Как только термин овеществлен — становится проще объяснить поведение через отсылку к овеществленному термину в форме циркулярного объяснения, в котором единственное доказательство объяснения это само поведение, которое следовало объяснить. Например, если я скажу, что рассеянность внимания, импульсивность и избыточная активность вызваны синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), то я дам циркулярное объяснение, потому что единственное доказательства диагноза — поведение, которое я пытался объяснить.
Традиционные психологические термины это понятия из языка здравого смысла, а не технические термины. Они встроены в наш повседневный язык и живут как часть житейской психологии. Когда психологи используют обыденные термины — все "понимают", о чем говорит психолог, но термины здравого смысла это не абстрактные описания и они не помогают предсказывать и контролировать поведение.
Когда ученый говорит в отношении анализируемой ситуации, что "Поведение подкрепляется драже эмэндэмс" — слово "подкрепляется" это описание, для которого известны контролирующие переменные. Поведение находится под контролем ситуации, где ученый назначил подачу конфеты на какую-либо активность, после чего частота активности возросла. Связь между фразой и этими событиями поддерживается другими учеными, которые контролируют, чтобы разговор о подкреплении не появлялся в присутствии подачи драже, после которой активность не учащается.
В силу того, что референты психологических терминов (тема большинства психологических исследований) не видны (возможно, и ненаблюдаемы) — в психологии мало терминов, о значении которых не возникает споров. Даже если психологи более-менее сходятся в определении — определение страдает от логических ошибок овеществления и циркулярности. Например, учебник Геррига и Зимбардо (2002):
Память: "Когнитивная способность записывать, хранить и извлекать информацию"
Сознание: "Состояние осведомленности о внутренних и внешних событиях"
Интеллект: "Глобальная способность извлекать пользу из прошлого опыта и выходить за пределы информации о текущей обстановке"
Восприятие: "Процесс организации информации в сенсорный образ и интерпретации этого образа так, будто он произведен свойствами событий или объектов в трехмерном мире"
Цитаты отсылаются к процессам, состояниям и способностям, которые не видны напрямую и, может быть, не могут быть увидены напрямую. Иногда говорится, что эти способности и процессы действуют. В случае памяти — способность записывает, хранит и извлекает. В случае восприятия — процесс организует и интерпретирует информацию. В наши дни стало модным прибегать к метафоре мозга-как-личности и говорить, что мозг действует, например, определяя восприятие как интерпретацию сенсорных данных мозгом. Некоторые же концепты (например, память) полностью метафоричны и записывают, сохраняют и извлекают информацию. Как подметил Палмер (2003, с. 167-185):
Каждый такой концепт вводит качественной новый элемент, который сам по себе требует объяснения. Каждый термин рано или поздно придется оплатить монетой физического, биологического или поведенческого события. Давая циркулярные объяснения — я веду себя как недальновидный должник, который закрывает одну кредитную карту, снимая деньги с другой. Такие приемы создают видимость объяснения, но на выходе груз проблем растет, а не уменьшается.
Например, отрывок из работы по феномену "вертится на кончике языка" (tip-on-the-tоngue, TOT): "Результаты подтверждают модель проблем с передачей информации, согласно которой слабые связи между фонетическими репрезентациями, вызывающие TOT, закрепляются продукцией фонетически близких слов" (Джеймс и Бурке, 2000; с. 1378). Приведенная цитата практически полностью метафорична. Описание основано на поведении испытуемых во время эксперимента, но оно мало говорит о полученных наблюдениях — исследователи не видели репрезентаций и связей между ними, слабых и закрепляющихся.
Хуже того, слабые связи между репрезентациями указаны как причина TOT. Включенные в объяснение структуры (фонетические репрезентации) и процессы (усиление связей через продукцию фонетически близких слов), сами по себе, не описаны, из-за чего воспроизвести результаты невозможно. Метафоры не проблематичны сами по себе. Например, они делают сложные идеи более доступными для непосвященных. Тем не менее, как пишут Макадо, Лоренцо и Сильва (2000):
Когда ученый применяет повседневный концепт в новом контексте — на него возлагается ответственность объяснить новый смысл концепта и как им следует пользоваться (с. 33).
Психологи защищают свою практику разговора о ненаблюдаемых процессах, указывая на естественные науки. Например, астрономы заговорили об экзопланетах задолго до того, как появились телескопы, способные подтвердить их существование. Ученые сделали предположение из небольших колебаний в движении звезд, вокруг которых вращались гипотетические планеты. Другими словами, экзопланеты выведены из стабильно работающих законов физики.
В психологии когнитивные процессы не выведены из многократно подтвержденных экспериментально связей между другими объективными явлениями. Более того, когнитивные процессы, в отличие от экзопланет, возможно, не только не были увидены напрямую, но и никогда не будут увидены. Да, конечно, многие явления, о которых говорят ученые, не могут быть увидены напрямую (например, никто не видел момент инерции и электроны) и этот факт поднимает вопрос, какие переменные контролируют наш разговор о наблюдаемости явлений.
Резюмируя, вербальное поведение психологов контролируется поведением в контексте, а память и сознание как объекты — метафоры для поведения в контексте. Понять о чем говорят психологи можно через анализ в присутствии какого поведения в каком контексте появляется термин.
Как понять термин через контекст
Функциональный анализ психологических терминов смотрит на термины в той форме, в которой они представлены — в форме вербального поведения. Вопрос "Что есть сознание?" превращается в "Что происходило когда заговорили об осознании себя (или своего окружения)?". Переформулировка делает акцент на обстоятельствах, провоцирующих разговор о сознании. Что заставляет меня говорить, что индивид осведомлен о книге? Какие есть доказательства, что человек осознает, что читает? Ответ лежит в поведении — человек должен вести себя определенным образом в присутствии книги, например, указывать на нее, брать в руки, читать, говорить о книге.
Конечно, мы редко говорим "Человек не знает о книге" когда не видим какого-либо связанного с находящейся сейчас в комнате книгой поведения. Человек может говорить, что знает о книге или представлять ее. В таком случае мы полагаемся на самоотчет об осведомленности о книге. Мы можем увидеть другую проблему со многими психологическими терминами если спросим себя, каковы доказательства, что человек видит книгу? Ответы, скорее всего, будут идентичными: он показывает на нее, берет в руки, читает, разговаривает о ней.
Иногда мы говорим, что у человека есть самосознание когда присутствует направленное на себя поведение, например, одевание и использование зеркала для причесывания, но большая часть разговоров о самосознании связана с описаниями собственного поведения. Возможно, описания себя появляются в результате тренировки ответа на вопрос "Что ты делаешь?".
Скиннер предположил, как обращенные к себе реплики могут контролироваться приватными стимулами. Например, родители могут спрашивать "Что ты чувствуешь?" в присутствии сопутствующего приватному событию поведения и поощрять правильные ответы, правильность которых основывается на наблюдаемом от третьего лица поведении. Человек учится говорить о приватных событиях через взаимодействие с вербальным коммьюнити, которое учило его такому разговору, основываясь на наблюдаемом поведении.
Резюмируя, психологические термины не имеют отдельного от провоцирующего разговор о них обстоятельств смысла. Смысл "сознания" размыт не потому, что за ним кроется неуловимая сущность, а потому, что о сознании говорит огромное количество людей и никто не регулирует использование термина. Локально определить термин "сознание" в масштабах решения определенной задачи или беседы и прекратить спор о смысле можно через анализ поведения, в контексте которого человек согласен сказать, что это было сознание.
Автор: Иван Чистяков по мотивам A Functional Analysis of Psychological Terms Redux by Henry D. Schlinger, Jr.
Ставьте лайк и подписывайтесь на канал, чтобы чаще видеть наши материалы. Поддержать не.психологию можно в форме ниже.