-Ника-
Элька спятила. Я всегда это подозревала. Но чтоб настолько...
Вот у меня ж почему-то не было таких маниакальных наклонностей. Я в свои 17 не замуж хотела, а... А фиг его знает, чего я хотела. А если и замуж, то за кого? За Петьку что ли? Не, он, конечно, ничего, умный, милый, добрый. Но малость на этом уме помешанный. Недавно вообще отчебучил: Виктора помните? Ну, это тот очаровашка-Айболит? Так он, рыцарь мой, у него позаимствовал банку с тараканами. Нет, они потом не разбежались по дому, пугая соседей. Нет, он ими не кормил никого. Всё гораздо хуже… Он их собирался выдрессировать, чтоб они тапочки приносили. Даже целый трактат написал о правилах дрессировки тараканов во благо общества. Но не срослось. При виде тапка тараканы сделали большие испуганные глаза и, подняв вверх лапы, скорбно сдались. Нет, ну надо ж было придумать, чтоб тараканы орудие своей смерти хозяину таскали. Но Петька упрямый. Он их теперь учит боевым искусствам. А боевые тараканы - это вам не хухры-мухры!
Фу, чего это я тут нагнала тоски. Элька ж замуж собирается! Это ж я радоваться должна. Теперь вся комната моя будет! А если она еще и в качестве приданого Архимандрита Василия заберёт, то я точно как в раю жить буду.
- Ника, ты чего это задумалась? Небось тоже матери пакость сделать хочешь? - Мама, не волнуйся, если я и соберусь замуж, то годам так к... шестидесяти. Ну а шо, все подружайки мои на пенсии уже будут, на лавочках сидеть, косточки греть, да желчью брызгать. А тут я, вся такая красивая и счастливая, выхожу из подъезда под ручку с солидным мужчиной. На мне белое платьице в кружавчиках...
- Ага, а на голове кусок тюля, на гвоздик прибитого, чтоб ветром не унесло. А все твои подружки так и попадают штабелями: кто от восторга, кто от ужаса, а кого просто радикулит от смеха скрутит. Ты пожалей-то их, чучелко моё, сдалась ты кому-то в 60 лет, невестушка.
- А на себя глянь, таких, как ты, замуж зовут так, чисто поржать, да на ютуб выложить.
Упс. Кажется, я её задела. Элька в слезах выбежала из комнаты. Мама грустно посмотрела на меня.
- Мам, что я такого сказала?
- Ника, чем больше ты растешь, тем больше становишься похожа на отца.
- Мама, да о чем ты? У меня нет и никогда отца не было.
Тут что-то свистнуло, ударило меня по уху и уронило со стула. Подушка. Мягкая такая, будто в нее кирпич положили.
«Отца у нее нет, как же», - раздался голос из коридора - Сиротинушка ты наша».
Я удивленно моргнула. Потом еще разок, для профилактики. Пощупала голову, может, где вчера ударилась, вот и мозги набекрень...
- П..па...
- Паровоз? Парламент? Пантомима?
Отец ухмыльнулся, глядя, как я пытаюсь рукой подобрать отвалившуюся челюсть. Челюсть не поддавалась. Васька не преминул возможностью заглянуть к хозяйке в рот, ибо подозревал, что это именно я подъедаю корм из его миски по ночам. Но разве ж я могу...ну.. Разведка Васьки продолжилась бы и дальше, если б ему не вздумалось чихнуть. Позор. Стыд и позор. Это хамство по отношению к моей важной персоне. А они ржут! Даже Олька прискакала посмотреть на меня, униженную и оскорблённую! Мама, вытирая слезы от смеха рукавами платья, ногой аккуратно и незаметно подталкивала кота к спасительному убежищу под кроватью. Отец подпирал собой стенку, боясь отойти на шаг. Сестрица вцепилась в стул двумя руками и тихонько всхлипывала. А я..я.. А я, как дурочка, сижу и отплевываюсь. Ну, погоди, волосатое пугало. Я ж доберусь до тебя, и мстя моя будет соразмерна! Первой опомнилась мама. Она слетела с кровати, подбежала к отцу и... Не, нифига подобного, не поцеловала. А смачно влепила ему пощечину. Не знала, что она так может! А с виду такая милая и скромная… Ой, кажется, нам с сестренкой лучше погулять сходить.
Я хватаю ничего не понимающую Ольку за рукав и тащу на улицу. Всхлипывать она, конечно, от это не перестает.
На лавочке у подъезда (и кому взбрело в голову ее вообще туда поставить?) сидит бессмертный и бессонный караул. В количестве 3 штук. Ох. Нарвёмся же. Как бы тихонько проскользнуть... Я только начала разрабатывать план обхода, как сестре вздумалось оглушительно икнуть, отчего даже сухие веточки с дерева посыпались, а дети на площадке рванули врассыпную. Тихонько заскулил местный двор-терьер, поджав хвост и боком отползая от помойки. Всё внимания пяти глаз было обращено на нас. Ой, стихи прям. Глаз - на нас. Красиво... Тьфу, я гоню.
Божьи одуванчики (больше похожие на чертополох, скрещенный с пересушенной мандрагорой) пристально рентгенировали наши скромные персоны. Я попыталась укрыться за спиной сестры. И мне бы удалось, если б я не запнулась о ее юбку...
- Вот молодежь- то пошла. Уже с утра пьёт!
- Хто?
Я попыталась оторвать себя от асфальта, ещё больше запутываясь в юбку.
- Оленяка, спасай!
Ага, вот так вот она и бросилась спасать. Элька зло дёрнула юбку. Та ехидно затрещала, показывая непрочность швов. Ну. Ещё рывочек! Есть! Юбка сдалась и, не выпуская меня из своих страстных объятий, оглушительно, феерично прям лопнула! Сестра еле сдержалась на своих копытах, я же осталась лежать на нагретом солнышком асфальте в коконе черного полиэстера. Бабочка из меня вряд ли получится. Так, червячок-переросток только если. Ну, я на этой радостной волне возьми и поползи. Отростки лавочки молча, как по команде, открыли рты, едва не потеряв вставные челюсти. А я ползу себе, ползу… А тут меня как подхватили! Я даже успела себе представить этого большого и голодного голубя…
Но нет, не угадала, не голубь вовсе. Муж мой 60-летний. Ой, тьфу, пока не муж и пока 17-летний Петька.
- Чего несёшься? Плавать учишься, али просто копеечку обронила?
Я крепко сжала зубы, особенно нижние задние. В голове что-то хрустнуло... застучало, пару раз взвизгнуло... И понеслось...
- Петя, Петя, петушок, золотой гребешок. Что ты рано встаешь, мне ползти не даешь.
Петька выпучился на меня. Как лягушка на кошачий корм. И попятился. Ага... На ту же злополучную юбку. Твою ж мать-природу. Там такой визг поднялся, что я резво подорвалась и понеслась, не разбирая дороги и не помня себя. Мне казалось, что меня преследует стадо разъярённых семилапых козликов, ибо позади что-то спотыкалось и злобненько так блеяло с гнусавым акцентом. Мне как-то недосуг было оборачиваться, боялась предстать молодой, но жутко описанной красавицей перед лицом Всевышнего.
Я бы так и бежала, если бы не безжалостный и коварный столб, с которым меня познакомила моя голова. «Дзынь!», - сказал столб. «Хрясь», - ответила голова. И всё. Дальше сплошная темнота и блаженная тишина.
На этом наш сумбурный рассказ можно было бы закончить. Но так некрасиво. Надо ж для начала снова испортить жизнь нашим героиням. Чем мы сейчас и займемся. Отмотаем назад. Минуты так на 4 с половиной.
